Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

К моему изумлению, выяснилось, что Максвелл Кейт даже не говорил с собственным свидетелем. Он вызывал его “холодным”. Между тем, если бы Кейт выделил хоть пять минут на эту беседу, он никогда не вызвал бы Хочмана. Ибо доктор, проведший собеседование с Лесли, считал, что прием ЛСД не оказал на нее особого влияния; скорее, он считал, что серьезные проблемы у самой Лесли Ван Хоутен.

В своих показаниях, как и в психиатрическом отчете, написанном сразу после обследования, доктор Хочман называл Лесли Ван Хоутен “испорченной маленькой принцессой”, не способной “выносить разочарование и отсрочку поощрений”. С самого детства у Лесли возникали сложности с контролем над собственными импульсами. Когда ей не удавалось добиться своего, она впадала в ярость: например, колотила туфлей свою сводную сестренку.

“Если рассуждать в общем и целом, — заметил Хочман, — становится предельно ясно, что Лесли Ван Хоутен представляла собой заряженное ружье, выстрел которого раздался как следствие возникновения сложной смеси чрезвычайно необычных и даже невероятных обстоятельств”.

Хочман подтвердил мои давние подозрения. Из трех девушек на скамье подсудимых Лесли Ван Хоутен была менее прочих привязана к Чарльзу Мэнсону. “Она вслушивалась в рассуждения [Мэнсона] о философии, но это ее не интересовало”. Кроме того, “она не могла получить от Чарли сексуальную разрядку, и это сильно ее беспокоило. “Я не могу делать это с Чарли так, как это получается с Бобби”, — сказала она”. По словам Хочмана, Лесли всегда притягивала физическая красота. “Бобби был красавчиком, а Чарльз — нет. Чарльз невысок. А это всегда отталкивало меня в мужчинах”.

И все же Лесли совершила убийство, стоило только Чарли скомандовать.

Кейт спросил у Хочмана: “Доктор, интересовались ли вы, имел ли мистер Мэнсон на протяжении их знакомства какое-либо влияние на Лесли, будь то в ее мыслительном процессе или же в поведении, в конкретных действиях?”

О.: “Она отрицает это. Но я ей не верю”.

В.: “Почему не верите?”

О.: “Ну, я не могу понять, что заставляло ее столь долго находиться при нем, если там ничто ее не интересовало. Думаю, влияние осуществлялось на каком-то подсознательном уровне”.

Как я заметил в заключительной речи, многие приезжали на ранчо Спана, но лишь немногие оставались; те, кто оставался, делали это потому, что находили горькое, суровое лекарство, раздаваемое Мэнсоном, вкусным и освежающим.

По словам Хочмана, в разговоре с ним Лесли выдавала за свои убеждения “нечто вроде примитивного христианства, любовь ко всему миру, приемлемость всего сущего. И я спросил у нее: “Хорошо: веря в это, как можно убивать кого бы то ни было?” Она ответила: “Ну, значит, внутри меня есть и это тоже”.

Максвеллу Кейту следовало остановиться уже здесь. Вместо этого, он спросил у Хочмана: “Как вы это объясняете?”

О.: “Мне кажется, это довольно реалистичный подход. Я думаю, внутри нее действительно было нечто, вопреки даже ее привычному отрицанию эмоциональных составляющих; внутри нее присутствовала обращенная вовне ярость”.

Кейт не успокоился и на этом. Теперь он спросил: “Что вы подразумеваете, говоря, будто внутри у Лесли была ярость?”

О.: “На мой взгляд, для того, чтобы убить кого-то, необходимо иметь ярость, проявить сильную эмоциональную реакцию. Мне кажется бесспорным, что подобное чувство присутствовало в ней”.

В.: “Памятуя о том, что Лесли никогда прежде не видела и не слышала о миссис Лабианка, вы полагаете, что в момент убийства она все же испытывала ненависть к потерпевшей?”

О.: “Ну, я полагаю, что убийство миссис Лабианка далось ей тем легче именно потому, что Лесли не была с ней знакома… Сложно убить кого-то, кто вызывает в вас расположение. Не думаю, что в миссис Лабианка было что-либо особенное.

Давайте, я окончательно проясню свою мысль: миссис Лабианка была только объектом, белым экраном, на который Лесли спроецировала свои чувства, совсем как пациент, проецирующий свои чувства на аналитика, которого он не знает лично… свое отношение к матери, к отцу, к истеблишменту…

Мне кажется, она очень долгое время жила в злобе, была чужой среди людей, и гнев, ярость от такой жизни накапливались в ней".

