Коммандо. Бурский дневник бурской войны

Маршрут нам никто не оговаривал — просто каждый получал приказ двигаться и дальше действовал по своему усмотрению.

Вначале мы двигались в компании со многими другими, но, поскольку я знал короткий путь через холмы к железнодорожному складу в Моддерспруте, мы с братьями решили пойти туда, чтобы не плестись по раскисшей от дождя земле, и вчетвером вместе с дядей и слугой Чарли отклонились в сторону.

Мы достигли склада через два часа и нашли там убежище до рассвета, после чего двинулись дальше.

Дождь прекратился, и солнце встало, теплое и яркое, но окружающая картина была мрачной. Во всех направлениях равнина была покрыта множеством мужчин, фургонов, артиллерийских упряжек, и все это в полном беспорядке тянулось по вельду. Везде, где дорогу преграждал ручей или овраг, между погонщиками возникали жестокие ссоры — каждый хотел перейти первым, и в результате большое количество фургонов скапливалось в этих местах так, что их колеса сцеплялись и временами казалось, что все, что на колесах, проще бросить и уходить верхом. Если бы англичане направили на эту толпу хотя бы одно орудие, все это легко досталось бы им, и нам очень повезло, что нас никто не преследовал, а к вечеру все постепенно рассосалось.»

Наш небольшой семейный отряд оставался позади как арьергард, и мы не достигли Эладслаагта до утра. Это место было главным центром снабжения сил, находящихся в Натале, и там оставались огромные запасы, которые теперь должны были достаться врагу. Все это мы сожгли и этот пожар, наверное, был виден на пятьдесят миль вокруг.

К настоящему времени уже прошла большая часть отступления, и на следующий день мы поехали вперед неторопливо, поднимаясь по долине Уошбэнк к Гленко около Данди, которого достигли к следующему вечеру. Здесь собрались остатки почти всех коммандос, которые были в Натале, но все было в таком беспорядке, что большинство из них продолжило отступать, и вряд ли можно было найти человека, который знал, где находится его начальник и что делать дальше.

Зидерберг, однако, был в Гленко, когда мы добрались туда, и в течение следующих нескольких дней он преуспел в том, что собрал приблизительно триста преторийцев, в то время как людей, прибывших туда или отставших от своих коммандо, в течение следующей недели или десяти дней там собралось около пяти тысяч.

В это время мои братья и я с нашим дядей существовали тем, что могли награбить из поездов на станции, никто за ними не следил, и мы, совершая набеги по ночам, не имели никаких проблем.

Через некоторое время генерал Бота реорганизовал все, и новый оборонительный рубеж был создан по передним склонам Биггарсбергена, и все, кто мог, заняли эти позиции. Нам, преторийцам, было назначено место на плече горы справа от того места, где долина Уошбэнк вливается в равнину ниже неё, и здесь мы лежали, с сожалением смотря на чудесную местность к югу от нас, откуда мы пришли, но все же наслаждались миром и тишиной после напряжения прошедших дней.

XI. Кампания В Свободном Государстве

Английская армия, форсировав Тугелу и освободив Ледисмит, также отдыхала.

Далеко внизу на равнинах появлялись большие лагеря, но за весь март и половину апреля они не предпринимали никаких шагов, и недели проходили без столкновений, за исключением стычки со случайнным патрулем, когда мы верхом поднялись на небольшой холм, чтобы понаблюдать за ними с более близкого расстояния.

В то время как в Натале было спокойно, из Оранжевой Республики доходили тревожные слухи. Надежных источников информации не было, но все говорили, что сильная армия лорда Робертса пересекла границу Свободного Государства и движется на Блумфонтейн.

Когда мои братья и я услышали это, мы поняли, что должны пойти в нашу собственную страну. Мы решили сперва пойти в Преторию и оттуда отправиться на юг по железной дороге, поскольку после гибели нашего отряда мы считали себя свободными от обязательств.

За день до предполагаемого отъезда нам приказали принять участие в нападении на английские лагеря, расположенные в Эландслаагте, на полпути к Ледисмиту.

