Джордж Харрисон

Благодаря атмосфере, царившей в ливерпульском художественном колледже, Beatlesпрониклись идеями экзистенциализма, особенно Леннон, являвшийся страстным поклонником Жюльетт Греко. Тони Хэнкок изобразил приверженцев этого философского направления в своем фильме «The Rebel» в виде претенциозных битников, представителей среднего класса — в беретах, старых свитерах, с десятидневными бородами и в белой губной помаде, — пишущих абстракционистские картины, сочиняющих стихи в свободной форме и поющих джаз в Париже, традиционной обители богемы.

Первыми из немецких экзистенциалистов — «экзис», как их называли, — кто познакомился с Beatles,были иллюстратор по имени Клаус Вурман и его подружка фотограф Астрид Кирхгерр. По всей вероятности, гамбургским студентам наскучила холодность Дэйва Брубека, Modern Jazz Quartetи других создателей «модной» музыки, чьими пластинками были завалены их жилища. Буйная непринужденность английских групп и их не очень профессиональный рок–н-ролл вызвали настоящее воодушевление в среде немецких интеллектуалов. Главным элементом этой музыки был ритм, придававший заряд необычайной энергии.

Облаченные в одежды темных тонов, «экзис» жались к сцене, когда рокеры затевали в зале очередную потасовку. Однако со временем они начали чувствовать себя более комфортно, сначала в «Keiserkeller», а затем и в «Top Ten». Это произошло отчасти от того, что они стали одеваться как рокеры, но главным образом благодаря их дружбе с музыкантами. «Они хотели выяснить, что мы собой представляем, — говорил Тони Шеридан, — а мы находили их забавными. Они рассказали и показали нам много такого, чего мы без них никогда бы не узнали и не увидели».

Для Клауса и Астрид самым загадочным членом Beatlesявлялся не Пит, а Стюарт, раздираемый противоречиями художник, постоянно скрывавший глаза за стеклами солнцезащитных очков, бесполезных осенью в Германии. Не случайно Клаус впоследствии стал играть именно на бас–гитаре. Он не перестал восхищаться Стюартом даже после того, как тот стал любовником Астрид.

Возможно, страсть в его душе разожгла обезоруживающая тевтонская прямота Астрид, но Джорджа, который при всем его природном уме отнюдь не был интеллектуалом, тоже тянуло к ней. Их очаровывала в ней ошеломляющая независимость — собственный автомобиль, собственное жилище (пристройка к родительскому дому), та легкость, с какой она сменила Вурмана на Сатклиффа. Ее отказ быть для Стюарта тем, чем была Синтия для Джона, совершенно противоречил представлениям Джорджа о роли женщины, бытовавшим в северной Англии.

Как и все остальные, Астрид считала Джорджа «мальчиком». Когда она подарила Джону на Рождество сборник произведений маркиза де Сада, Джордж поинтересовался, не комедии ли это. Впрочем, спустя десять лет Астрид высказалась в том смысле, что «мальчик» стал самым талантливым из Beatles.

Когда у Астрид и Стюарта возник роман, Джордж уже не был настолько наивным, чтобы навязывать им свое общество, как в случае с Джоном и Синтией. Среди «экзис» был его ровесник, Юрген Фолльмер, являвшийся автором плаката «Я люблю Джорджа». Самый юный член Beatlesзапомнился ему главным образом трепетным отношением к своему внешнему виду.

Во время второго визита группы в Гамбург Стюарт, а затем и Джордж позаимствовали у Юргена, Клауса и Астрид прическу «шляпка гриба», весьма распространенную тогда в Германии. Правда, перед возвращением домой Джордж вернулся к прежнему стилю. Хотя дамы и выражали восторг по поводу прически а–ля Генрих V новоявленной британской поп–звезды Адама Фэйта, парня, появившегося в таком виде на улицах Ливерпуля, непременно стали бы дразнить «девчонкой», если даже кок Пресли все еще считался признаком женственности. Рокеры в «Keiserkeller» смотрели на них с удивлением, другие музыканты откровенно насмехались над ними, но, как рассказывал Маккартни, все Beatles,за исключением Беста, сделали себе прически, как у Фолльмера.

В конце концов, дело было не в прическах. «Мы стали хорошей группой, — говорил Джордж, — потому что нам приходилось играть по восемь часов за вечер. У нас накопился большой репертуар, включавший оригинальные вещи, но в основном состоявший из старых рок–н-ролльных номеров. Типичные воспоминания персонала «Keiserkeller» о Beatlesтого периода: Джон и Пол сочиняли песни в их импровизированной спальне, в то время как Джордж пил заработанные ими за вечер напитки, болтал с девчонками или осматривал вместе с «экзис» достопримечательности города. В то время очень мало композиций Леннона—Маккартни исполнялось публично. Испытывая недостаток в материале, в «Indra» они были вынуждены играть некоторые номера по четыре раза за вечер, и это заставляло их репетировать все, что только приходило на ум.

Они отдавали предпочтение тем песням, кавер–версии которых исполняли музыканты, вызывавшие у них уважение, например «Over The Rainbow». Играя «Ain’t She Sweet», Beatlesподражали не Джину Винсенту, а Даффи Пауэру, чья интерпретация им нравилась больше. Они исполняли даже юмористическую песенку американского комика Лу Монта «Sheik Of Araby» только потому, что она была записана в рок–н-ролльном стиле, и ведущий вокал пел Харрисон. В их репертуар также входили маловыразительные стандартные номера вроде «September Song», a также любимая вещь Джорджа «True Love» Бинга Кросби и Грэйс Келли из фильма 1956 года «High Society».

В те дни, когда вокальный баланс достигался за счет простого регулирования расстояния до микрофона, поначалу пение на три голоса давалось Джону, Полу и Джорджу не без труда, но со временем они отточили свое мастерство. Даже ритмические чудачества Джона обращались в их пользу. «Мы учились жить и работать вместе, — говорил Джордж, — адаптировались к пожеланиям публики, вырабатывали свой собственный стиль — и это был наш стиль. Мы развивались в тех направлениях, которые больше всего соответствовали нашим наклонностям и способностям».

Однако прогресс в музыке никоим образом не соотносился с развитием отношений внутри группы. Время от времени «мальчик Джордж» подвергался насмешкам по поводу того, что в соответствии с немецкими законами несовершеннолетним запрещалось появляться на улицах красных фонарей. Более серьезная проблема, чем эта или непостижимое отчуждение Пита, заключалась в ревности, которую Пол испытывал к Стюарту как к близкому другу Джона — настолько близкому, что Леннон отказывался замечать убожество техники бас–гитариста группы, недалеко продвинувшегося за пределы трех базовых рок–н-ролльных приемов, несмотря на несколько месяцев работы в Гамбурге. Если бы Пол купил гитару раньше Стюарта, атмосфера в группе была бы более умиротворенной, Сатклифф, возможно, не сошел бы так рано в могилу, а музыкально одаренный Маккартни не чувствовал бы себя лишним на сцене, пританцовывая с отключенной гитарой на шее или изображая Литтл Ричарда за фортепьяно, из которого Стюарт выдергивал струны, чтобы заменить порванные струны на своей бас–гитаре.

Однако возможность более активного участия представилась Полу раньше, чем рассчитывал кто–либо из Beatles.Несмотря на упреки со стороны Бруно, они ходили в «Тор Теп», и не только для того, чтобы просто послушать Jets.Иногда они присоединялись к ним на сцене, когда в «Keiserkeller» случались перерывы, и произвели впечатление на владельца «Тор Теп» Петера Экхорна. 1 декабря закончился контракт Jets,Экхорн предложил Beatlesне только более высокую зарплату, но и комнату с кроватями на втором этаже здания клуба, представлявшуюся роскошными апартаментами по сравнению с их убогой норой в «Keiserkeller». Кроме того, согласно отзывам Jets,Петер был щедрым человеком и от него можно было ожидать премий и других добавок к зарплате, если дела клуба шли хорошо. И, наконец, клиентами «Тор Теп» в основном были не рэкетиры, головорезы и моряки, а туристы и тинейджеры из среднего класса.

Залучив к себе Шеридана, Экхорн не остановился на этом и переманил к себе ключевых служащих из персонала Бруно, включая грозного Хорста Фашера, главного вышибалу. Кошмидер предпринял ответные меры. Beatlesполучили уведомление об увольнении через месяц. Он также напомнил музыкантам о статье контракта, запрещавшей им работать в другом гамбургском клубе без его разрешения, а они такого разрешения не получали. Понимая, что с помощью своих обширных связей Экхорн сумеет обойти юридические препоны, Бруно нанес еще более мощный удар, отказав Харрисону в защите от действия закона о комендантском часе для несовершеннолетних.