Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба

И тот стремительный, надрывный темп, в котором она пелась, был как бег эскадрона, а хрипловатый, усталый, вызывающий голос исполнителя искал не крови, не ненависти — истину!.. Позже этот отчаянный поиск справедливости, обреченность — социальную и человеческую, предчувствие смерти — В. Высоцкий выразит в роли штабс-капитана Брусенцова в фильме «Служили два товарища» (1967).

В интермедии спектакля «Тени прошлого» Владимир исполнял в разудалой команде «анархистов» песню «На Петровском на базаре». Она не была написана Высоцким, но впоследствии приписывалась ему, как и многие другие народные, лихо им исполненные. Эта песня открывала ему разнообразные возможности не только петь ее, но и играть. Многочисленные «уличные» голоса то перекрикивали друг друга, то сливались в один. Владимир Семенович мастерски пародировал и торговок, и зевак на базаре, меняя тембр голоса от женского визгливого до мужского баса. Ниже мы приводим первый куплет и припев песни «На Петровском на базаре» в той транскрипции, как она исполнялась Высоцким:

и такие припевки, конечно, не могли не вызывать смех в зрительном зале. Артисты играли во многих эпизодах. Смена образов происходила настолько стремительно и герои были настолько далеки друг от друга, что зрители порой и не узнавали одних и тех же актеров. Владимир Семенович Высоцкий, рассказывая об этом спектакле на своих концертах, обращал внимание слушателей на следующее: «Самое интересное — в театре не гримируются, у нас нет грима. Ну, в «Десяти днях…» — это маски, это вообще спектакль в гротеске сделан, там маски могут иметь место. А в других спектаклях, где играешь по нескольку ролей и никаких масок, это довольно сложно. Но в то же время самая большая похвала это когда люди скажут, что вот он был Керенским, а потом вышел — и мы его не узнали. Это самое приятное: значит, все — сосредоточено…»

«Десять дней, которые потрясли мир» имел большой успех, и Театр на Таганке часто выезжал с этим спектаклем на гастроли в Ленинград (1965,1967,1972,1974 гг.). За эти годы популярность В. Высоцкого как певца стала всенародной, и часто на спектакль люди приходили, чтобы услышать его пение.

Рассматривая страницы актерской судьбы Владимира Семеновича Высоцкого нельзя не упомянуть спектакль «Павшие и живые», который он называл самым любимым своим спектаклем. Надо сказать, что в те годы было особое отношение к войне и к поэзии. Практически каждый зачитывался стихами о войне, изданными дневниками и воспоминаниями участников этих трагических событий. Так народ залечивал свои раны от потерь близких и родных. И потому спектакль «Павшие и живые», посвященный поэтам и писателям, погибшим в Великой Отечественной войне или вернувшимся и написавшим о ней, имел большой успех. Репетиции его начались в апреле 1965 г., а премьера состоялась осенью. В первых представлениях Владимир Высоцкий только выходил в общих сценах: в плащ-палатке, с гитарой. В числе других «солдат» он пел вместе с ними «По Смоленской дороге…», «Бьется в тесной печурке огонь…» и играл роль поэта Кульчицкого, яростно читая его стихи: «Я раньше думал: “лейтенант” звучит “налейте нам»», но затем количество ролей увеличилось, и в спектакле появились его собственные песни. Но предоставим самому Владимиру Высоцкому рассказать об этом [9]: «…Вы знаете, у нас ведь всегда оригинальное художественное решение каждого спектакля… Каждое оформление каждого спектакля несет в себе какую-то метафору. Ну, например, в спектакле «Павшие и живые», о котором я вам начал говорить, это три дороги, по которым уходят и приходят герои. Приходят, читают свои стихи, идет новелла об их жизни, потом они уходят по дороге Героев в задник ярко-красного цвета, который раздергивается, получаются такие щели… А впереди эти дороги сходятся к чаше с Вечным огнем, к медной чаше, в которой зажигается Вечный огонь, и весь зрительный зал в начале спектакля встает, чтобы почтить память павших минутой молчания…

…У нас такой театр, что мы играем без грима, не клеим себе усов и бород, а выходим со своими лицами. И зритель, видя условные декорации, понимает, что никто его не пытается обмануть… Никто из нас не играет никакого поэта… не пытается быть похожим на него. И если поэты погибли, то тем более мы не знаем, как они читали, каков их голос. Так что мы не подражаем поэтической манере данного поэта. И это, по-моему, хорошо… Ну зачем прикидываться, быть похожим, скажем, на Кульчицкого или на Когана! Читать его стихи!.. Поэт-то потому и есть поэт, что он индивидуален и ни на кого не похож — зачем же подражать его внешним данным…

Для меня этот спектакль был дорог не только тем, что я играл там несколько ролей. Я играл там поэта Кульчицкого, погибшего в сорок третьем году… Играл две одновременно противоположные роли: Чаплина-Гитлера в новелле «Диктатор-завоеватель». Я начинаю говорить такие тексты этого бесноватого фюрера — например: «Чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю собак». Когда я играю Гитлера… по двум боковым дорогам выходят немецкие солдаты с закатанными рукавами и поют песню. Это была первая песня, первые стихи на музыку, которые я написал для нашего главного режиссера… и вот эта песня впервые прозвучала со сцены. Называется она «Песня немецких солдат» («Солдаты группы «Центр»); может быть, вы ее знаете:

Я написал еще несколько песен, стали меня просить, и стал я писать стихи, песни, даже небольшие сцены в театр…

Возвращаясь к «Павшим и живым»… Я играл там замечательного нашего поэта, который умер через несколько лет после войны, Семена Гудзенко. Это один из самых блестящих военных поэтов. Он пришел к Оренбургу в самом конце войны после ранения из госпиталя и сказал: «Я хочу прочитать свои стихи». Эренбург пишет в своих воспоминаниях: «Я приготовился, что сейчас начнутся стихи о танках, о фашистских зверствах, о которых много тогда писали, и сказал: «Ну, почитайте». И вдруг он (Гудзенко) начал читать стихи. И он настолько обалдел, Эренбург, что носился с этими стихами, бегал в Союз писателей, показывал их всем. И стихи эти напечатали, потом сделали книжку, и выяснилось, что это — один из самых прекрасных военных поэтов. И в пятьдесят четвертом году он случайно умер [10]… я даже сейчас не помню от чего. Но Эренбург по этому поводу написал: «Было такое чувство, словно его сейчас, через десять лет, настиг долетевший с войны осколок». Вот его стихи я вам хочу прочитать…»

В спектакле «Павшие и живые» Владимир Высоцкий читает три стихотворения С. Гудзенко: «Перед атакой», «Нас не нужно жалеть», «У каждого поэта есть провинция…» Голос актера то спокоен и почти бесстрастен, то тороплив и надрывен: