Шпион для Германии

— На этот счет мною продумано несколько вариантов… Вы можете, например, лететь туда на специально оборудованном «Фокке-Вульф-200» и спрыгнуть на парашюте.

— Это безрассудно, — возразил я.

— Я тоже думаю, что в данном случае у вас не много будет шансов на успех, — согласился С.

— Какие же другие возможности?

— Отправиться в путь на корабле. Можно воспользоваться фрахтовым грузовым судном, идущим в Южную Америку. Вы сядете на него с соответствующими документами и по прибытии его в конечный пункт назначения двинетесь оттуда дальше.

— Мне это тоже не нравится, — заметил я.

— Тогда сами подумайте, как это сделать лучше. Даю вам три дня. Имейте в виду, что дело очень срочное. Мне бы не хотелось посылать вас, но ничего не поделаешь. Реальные шансы выполнить задание имеются только у вас.

Я вышел. Секретарша в приемной попросила меня переговорить с капитаном X. У него был свой план отправки меня в Америку.

Он натолкнулся на некоего авантюриста, выдававшего себя за габсбургского принца и племянника бывшей императрицы Зиты, находившейся сейчас в Нью-Йорке. Пройдоху подвели его документы. Капитан намеревался снабдить его новыми документами и направить через Швейцарию в Испанию, откуда он должен был попасть в Южную Америку, а оттуда — в Соединенные Штаты. Всему миру было известно, что Габсбурги были заклятыми врагами Гитлера, чем и намеревался воспользоваться капитан X. Я же должен был сопровождать «принца» в качестве его личного секретаря.

Полагаясь на шестое чувство, я решил лично проверить, имеет ли эта афера шансы на успех, и внимательно пригляделся к «принцу». Это был долговязый, неуклюжий парень с наглым выражением лица и кроличьими глазами.

В своей жизни мне не приходилось встречаться с настоящими принцами, но этот выглядел как аристократ, сошедший с книжных иллюстраций. Может, это было хорошо для нашего дела, а может, и плохо. Я предложил капитану послать сначала «принца» в Мадрид с пробным заданием. Он был обеспечен деньгами и документами. В задачу его входило лишь пересечение границы, предъявление паспорта и произведение соответствующего впечатления на пограничников. Выехав скорым поездом, он сразу провалился, вызвав подозрение при первой же встрече с пограничниками, и был арестован. Капитана X. откомандировали на фронт.

Поэтому в конечном итоге в Америку я отправился не на пассажирском самолете в компании аристократа, а на подводной лодке «U-1230», ознаменовав тем самым начало операции «Эльстер».

Фюрер взирал на меня бесцветными глазами из деревянной темно-коричневой четырехугольной рамки. В комнате пахло краской. Тихо жужжал вентилятор. Доктор С. нервно перелистывал какие-то бумаги на столе. Я сидел напротив него. Было десять часов утра. Время моего пребывания в Германии подходило к концу.

Взгляд мой через окно упал на изрытую бомбами улицу, по которой шли женщины. Воздух был наполнен слезами и ожиданием. Безымянные люди, согбенные, изнеможденные, исковерканные жизнью, имевшие каждый собственную судьбу, направлялись за получением 65 граммов творога по талону УП/3 или 250 граммов яблок по специальному талону П/1. Но я старался не думать о них, так как передо мною стояла необычайной сложности задача — попытаться проникнуть на территорию США.

Пару недель тому назад я находился еще в Испании. Солнце, Средиземное море, мирная обстановка, женщины с пламенными взорами, агентурная война за стаканчиком виски в баре, танцы. Там я встретил знакомых, друзей и товарищей, стремившихся покинуть как можно быстрее тонущий корабль. У всех были фальшивые документы, выписанные на другие имена, доллары, швейцарские франки. Они довольно открыто говорили о своих планах на будущее. Мне же предстояло выполнение особого задания в Америке.

— Поверьте мне, — сказал доктор С., — я не стал бы посылать вас туда. Но у нас нет никого другого, кто говорил бы, как настоящий американец, и главное — на кого мы можем всецело положиться… Так, стало быть, вы решили предпринять переход на подводной лодке?

— Да, — ответил я.

Он встал и начал ходить по комнате нервными шагами. Лицо его было бледным, а фигура несколько согбенная. По нему было видно, что его одолевают заботы.

