Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

Но что омрачало положение, так это состояние государственных финансов, постоянный бюджетный дефицит, превышения расходной части бюджета. В 1930/31, 1931/32, 1932/33 и 1934 финансовых годах выходили из положения за счет превышения кредитов, достигавшего соответственно 2638, 5508, 6017, 7036 и 6418 миллионов; таким образом, общая сумма кредитов казначейства без обеспечения составляла 27 600 миллионов. Хотя свободная конверсия в сентябре 1932 года и дала ежегодную экономию более чем в 1 миллиард, ежегодные недоимки по займам достигают 1 700 миллионов. Стоимость жизни государства превышает 100 миллиардов: 47 800 миллионов расходуется по общему бюджету, 8 миллиардов – по дополнительным бюджетам, 3 миллиарда – по различным специальным счетам (национальная оборона, хлебный и винный рынки), 4 миллиарда – на расходы, оплачиваемые Автономной амортизационной кассой, 15 миллиардов – на железные дороги, 24 миллиарда – на департаменты и коммуны, 2 миллиарда – на социальное страхование. Благодаря притоку капиталов, вызванному стабилизацией валюты, французское государство установило более высокий уровень жизни по сравнению с нормальным. Между 1928 и 1930 годами проводили политику уступок, теперь мы за нее расплачиваемся. Недостаточно повысить стоимость денег, нужно бороться с бюджетным дефицитом. Жермен Мартен против девальвации, он требовал приведения наших расходов в соответствие с нашими ресурсами, повсеместной усиленной экономии.

На заседании совета кабинета 27 мая он прокомментировал изложение своих мотивов. Кризис начался действительно 13 мая; 29 марта мы имели 82 миллиарда 625 мил» лионов золотом. В начале апреля имела место некоторая утечка золота в связи с тем, что мы поддерживали курс флорина и швейцарского франка. 10 мая золотая наличность составляла 97 процентов по отношению к денежным знакам, находившимся в обращении. После муниципальных выборов против Франции была начата кампания в Испании, Голландии, Бельгии, Англии и в Соединенных Штатах. Эта кампания была поддержана внутри страны наживой спекулянтов на бельге [185]. Заявление Моргентау о возможной в ближайшем будущем стабилизации произвело неожиданный эффект: исходя из этого факта, спекулянты взяли установку на девальвацию франка. Утечка золота (10 мая – 40 миллионов, 12-го – 232, 17-го – 342, 21-го – 660, 24 мая – 960 миллионов) благоприятствовала бегству спекулятивных капиталов, а массовый вывоз в один день 960 миллионов предполагает вмешательство отечественных спекулянтов, временно играющих на франке. Разместить боны казначейства оказалось невозможно. Французский банк повысил учетный процент; таким образом надеются замедлить, но не прекратить утечку золота. Бюджетный дефицит, по-видимому, делает девальвацию неизбежной – такова точка зрения, поддерживаемая газетой «Таймс».

По мнению Жермен Мартена, в центре всего бюджетный дефицит; от решения этого вопроса зависит судьба нашей страны. Согласно Дессирье, соотношение между расходной частью бюджета и доходами Франции повысилось с 38 в 1928 году до 66 в 1935 году. Нужно выправлять положение, иначе французской нации грозит гибель. К займам больше прибегать нельзя. Необходимо самое срочное вмешательство, заключил министр. В противном случае мы дождемся прекращения платежей.

Председатель совета министров спросил министра финансов о платежах, срок которых истекает 31 мая. Их можно будет осуществить лишь с помощью Французского банка. Я вновь повторил свои столь часто выдвигавшиеся возражения, подчеркнув свое отрицательное отношение к неограниченным полномочиям и верность своим принципам. Ведь вполне достоверно, что при современном капиталистическом режиме правительство не имеет свободы действий! Как же получилось, что после оптимистических заявлений мы оказались на краю пропасти! Пьетри поддерживал Жермен Мартена. Фланден требовал неограниченных полномочий, подразумевающих и борьбу против денежных воротил. Впрочем случилось так, что в 12 часов 20 минут я был вынужден покинуть заседание совета кабинета, чтобы вернуться в Лион и председательствовать на муниципальном совете. После моего ухода кабинет министров уполномочил Жермен Мартена представить свой проект.

Я возвратился утром во вторник, 28-го, и принял участие в заседании совета министров. Спекуляция приобретает все более широкий размах. Вчера, 27-го, утечка золота достигла 1123 миллионов. Наступление ведется в международном масштабе. «Пти журналь» от 28-го неистово требует девальвации. За нее выступают Поль Рейно, Раймонд Патенотр, Анри де Жувенель, Фроссар, Марсель Деа. Из сберегательных касс в большом количестве изымаются вклады. Сегодня утром мне показалось, что Лаваль хочет раскрыть свои карты. Он обрушился, с одобрения президента республики, на парламент и на правительства, якобы не выполнившие свой долг. Я ему энергично возразил, что возглавлявшееся мною в 1932 году правительство было первым, выступившим за экономию. Я предложил и составил воззвание против девальвации и добился его принятия правительством. По моему настоянию термин «чрезвычайные полномочия» был заменен термином «специальные полномочия».

«Законопроект, согласно которому правительство уполномочивалось принимать все надлежащие меры в целях обеспечения оздоровления государственных финансов, возобновления экономической активности, защиты государственного кредита и поддержания курса валюты», был поставлен на обсуждение палаты 28 мая. Изложение мотивов представляло сводную таблицу всех трудностей положения: резкое уменьшение золотого запаса, наступление на французские девизы, предъявление к погашению бон казначейства, падение стоимости государственных процентных бумаг и т. д.

Вторник, 28 мая, после полудня. Открылись заседания палаты. Речь Жермен Мартена не произвела эффекта. Казалось, что положение правительства очень плохо, хотя Леон Блюм, по-видимому, не вел серьезного наступления. В газете «Пти провансаль» от 27 мая Даладье потребовал роспуска палаты по «взаимному согласию».

Я выступил перед группой. Ее враждебность правительству совершенно определенна. Особенно отличается Жорж Бонне. Даладье также в воинственном настроении.

Вечером – продолжительная беседа с управляющим Французским банком, который подробно проинформировал меня о создавшейся обстановке. Подтасовка баланса Французского банка ясна, как никогда. Я сказал об этом Таннери, который не отрицает этого.

Вечером в среду, 29 мая. Парламентская группа радикалов настроена по отношению к правительству очень враждебно. Собравшееся затем бюро партии держалось гораздо более примирительно.

Утром в четверг, 30 мая. Я встретился с председателем совета министров. Я сообщил ему о положении и о кампании, которая ведется против министра финансов. По-моему, необходимо хотя бы заверить палату, что она не будет распущена, и сократить период неограниченных полномочий. Он согласился со мною и просил известить об этом президента республики, что я и сделал. Группа настроена по-прежнему враждебно.

После полудня – очень бурное заседание палаты. Рейно и Деа выступили с блестящими речами в пользу девальвации. Жермен Мартен вручил заявление о своей отставке. Около семи часов вечера произнес речь председатель совета министров. Первая часть его выступления произвела глубокое впечатление. Однако в общем его нападки на Рейно находят слишком сильными. Фланден сообщил об отставке Жермен Мартена. Эта новость привела палату в замешательство; даже те, кто нападал на министра, теперь выступают в роли его защитников. Окончательное впечатление от речи было очень сдержанным.

Премьер-министр отдавал себе в этом отчет. Он покинул трибуну и предоставил мне закончить дело. Приятная миссия для противника чрезвычайных декретов! Однако в течение всего пребывания в правительстве Фландена у меня с ним были настолько корректные отношения и я столь глубоко верю в солидарность членов правительства, что не мог отказать ему в этой услуге. Итак, я выступил ночью, стараясь, чтобы это выглядело не слишком плохо. Палата выслушала меня вполне благосклонно; мне показалось, что она оценила акт лояльности. Слово взял Франклэн-Буйон; это естественно – нужно было добить раненого. В результате голосования правительство пало. Моя группа не поддержала меня. Я вспомнил фразу кардинала де Реца [186]: «Гораздо труднее жить с теми, кто идет вместе с вами в одной партии, чем действовать против тех, кто ей противостоит».