Джеймс Хэрриот. Биография

Внезапно он выбросил вперед руку — некоторые его подопечные нервно подпрыгнули от неожиданности, — и крикнул:

— Для начала уберите все это!

Студенты, теребившие тетради и ручки, выронили их из рук, и Малдун заговорил снова.

— Сегодня я не буду читать лекции, я хочу просто поговорить с вами.

И он говорил — больше часа, монотонно, угрожающим хриплым голосом. Он рассказал, что они должны делать в предстоящем году и что с ними произойдет, если они этого не сделают. Звонок давно прозвенел, но никто даже не шелохнулся.

Когда все закончилось, Уолш спустился в буфет выпить чашку чая. У него было ощущение, что из него выкачали несколько литров крови, и он осознал, что впервые в жизни столкнулся с чрезвычайно сильной личностью.

Одно из самых ярких воспоминаний Альфа о профессоре Эмзли было связано с его манерой третировать отдельных студентов, которые, как он считал (или следует сказать — знал), отлынивали от учебы. Он выбирал нерадивого студента и выставлял на посмешище, внося разнообразие в свои лекции. Одной из его жертв был Джордж Петтигрю. Однажды во время обсуждения бактерий семейства клостридиевых профессор решил немного поразвлечься. Начал он вполне добродушно.

— Мы подошли к весьма сложному вопросу, джентльмены, поэтому нам, вероятно, следует обратиться за консультацией к одному из наших наиболее подготовленных и просвещенных студентов. Итак, кто же нам поможет?

Черные глаза перебегали с одного притихшего студента на другого и наконец остановились на дрожащей фигуре Петтигрю.

— Ну конечно же, Петтигрю!

Студент вытянулся в струнку и уставился в глаза своему мучителю.

Профессор Эмзли спокойно пошел в наступление.

— Мистер Петтигрю, будьте столь любезны, поясните нам, что происходит после того, как клостридиум септик проникает в ткань.

— Образуется газ, сэр, — бодро ответил студент, покрывшись испариной.

Наступила оглушительная тишина. Все боялись, что ответ Петтигрю окажется неправильным. Напряжение нарастало.

Профессор медленно покачал головой из стороны в сторону и заговорил тихим голосом.

— Образуется газ… Образуется газ? ОБРАЗУЕТСЯ ГАЗ? — внезапно заорал он, набрасываясь на съежившегося Петтигрю и тыча пальцем почти прямо ему в лицо. — Да, черт возьми, глупый клоун! Каждый раз, стоит вам открыть рот, именно это и происходит — ОБРАЗУЕТСЯ ГАЗ!

Петтигрю был не единственным, кто пострадал от язвительных насмешек профессора. Он безжалостно продемонстрировал невежество всей группы, а потом вдруг с присущей ему непредсказуемостью успокоился, и его голос зазвучал со своей обычной зловещей интонацией. Альф не мог избавиться от мысли, что сцена лишилась великого трагика, — особенно его потрясала способность Эмзли быстро переключаться с исступленной ярости на ледяное спокойствие.

Профессор Эмзли был не просто устрашающей фигурой. Все его поступки были окутаны тайной, что лишь усиливало благоговейный трепет студентов. Никто никогда не видел, чтобы профессор входил или выходил из колледжа. Как он попадал в здание? Как покидал его? Существовало несколько интересных теорий. Один студент утверждал, что видел, как профессор прошел сквозь стену лаборатории патологии, оставив после себя резкий запах серы. Другой уверял, что видел, как он с портфелем и в котелке появился из люка в конце Баклех-стрит. По убеждению третьего, он попадал в колледж по дымовой трубе.

Студенты, безусловно, боялись этого эксцентричного человека, но в первую очередь они его уважали, — и он был хорошим преподавателем. Альф всегда считал профессора справедливым человеком и со временем проникся к нему симпатией. К тем, кто усердно трудился, и отношение было соответствующее.

В июле 1938-го Альф с трудом вытянул экзамен по паразитологии, но провалил патологию, набрав всего 40 процентов. В декабре он повторил попытку и сдал патологию с результатом 49 процентов. Он не выделялся успехами по этому предмету, поэтому в конце выпускного курса не ждал восторженных отзывов от профессора Эмзли. Все преподаватели вели досье на своих студентов, которые каждый мог прочитать в день получения диплома, и Альфу не очень-то хотелось знать продуманное мнение профессора Эмзли о своей персоне. Его ждал приятный сюрприз:

«Уайт Джеймс Альфред. Звезд с неба не хватает, но предмет осмыслил, что лично меня очень радует. Приятный юноша с хорошими манерами и, несомненно, цельной натурой».

Альф не раз упоминал, что иногда подумывал о том, чтобы написать книгу о студенческих днях в Ветеринарном колледже Глазго. Если бы он все-таки осуществил этот замысел, думаю, профессор Малдун — человек, о котором он говорил больше, чем о ком бы то ни было, вспоминая учебу, — встал бы в один ряд с Зигфридом, Тристаном и другими известными созданиями, большими и малыми.

Глава 5

Во времена Альфа группы в Ветеринарном колледже Глазго постоянно менялись: одни студенты проваливались на экзаменах и оставались на второй год, а другие, более целеустремленные, двигались вперед. Неудивительно, что в последние годы его учебы лица однокурсников мало напоминали тех, кто начинал вместе с ним. Некоторые вообще бросили колледж, другие скатывались вниз и либо отчаянно пытались добиться хоть каких-то успехов, либо просто играли в карты в комнате отдыха.

В Хиллхеде у Альфа было много друзей, но после окончания школы он ни с кем из них не поддерживал отношения. Однако годы, проведенные в Ветеринарном колледже Глазго, подарили ему друзей, которых он никогда не забудет. В отличие от школы, где ученикам помогали сильные учителя и строгая дисциплина, студенты колледжа были большей частью предоставлены самим себе. Это породило крепкое чувство товарищества в мрачном старом здании на Баклех-стрит.

Ближайшим другом Альфа в колледже был Обри Мелвилл, привлекательный юноша с открытым лицом. Энергия в нем била ключом, почти все вечера он проводил в развлечениях, часто в сопровождении хорошенькой девушки и толпы смеющихся друзей. Он был уменьшенной копией того яркого, дружелюбного персонажа, с которым Альф столкнулся в начале своей карьеры ветеринара.

Двум приятелям Альфа приходилось добывать деньги на пиво разными путями. Энди Флинн улучшал свое финансовое положение, играя в оркестре, — хотя пользы от этого не было, так как он снова и снова заваливал экзамены и в конце концов бросил колледж, — а Пат О’Рейли играл на собачьих бегах; он тоже завалил кучу экзаменов, но диплом все-таки получил. Еще был Доминик Бойс, который, напившись, всегда горланил песни, точь-в-точь как «певцы с заднего двора», Джимми Стил, прирожденный артист и рассказчик, и «Рыжий» Боб Смит, игравший вместе с Альфом в футбольной команде колледжа.

В студенческие годы был еще один друг, который появлялся в жизни Альфа Уайта чаще других. Его звали Эдди Стрэйтон — невысокий, подтянутый темноволосый парень родом из Клайдбэнка, района, находившегося по соседству с домом Альфа в Йокере. Эдди был фанатиком спорта и обладал невероятной энергией. Целеустремленный и очень способный студент, он добился высоких результатов в колледже исключительно благодаря усердной работе. Он не пил и не курил, но принимал участие во всех студенческих пирушках. На этих пирушках студенты поглощали огромное количество спиртного, и Алекс Тейлор, который иногда встречался с компанией ветеринарных приятелей Альфа, вспоминает, как шатающиеся студенты выстраивались в очередь к раковине в туалете, а Эдди стоял рядом и крутил пальцами вокруг сливного отверстия, проталкивая вниз содержимое желудка последнего «клиента». Прочистив раковину, он кричал: «Следующий, пожалуйста!» Дело шло бойко.

Эдди вместе с Альфом играл в футбольной команде колледжа, и о его выносливости на поле ходили легенды: он просто бежал и бежал. После игры он, в отличие от своих сильно пьющих и много курящих друзей, выглядел абсолютно свежим и ничуть не уставшим. Эту удивительную стойкость и энергичность он сохранил на всю жизнь. Альф и Элли дружили во время учебы в колледже, и их дружба продолжалась и после того, как они распрощались с Глазго. В последующие годы Эдди не раз попадался на жизненном пути Альфа Уайта, ветеринара, и Джеймса Хэрриота, всемирно известного писателя.