Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Часов в 12 ночи Юровский разбудил Царскую Семью. Объявил ли он им, для чего он их беспокоит и куда должны пойти — не знаю. Утверждаю, что в комнаты, где находилась Царская Семья, заходил именно Юровский. Ни мне, ни Константину Добрынину поручения разбудить спавших Юровский не давал. Приблизительно через час вся Царская Семья, доктор, служанка и двое слуг встали, умылись и оделись. Еще прежде чем Юровский пошел будить Царскую Семью, в дом Ипатьева приехали из Чрезвычайки два члена: один, как оказалось впоследствии, Петр Ермаков, а другой — неизвестный мне по имени и фамилии, высокого роста, белокурый, с маленькими усиками, лет 25–26. Валентина Сахарова я знаю, но это был не он, а кто-то другой. Часу во втором ночи вышли из своих комнат Царь, Царица, четыре царских дочери, служанка, доктор, повар и лакей. Наследника Царь нес на руках. Государь и Наследник были одеты в гимнастерки, на головах фуражки. Государыня и дочери были в платьях, без верхней одежды с непокрытыми головами. Впереди шел Государь с Наследником, за ними — Царица, дочери и остальные. Сопровождал их Юровский, его помощник и указанные мною два члена Чрезвычайной комиссии. Я также находился тут.

При мне никто из членов Царской Семьи никаких вопросов никому не предлагал. Не было также ни слез, ни рыданий. Спустившись по лестнице, ведущей из второй прихожей в нижний этаж, вышли во двор, а оттуда, через вторую дверь (считая от ворот), во внутренние помещения нижнего этажа. Дорогу указывал Юровский. Привели их в угловую комнату нижнего этажа, смежную с опечатанной кладовой. Юровский велел подать стулья: его помощник принес три стула. Один стул был дан Государыне, другой — Государю, третий — Наследнику. Государыня села у той стены, где окно, ближе к заднему столбу арки. За ней встали три дочери (я их всех очень хорошо знаю в лицо, так как каждый почти день видел их на прогулке, но не знаю хорошенько, как звали каждую из них). Наследник и Государь сели рядом, почти посередине комнаты. За стулом Наследника встал доктор Боткин. Служанка (как ее зовут — не знаю, высокого роста женщина) встала у левого косяка двери, ведущей в опечатанную кладовую. С ней встала одна из царских дочерей (четвертая). Двое слуг встали в левом от входа углу, у стены, смежной с кладовой.

У служанки была с собой в руках подушка. Маленькие подушечки были принесены с собою и царскими дочерьми. Одну из подушечек положили на сиденье стула Государыни, другую — на сиденье стула Наследника. Видимо, все догадывались о предстоящей им участи, но никто не издал ни звука. Одновременно в ту же комнату вошли 11 человек: Юровский, его помощник, два члена Чрезвычайной комиссии и семь человек латышей. Юровский выслал меня, сказав: „Сходи на улицу, нет ли там кого, и не будут ли слышны звуки выстрелов?“. Я вышел в огороженный большим забором двор и, не выходя на улицу, услышал звуки выстрелов. Тотчас же вернулся в дом (прошло всего 2–3 минуты времени) и, зайдя в ту комнату, где был произведен расстрел, увидел, что все члены Царской Семьи: Царь, Царица, четыре дочери и Наследник уже лежат на полу с многочисленными ранами на телах. Кровь текла потоками. Были уже убиты доктор, служанка и двое слуг. При моем появлении Наследник был еще жив — стонал. К нему подошел Юровский и два или три раза выстрелил в него в упор. Наследник затих. Картина убийства, запах и вид крови вызвали во мне тошноту. Перед убийством Юровский роздал всем наганы, дал револьвер и мне, но я, повторяю, в расстреле не участвовал. У Юровского, кроме нагана, был маузер.

По окончании убийства Юровский послал меня в команду за людьми, чтобы смыть кровь в комнате. По дороге в дом Попова мне попали бегущие навстречу разводящие Иван Старков и Константин Добрынин. Последний из них спросил меня: „Застрелили ли Николая II? — Смотри, чтобы вместо него кого другого не застрелили: тебе отвечать придется“. Я ответил, что Николай II и вся его семья убиты. Из команды я привел человек 12–15, но кого именно — совершенно не помню, и ни одного имени назвать Вам не могу. Приведенные мною люди сначала занялись переноской трупов убитых на поданный к парадному подъезду грузовой автомобиль. Трупы выносили на носилках, сделанных из простыней, натянутых на оглобли, взятые от стоящих во дворе саней. Сложенные в автомобиль трупы завернули в кусок солдатского сукна, взятый из маленькой кладовой, находящейся в сенях нижнего этажа. Шофером автомобиля был злоказовский рабочий Люханов. На грузовик сели Петр Ермаков и другой член Чрезвычайной комиссии и увезли трупы. В каком направлении они поехали и куда дели трупы, не знаю. Кровь в комнате и во дворе замыли и все привели в порядок. В три часа ночи все было окончено, и Юровский ушел к себе в канцелярию, а я — к себе в команду. Я не видел и не слышал, чтобы Юровский вычитывал Царю какую-нибудь бумагу». [1170]

Отметим некоторые странности в показаниях Медведева.