Хочман произносил один из основных постулатов моего подведения итогов, а именно: Лесли, Сэди, Кэти и Текс носили в себе враждебность и ярость еще до их знакомства с Чарльзом Мэнсоном. Этим они и отличались от Линды Касабьян, Пола Уоткинса, Брукса Постона, Хуана Флинна и Ти-Джея. Когда Мэнсон предложил этим людям совершить ради него убийство, каждый ответил "нет".

Текс Уотсон, Сьюзен Аткинс, Патриция Кренвинкль и Лесли Ван Хоутен ответили “да”.

Значит, было в этих людях нечто такое, что заставило их пойти на убийство. Какая-то внутренняя червоточина. И Чарли здесь ни при чем.

Сильно повредив собственной подзащитной, Кейт пытался свалить ее вину на Мэнсона. Фитцджеральд, допрашивавший доктора Хочмана вслед за ним, сделал наоборот. Он старался снизить важность влияния Мэнсона на Лесли. Спросив у Хочмана, каково же было на самом деле пресловутое влияние Мэнсона, Кейт получил такой ответ: “Его идеи, его присутствие, роль, которую он играл в своих взаимоотношениях с нею, служили поддержкой множеству ее чувств и стремлений. Они закрепили их, дали Лесли способ и дальше углублять ее базовую социальную отчужденность, ее самоотстранение от истеблишмента”.

В.: “Значит, на самом деле, ваше мнение сводится к двум пунктам: а) Мэнсон мог, вероятно, иметь некоторое влияние и б) если он имел какое-то влияние, оно могло лишь снизить ее контроль над собственными импульсами; я правильно вас понял?”

О.: “Да”.

В.: “Стало быть, любое влияние, которое Мэнсон оказывал на Лесли Ван Хоутен, в лучшем случае может считаться незначительным. В этом и состоит ваше профессиональное мнение, не так ли?" [203]

О.: “Позвольте, я приведу еще один пример, который прояснит это… Предположим, кто-то входит сюда и говорит: “Давайте съедим весь яблочный пирог, целиком”. Очевидно, ваше искушение стимулируется этим предложением, но ваше окончательное решение — есть пирог целиком или ограничиться кусочком — исходит только от вас. Значит, посторонний имеет на вас некоторое влияние, но не является последним арбитром или человеком, принимающим окончательное решение в данной ситуации…

Некто может предложить вам застрелить кого-то другого, но ваше решение на сей счет — стрелять или нет — будет исходить только от вас”.

Когда подошла очередь Канарека, он тут же пошел по свежему следу. “То есть, в таком случае, вы объясняете нам, понятным каждому языком, что, когда кто-то берет в руки нож и наносит удар, решение сделать это было его личным решением?”

О.: “В общем анализе, так”.

В.: “Это личное решение, принятое человеком, нанесшим удар?” О.: “Да”.

Как это ни странно, мы с Канареком были теперь заодно. Мы оба стремились доказать, что девушки были готовы к совершению убийства вне всякой зависимости от Мэнсона.

Мэнсон был очень впечатлен выступлением Хочмана и поначалу даже хотел устроить собеседование с ним. Впрочем, я лишь вздохнул с облегчением, когда позднее он отказался от этой идеи. Меня не сильно беспокоило, что Мэнсон мог обвести Хочмана вокруг пальца. Но даже в том случае, если бы Хочман не поверил Мэнсону, Канарек обязательно “протащил” бы в зал суда содержание разговора. Таким образом, используя Хочмана как посредника, Мэнсон мог бы огласить в присутствии присяжных все, чего бы только ни захотел, — тогда как я оказался бы не в состоянии возразить ему на перекрестном допросе.

Хочман нашел в истории жизни всех трех девушек “немало признаков раннего отчуждения, раннего антисоциального или девиантного поведения”. Еще до того, как присоединиться к “Семье”, у Лесли было куда больше эмоциональных проблем, чем у среднего человека. Сэди активно стремилась "воплотить в жизнь" все предостережения своего отца, стать чем-то, что окончательно отвратило бы его от нее. “Теперь она считает, оглядываясь назад, — заметил Хочман, — что даже не познакомься она с Чарльзом Мэнсоном, то все равно оказалась бы в тюрьме за убийство или за попытку вооруженного ограбления”. Первый сексуальный опыт Кэти приобрела в пятнадцать лет. Парня она больше никогда не видела и впоследствии невыносимо страдала от комплекса вины. Мэнсон снял этот комплекс. Кроме того, позволив Кэти вступить в “Семью”, он даровал ей социальное принятие, к которому она столь отчаянно стремилась.