Спорт королев

Многие люди старались помочь мне и делились тем, что знали сами. Даже гардеробщики в раздевалке рассказывали, что слышали о состоянии почвы или об изменении плотности барьеров.

Когда я начинал, еще работал Джек Моулони, знаменитый жокей, перед войной три раза приходивший вторым в Большом национальном стипль-чезе. Он был особенно внимателен ко мне. Если мы участвовали в одном заезде и перед стартом объезжали парадный круг, он никогда не упускал случая дать полезный совет.

– Солнце отбрасывает неудобную тень перед барьером, – однажды заметил Джек. – Не торопитесь, когда подойдете к нему.

– Не прыгайте через ров с водой посередине, держитесь сбоку, – посоветовал он в другой раз. – В прошлом заезде там сильно смяли борт при приземлении.

Как-то, когда мы выстроились в линию для представления лошадей и я вертелся, стараясь всех разглядеть, Джек сказал:

– Не думайте о других. Следите за рукой стартера. Когда он опустит руку к рычагу, который управляет стартовой лентой, вырывайтесь вперед. Не ждите, пока лента взовьется.

Я воспользовался этим советом, и взлетающий старт позволил мне вырваться в поле впереди других. Потом я всегда старался делать так, но после одного печального дня с большой осторожностью. Джо Мерфи на секунду раньше вырвался вперед, стартовая лента обхватила ему рот, он упал и потерял четыре зуба.

Большинство жокеев – люди не болтливые, хотя по-своему и дружески настроенные. Всего один или два из них нечестно воспользовались моей неопытностью. Один раз колено у меня взлетело выше бедра, когда сосед сильно толкнул, чтобы я потерял равновесие, и в другой – меня так далеко оттерли на край неогороженной скаковой дорожки, что у лошади не осталось пространства для прыжка. Но такие случаи совсем не типичны, и в наши дни мне не приходилось наблюдать явные грубости во время соревнований.

Во время моей первой зимы с Джорджем, долгой, очень холодной и полной надежд, он продал ферму и купил более просторную конюшню. Снег и лед на дорогах превратили перевозку лошадей в довольно рискованное предприятие, но мы справились, постепенно обустраивались на новом месте и ждали теплых дней.

Сезон скачек гунтеров приближался, и я надеялся, что наконец и мне удастся победить. Прошло уже пять месяцев после первого выступления с Русским Героем, и я немножко приуныл, потому что зримого успеха за этот период так и не добился.

Наступили теплые дни, снова начались скачки, неделя проходила за неделей, я работал с плохими лошадьми, новичками или старыми усталыми скакунами, и ни одной победы не было на моем счету. К примеру, каурая кобыла с ужасным характером терялась каждое утро, потому что совершенно не чувствовала направления, и дико неслась в ту сторону, куда смотрела ее голова. Естественно, с ней работал я, и если удавалось пройти всю дистанцию, это считалось достижением.

Черная полоса в моей жизни окончилась на вторых весенних соревнованиях в Бангер-он-Ди.

Джордж тренировал лошадь по имени Уиренбери Тайгер, и поскольку считал ее фаворитом и надеялся, что она выиграет, то решил пригласить работать с ней Микки Моусли, известного в Чешире наездника. А тот как раз недавно получил травму и не вставал с постели. Тогда Джордж обратился к Дику Блеку, ведущему жокею-любителю, но тот тоже отказался, объяснив, что ему слишком далеко ехать ради одного заезда. Джорджу так и не удалось найти никого из тех, кого бы он хотел. И в конце концов он решил, что с Уиренбери Тайгером придется работать мне.

Видимо, Джордж сомневался в моем умении, но сам я был в восторге. Старина Уиренбери Тайгер и не подозревал, как много значит для меня победа, но вел себя прекрасно, не сделал ни одной ошибки, и мы уверенно пришли первыми.

В тот же день после обеда мне предстояло работать на стипль-чезе новичков с лошадью по имени Блитц Бой. Мы с ним уже раза три-четыре участвовали в соревнованиях, и с огорчительной регулярностью он спотыкался на каждом барьере.

К моему облегчению и радости, видимо, вдохновленный моей первой победой, Блитц Бой с легкостью преодолел все препятствия, и мы с ним в этот раз тоже пришли первыми.

Странное дело удача. В остающиеся недели сезона успех не оставлял меня. Я выиграл еще семь скачек и в списке из девяти лучших жокеев-любителей перебрался в середину.

В последний день сезона шел дождь. Мне предстояло работать в Ньюпорте с тремя хорошими лошадьми. Мери приехала со мной на скачки и сидела среди зрителей. Мы поженились всего неделю назад, и мне очень хотелось, чтобы у нее остался в памяти этот день.

И он остался.

Мои надежды вместе со мной рухнули под копыта лошади почти у самого финиша. Скакун, с которым я работал, поднялся, галопом понесся к соседствовавшей с ипподромом реке и там поплыл навстречу сильному течению. А я со сломанной ключицей остался лежать на земле под бесконечным дождем.

Лето в тот год, когда мы с Мери поженились, стояло удивительно жаркое, и в августе снова наступил сезон скачек.

Соревнования в Девоне всегда очень заманчивы. Девоншир так далеко от дома, что там приходится жить несколько дней, и это отличное оправдание неожиданному отдыху у моря. В Девоне такая атмосфера, будто дети после каникул первый день пришли в школу. Друзья, не видавшиеся месяц или два, радостно приветствуют друг друга. Одни рассказывают об удовольствиях отдыха на Майорке или о трудностях овладения водными лыжами. А другие жалуются, что дожди (или засушливая погода) погубили урожай и что быть фермером совсем не такая счастливая доля.

Джордж послал в Девон нескольких лошадей, с тем чтобы они пробыли там две-три недели и участвовали в шести-семи соревнованиях. Так он делал каждый год, но теперь я замещал его и наблюдал, чтобы все прошло хорошо. Для меня это была первая поездка на скачки в Девон, с тех пор прошло много лет, и за эти годы я побывал в Девоне, наверно, не меньше ста раз.

Одна из лошадей, Ромпуорти, маленький компактный темно-рыжий мерин, принадлежала мистеру Деннису, чьим поместьем в Северном Уэльсе управлял Дуглас. Ромпуорти на два года стал опорой моего существования как жокея, потому что мистер Деннис был так добр, что всегда приглашал меня работать с этим мерином, а не искал кого-то лучшего. Правда, мы с Ромпуорти выиграли тринадцать скачек, и я его очень любил.