1. Медведев проявляет странную забывчивость. Он, начальник охраны Дома особого назначения, не может вспомнить ни одной фамилии тех, кто стоял 17 июля 1918 года на постах, ни одной фамилии, у кого отобрал наганы, ни одной фамилии членов команды, кто производил зачистку комнаты от крови. Лишь в конце допроса, после вопроса следователя, Медведев вспомнил фамилии Никулина и Стрекотина, но, похоже, что он просто ухватился за полученную от следователя информацию.

2. Непонятно, где находился Медведев в течение всего времени, непосредственно предшествующего убийству. Когда, по его словам, Юровский разбудил Царскую Семью, он, Медведев, «тоже находился тут». «Тут» — это где? Рядом с Юровским, в комендантской? Далее, Медведев показывает, что во время следования Семьи с верхнего этажа в нижний Юровский указывал ей дорогу. Получается, что Медведев следовал за ним. По пришествии в комнату, где должно было произойти убийство, Юровский опять присутствует вместе с Царской Семьей и там же находится Медведев, он слышит, как Юровский велит принести три стула. Но когда все приговоренные расположились в комнате, то «одновременно в комнату вошли 11 человек» во главе с Юровским. Во-первых, непонятно «одновременно» с чем, а во-вторых, получается, что Юровский куда-то выходил из комнаты, раз он туда вошел обратно вместе с командой. Когда Юровский вышел из комнаты, зачем и кто в ней оставался вместе с приговоренными, Медведев не сообщает.

3. Непонятна информация о том, в чем были одеты члены Царской Семьи. Почему-то у Государя и Наследника были надеты на голову фуражки, а Императрица и дочери были в платьях без головных уборов.

4. Непонятно, когда Юровский сказал Медведеву, чтобы тот пошел на улицу послушать, не слышны ли выстрелы. Если в тот момент, когда он вошел с другими убийцами, то Семья не могла не слышать слов Юровского о выстрелах. Тогда бы убиваемые сразу же бы поняли о грозящей им участи. Что явно не входило в планы Юровского.

Теперь посмотрим, что показали другие обвиняемые и как их показания соответствовали показаниям Медведева.

Обвиняемый Ф. П. Проскуряков на допросе его следователем Соколовым показал, что все, что ему известно об убийстве Царской Семьи, он знает со слов Медведева. Между тем, однако, в том, что якобы рассказывал ему Медведев, и в том, что говорил на допросе сам Медведев, имеются существенные разногласия. Вот показания Проскурякова: «Во вторник утром (т. е. 16 июля 1918 года. — П. М.), когда я стоял на посту, я сам видел, что Юровский пришел в дом часов в 8 утра. После него спустя несколько времени в дом прибыли Белобородов с пузатым. Это я сам видел. Как я уже говорил, я тогда ушел с поста в 10 часов утра. Медведев же сказывал мне, что они втроем, т. е. Юровский, Белобородов и этот пузатый, спустя несколько времени поехали кататься на автомобиле. Дома в это время оставался Никулин. Перед вечером они трое вернулись. Значит, вернулись Юровский, Белобородов и этот пузатый. Вечером Юровский сказал Медведеву, что Царская Семья ночью будет расстреляна и приказал ему предупредить об этом рабочих и отобрать у постовых револьверы. Вот этого я толком понять не могу. Правда это была или нет, я этого доподлинно не знаю, потому что никого из рабочих об этом я спросить не догадался, отбирал ли на самом деле у них Медведев револьверы. Для чего это нужно было, я сам не понимаю: по словам Медведева, расстреливали Царскую семью латыши, а они все имели наганы. Я тогда еще не знал, что Юровский еврей. Может быть, он, руководитель этого дела, и латышей для этого нагнал, не надеясь на нас, на русских? Может быть, он для этого и захотел постовых русских рабочих обезоружить? Пашка Медведев приказание Юровского в точности выполнил: револьверы отобрал, передал их Юровскому, а команду предупредил о расстреле Царской Семьи часов в 11 вечера».