— Мне это не очень нравится, но, в конце концов, это ваше дело. — Он остановился. — Вам известно, что шесть ваших предшественников окончили свою жизнь на электрическом стуле?

— Я об этом слышал, — произнес я. — Конечно, было бы надежнее оставаться дома.

Он кивнул и усмехнулся:

— Естественно, вы правы. Надеюсь, вы все продумали.

— Но у меня одно условие.

— Условие?

— Да. Мне нужен чистокровный американец, не из числа недавних наших переселенцев. Вы понимаете, что я имею в виду? Он должен знать новейшие танцы и модные шлягеры, знать, как носят брюки и сколь коротко стригут волосы. Он должен разбираться в бейсболе и голливудском вздоре. Ему придется сопровождать меня, по крайней мере, до тех пор, пока я не ассимилируюсь.

— У вас есть кто-нибудь на примете? — спросил доктор С.

— В том-то и дело, что нет, — признался я. — И не имею ни малейшего представления, где такого найти.

— Ну что ж, раз так, будем искать, — пообещал С. На этом я был отпущен.

Поиски моего будущего помощника сопровождались многочисленными приключениями, а порой и комичными ситуациями. Ведь в 1944 году мне нужно было найти американца, готового пойти против собственной страны и к тому же храброго, умного и честного. Другого же я не взял бы: человек неблагонадежный, оказавшись потом в стране нашего противника, вольно или невольно выдал бы меня и стал, таким образом, моим палачом. Учитывая все эти обстоятельства, я испросил разрешения заняться самому поисками кандидата в мои напарники, хотя времени было в обрез.

Поначалу мы прочесали все лагеря для военнопленных и внимательно ознакомились со сбитыми американскими летчиками. Это были молодые, преисполненные оптимизма парни, компенсировавшие мизерную и скверную еду хорошим настроением и считавшие Америку пупом земли.

Вспомнив историю немецкого летчика Зельднера, мы попытались предпринять нечто подобное. Для этих целей были отобраны подходящие женщины. Но нам не повезло. Любовь к отечеству у наших кандидатов оказалась сильнее потребности в женской ласке. К тому же Гиммлер предпочитал видеть женщин на кухне, а не в рядах бойцов невидимого фронта — участников различных агентурных операций, поскольку не понимал, сколь важную роль смогли бы они сыграть в делах, определяемых как шпионаж. Русские и англичане, использовавшие для этих целей женщин, достигали немалых успехов. Но у нас все было по-иному, и если мы и прибегали иногда к их услугам, то за спиной Гиммлера, под угрозой быть привлеченными к ответственности за самоуправство.

В ходе дальнейших поисков я наткнулся на англизированного голландца, прожившего двенадцать лет в Америке. Прежде чем вступить с ним в переговоры, я наблюдал за ним два дня. Мы с ним крепко выпили. После второй бутылки выяснилась его непригодность для моего задания. Он был согласен работать за деньги, я же всю жизнь презирал людей, готовых заниматься шпионажем из-за денег, хотя такие и составляют почти девяносто девять процентов шпионов. На одного идеалиста, если его можно так назвать (сегодня я сказал бы — дурака), приходится девяносто девять подонков. Люди, с которыми вынуждены работать секретные службы, чаще всего являются сбродом, своего рода отбросами общества. Это, как правило, проститутки, сутенеры, головорезы, предатели и уголовники буквально из всех стран мира, отягощенные самыми разнообразными правонарушениями. На кого бы они ни работали и что бы ни делали, девяносто девять процентов из них являются коростой на теле человечества.

У меня было время проанализировать качества моего, так сказать, «коллеги» в ожидании палача. Перед казнью развеиваются последние иллюзии…

Затем мне представили молодого, очень стройного американского летчика — лейтенанта, добровольно севшего на своем «лайтнинге» за немецкими линиями и изъявившего, к удивлению всех допрашивавших его офицеров, готовность встать на сторону Германии. Как мы выяснили, командир его эскадрильи увел у него невесту. Озлобленный этим, он решил воевать, теперь на немецкой стороне. Его история показалась нам столь невероятной, что мы долгое время считали этого лейтенанта подосланным агентом. Однако через некоторое время пришли к выводу, что он действовал под влиянием своеобразного короткого замыкания. Я решил с ним поговорить.