У Южного полюса

не могли там долго задерживаться и далеко отходить от судна;

в любой момент, как только открывалось свободное

пространство и в силу этого ход судна мог возобновиться, они должны

были находиться снова на борту.

21 января мы обнаружили тюленя Росса. Это был первый

встреченный нами экземпляр. Гансон решил вначале, что он

нашел представителя нового, еще неизвестного вида тюленей.

Однако я быстро распознал своего старого знакомого еще по

моей первой экспедиции в южнополярный район.

Он имел короткую толстую голову с большими блестящими

черными глазами, с сильной нижней челюстью. Коренных зубов

у животного не было, имелось только два резца в нижней

челюсти и шесть резцов в верхней. Зубы эти имели шилообразную

форму. Хвост у тюленя короткий и тонкий. На всех пальцах

передних и задних ласт—ногти. Задние ласты по сравнению

с передними исключительно велики. Окраска зверя

серо-коричневая, брюхо серебристо-серое в белых крапинках. В длину он

имел 6 футов 10,5 дюйма, поперечный размер составлял на уровне

ушей 2 фута 10 дюймов, позади передних ласт—4 фута 11

дюймов, в бедрах—2 фута 9,5 дюйма. Расстояние от наружного края

носа до передней поверхности глаза составляло 4 дюйма, от

заднего угла глазной щели до кончика носа—5,5 дюйма, между

центрами глаз—6,5 дюйма, между задними углами глазных щелей—

10,5 дюйма. Мы сфотографировали животное и сделали с него

удачную зарисовку. К сожалению, эта зарисовка вместе с

частью моих зоологических рисунков и короткими записями,

сделанными Гансоном, пропала.

22-го бушевал страшный шторм со снежной бурей, льды

громоздились вокруг «Южного Креста». Под их давлением

дубовая обшивка судна вновь жалобно застонала. 23-го шторм

продолжался с той же силой. Утром Ивенс, гуляя по льду в

глубокой задумчивости, угодил прямо в полынью и принял невольно

холодную ванну.

В тот же день, немногим позже, давление льдов усилилось.

«Южный Крест» стало выпирать на поверхность, доски трещали

все более зловеще, и мы готовились к самому худшему.

После обеда совещались с капитаном Йенсеном. Я решил,

что должны быть выработаны все указания на случай, если судно

погибнет. Настолько серьезно обстояло дело. Сани,

продовольствие—все было подготовлено для переброски на лед. Каждый

знал, что ему нужно будет делать, если последует приказ об

оставлении судна. Каждый прослушал инструкцию совершенно

спокойно и с полным самообладанием, хотя если б произошло то

худшее, чего мы опасались, то у нас было бы мало надежды

попасть на южнополярный континент или хотя бы увидеть вновь

австралийские берега.

Вскоре после того как были сделаны инструктивные

указания, обшивка судна вновь затрещала. «Южный Крест» застонал,

весь вздрогнул, приподнялся вверх и вновь опустился. Высоко

в воздух поднялся нос корабля, затем—еще выше—ахтерштевень.

Стало ясно одно: наше великолепно построенное судно,

испытывая чудовищное давление, не разламывалось, а приподнималось

над поверхностью льда.

При этом открытии с моей души свалился камень. Я и Бер-

наччи с большим трудом сошли на громоздящийся лед.

Огромные многотонные глыбы льдин ползли друг на друга. Лишь

затратив много усилий, нам удалось сфотографировать «Южный

Крест», выступавший теперь на четыре фута над поверхностью

льда. Около полуночи судно начало вновь опускаться—верный

признак того, что давление ослабело. Но чудовищный треск,

катившийся к нам с севера подобно грому, не ослабевал.

Направление сжатия за это время, очевидно, изменилось.

24-го мы все еще лежали во льдах у островов Баллени. Хотя

все обстояло хорошо, меня все же время от времени брало

сомнение, хорошо ли я поступил, решив навестить острова Баллени.