Это очень сомнительное мероприятие должно было быть исполнено тремя тысячами трансваальцев вместе с таким же количеством фристатерров со стороны Дракенсберга. Мы собрались после полуночи у выхода из долины Уошбэнк и достигли холмов Эланслаагта, когда уже стало светать, но мы напрасно искали коммандо из Свободного Государства.

Коммандант-генерал Свободного Государства Принслоо (тот самый, кто сдался так позорно с тремя тысячами людей несколько месяцев спустя), телеграфировал генералу Боте в последний момент, чтобы сообщить, что он и его офицеры будут в назначенный для атаки день на ярмарке рогатого скота в Гаррисмите, и поэтому присутствовать не смогут.

Ввиду этого, генерал Бота должен был изменить свои планы и вместо серьезного предприятия все свелось к простой демонстрации, состоявшей их артиллерийской дуэли, результатом которой был большой расход боеприпасов и незначительный ущерб для врага. Я запомнил, что когда я наблюдал за стрельбой нашего орудия «Крезо», ударная волна от пролетевшего рядом английского снаряда отбросила меня на несколько ярдов так, что я покатился кубарем. Наверное, снаряд пролетел в нескольких дюймах от меня, и ощущения от этого были незабываемые.

Мы оставались перед лагерем весь день, подвергаясь серьезному обстрелу, и после наступления темноты вернулись к станции Биггарсберген, сочтя это лучшим решением.

На следующий день мои братья и я попрощались с коммандо Претории, с которым мы прослужили так долго.

Мы поехали на поезде через долину в Гленко Джанкшн, и прошли месяцы прежде, чем мы снова увидели наших старых товарищей.

На железнодорожной станции мы сели в первый идущий на север поезд, загрузили наших лошадей в один вагон, сами сели в другой, и двинулись в путь, навсегда оставляя Наталь

После трехдневной поездки с обычными задержками и остановками мы достигли Претории. Мой дядя, Ян Малдер, не примкнул к нашему отряду, потому что решил остаться с ирландской бригадой, отрядом из двухсот искателей приключений, которыми командовал американский полковник по имени Блэйк, пьяница и гуляка, привычки которого и наплевательское ко всему отношение импонировали ему, так что мы, четыре брата и Чарли, наш слуга, сформировали наш собственный отряд.

Мой отец не знал о нашем прибытии, пока мы не вошли в дверь, но когда мы сказали ему, что отправляемся в Свободное Государство, он одобрил наше намерение. Мы видели, что его состояние очень плохое — сказывались возраст и непосильные уже нагрузки. Он должен был подписать ультиматум к Великобритании, но он же и проводил ту политику, которая привела к войне, и теперь тяжелое положение на фронтах и личная ответственность за четырех сыновей ложились на его плечи. Мы провели несколько следующих дней в роскоши и комфорте домашней жизни, в последний раз насладившись ею.

Я даже впервые посетил Иоганнесбург. Город был фактически покинут; магазины были заколочены, и на улицах было почти пусто, но я помню это посещение, потому что тем днем там прогремел большой взрыв и в небо поднялся столб дыма в милю высотой. Это был взорван литейный завод Бегби, где по заказу правительства производились снаряды и боеприпасы, и было это делом рук предателей.

Приблизительно тридцать человек были убиты, но пожар был таким сильным, что мы не могли оказать никакой помощи, и должны были беспомощно наблюдать, пока огонь не погас сам.

30-ого апреля (1900) мои три брата и я, с нашим слугой Чарли, отправились в Свободное Государство. Мы знали, что британцы уже заняли Блумфонтейн и продвигались к Трансваалю, но никто не знал, как далеко зашло их наступление, или как далеко на юг можно проехать по железной дороге. Мы пересекли реку Вааль той же ночью, и, после медленной поездки по волнистым равнинам северной части Свободного Государства мы достигли маленькой станции около берегов Ветеран-Ривер к одиннадцати часам следующей ночи. Мы были теперь в пределах пятидесяти миль от Блумфонтейна, и поезд дальше не шел, поскольку машинист сказал нам, что британский авангард был уже на следующей станции по этой ветке. Услышав это, мы вывели лошадей и разбили лагерь около насыпи до рассвета, намереваясь затем поехать вперед в поисках бурских сил, которые. как мы знали, должен быть где-нибудь впереди.