Тяжелые льды лежали недвижно, как вечность вокруг

«Южного Креста», а обжигающий восточный ветер позволял нам

составить себе представление о том, что может нас ожидать

антарктической зимой. Было уже позднее лето, почти осень. Ночи

становились темнее, в полыньях появлялся новый лед. Я стоял,

погруженный в раздумье, и смотрел на сомкнувшийся вокруг

неподвижный лед, и мне казалось, что я состарился за несколько

часов.

26-го море слегка расчистилось. Мы пустили в ход машину,

чтобы отыскать место получше, но натолкнулись на новый

затор. К вечеру, однако, появились длинные проходы по

направлению к северу. Посовещавшись с капитаном Йенсеном, я решил

направиться на север и попробовать прорваться снова через

ледяной пояс восточнее. Времени оставалось немного, и нам

нужно было спешить.

27-го мы все еще находились на 66°35' южной широты и

166°8' восточной долготы. Еще раз попытались пробиться к югу,

так как проходы на север выглядели не более обнадеживающими,

чем прежде проходы на юг. На следующее утро в 8 часов

пересекли Южный полярный круг. Кругом плыло несколько

айсбергов высотой от 150 до 200 футов.

28-го положение наше из-за мощного сомкнувшегося вокруг

льда казалось совершенно безнадежным. Мы находились теперь

на 165°53'45" восточной долготы. После полудня измерили в

небольшой полынье на глубине 500 саженей температуру воды.

Она оказалась равной 1,8° Ц. Вечером на S 37 W видели остров

примерно на расстоянии 35 миль.

В понедельник, 30 января, мы были на 66°45 V2' южной

широты и 165°24' восточной долготы. Увидели два острова, один

на S 20 W, примерно в 30 милях, второй—на S80 W, примерное

70 милях. Полуденные наблюдения удались в тот день

прекрасно.

Суша, какая наблюдалась на юго-западе, против 80-й черты

азимута, была, несомненно, той группой тесно расположенных

островов, которые мы видели 12-го и которые простирались от

66°33' южной широты и 162°38 72' восточной долготы до 66°58'

южной широты и 162°32' восточной долготы.

Из-за тяжелого прибрежного льда и на этот раз оказалось

невозможным приблизиться к острову. О расстоянии можно было

только догадываться, так что местоположение островов удалось

определить лишь весьма приблизительно. Но от острова Францес

мы находились не далее чем в тридцати милях, и я считаю

правильным его местоположение, определенное мною. Он лежит на

67°13' южной широты и 164°59' восточной долготы.

Хотя погода была на редкость ясной, мы не смогли увидеть

второй остров, который капитан Росс видел на этом месте и

назвал островом Смит. Острова на юго-западе, против 80-й черты

азимута, сочтенные нами за самые северные из островов Баллени,

наиболее высокие: они не меньше, чем в два раза, выше южных.

Характеризует их пять больших куполообразных вершин.

Дальше всего к северу поднимается вершина, образующая по

отношению к горизонту угол в 30°; самая южная стоит под углом

примерно в 17°. Остров Францес в средней своей части весьма

возвышен, на востоке он заканчивается крутым обрывом, с левой

же стороны полого спускается к морю.

1 февраля мы опять были скованы льдами. Снова

ежедневные разочарования, снежные вихри, колючий ветер с юга.

2 февраля погода к полуночи прояснилась. Из «вороньего

гнезда» я увидел вершину острова Францес. С того места, где

я находился, она казалась совсем иной формы.

3 февраля был день рождения Фоугнера. Судно все еще не

двигалось, и мы воспользовались случаем, чтобы сварить в

салоне по стакану грога и прослушать игру музыкального ящика,

все мелодии которого к тому времени нам уже были, к

сожалению, слишком хорошо знакомы.

5 февраля вновь задула снежная буря. Опять обнаружились

открытые проходы на север. Мы снова изменили курс «Южного