Опасный возраст

* * *

После Владиславом мы отдыхали в Полчине. Не буду снова возвращаться к нему, а вот о следующем лете в Нехоже просто нельзя не упомянуть. Именно там я наблюдала явление, которое впоследствии весьма пригодилось мне при создании детективов. В отдаленную приморскую деревушку из банка в соседнем местечке везли в пикапчике деньги для очередной зарплаты. Деньги лежали в закрытом кузове, конвоир сидел в кабине рядом с шофером. Отчего-то задняя дверца машины открылась, и на дорогу вывалился мешок с деньгами. А вслед за машиной ехал крестьянин на велосипеде. Мешок упал перед ним на дорогу, машина ехала дальше. Крестьянин слез с велосипеда и поднял мешок. Видит — какой-то странный, на замок заперт и даже запломбирован. Ну, он подхватил мешок и нажал на педали, пытаясь догнать машину. Догнал ее только в Нехоже, и оказалось, вылетел самый ценный мешок с деньгами. Нашедший только головой покачал и отдал мешок, не потребовав даже положенного за находку процента.

А такие пикапчики, задняя дверца которых завязывалась на веревочку, я сама сколько раз видела Когда впоследствии писала сценарий фильма "Лекарство от любви",очень хотела использовать этот эпизод для замены по ходу действия фальшивых банкнотов на настоящие, но местная комендатура милиции попросила не делать этого, ибо гениальной идеей могли бы воспользоваться настоящие преступники. Из уважения к милиции я согласилась.

В каждой нашей поездке летом на отдых был какой-нибудь недостаток, и мы продолжали искать что-нибудь получше. На поиски по родному краю отправлялись ранней весной, и вот как-то раз за Малкиней, на реке Буг наткнулась я на деревушку, куда потом моя мать и Люцина стали ездить с детьми из года в год. Мы очень подружились с хозяевами дома, где снимали на лето комнаты.

Хозяйство у них было, можно сказать, образцовое. Жили и работали там два поколения. Старая хозяйка занималась домом и домашней птицей, старый хозяин вместе со старшим сыном работал в поле, молодая же хозяйка, их невестка, обхаживала свиней и телят. Работали все не покладая рук и шаг за шагом благоустраивались. Начали с глубоководной скважины, потом постепенно приобретали необходимый в хозяйстве инвентарь вплоть до комбайна, а потом уже приступили к постройке нового дома, комфортабельной виллы с ванной. Спустя много лет молодой хозяин сам признался мне:

— Знаете, вот теперь, когда, вернувшись с поля, я могу выкупаться в горячей ванне, понимаю, что такое настоящая жизнь.

От их дома до леса было не больше километра, а в лесу — грибы и ягоды. Там мы собирали бруснику. А Буг протекал у самого дома, который стоял на высоком откосе. Моим ничего больше для счастья не требовалось, тем более что можно было сколько угодно пить молока от хозяйских коров. И моя мать, и Люцина без молока не могли жить, а я на пару с Ежи как-то раз прикончила целиком удой от одной коровы. Туда же приезжала Янка с Кшиштофом.

Однажды у нас там пропал Роберт. Несколько часов его не было, мы с ума сходили. Река — вот она, под носом, мало ли что. Я обегала все окрестности, нигде мальчишки не нашла. Мать призналась, что он отправился половить рыбку, прихватив удочку. Парню четыре с половиной, Езус-Мария! Я уже собиралась организовать прочесывание речного дна, когда Роберт появился — самостоятельно и добровольно.

Оказалось, он и в самом деле отправился на рыбную ловлю. Забросил удочку и поймал сам себя: крючок зацепился сзади за брюки. Долго пытался парень отцепить его самостоятельно, не получилось, и он отправился за помощью в ближайшую избу. Хозяйка сжалилась над дитём, увидев, что крючок впился ему в заднее место, и принялась отцеплять. Снять штанишки не было возможности, ибо проклятый крючок проколол их насквозь вместе с заправленной в них рубашкой, а женщина боялась порвать рубашку или штаны, ведь за продранную одежду мальца наверняка выпорют, вот и старалась вызволить его осторожненько. Это продолжалось несколько часов, бабе не пришло в голову, что мы сходим с ума в поисках паршивца. Ладно, главное — портки уцелели, а паршивцу строго-настрого запретили одному ходить на рыбную ловлю.

Впрочем, мои дети откалывали номера и похлеще. Тот же Роберт в совсем младенческом возрасте как-то на морском пляже потребовал у меня ложку. Я удивилась.

— Зачем тебе здесь ложка?

— Песочек копать.

— А где твоя лопатка?

— Исполтилась.

И предъявил лопатку. Я смотрела на нее и не понимала, что вижу. Металлическая часть лопатки была свернута в аккуратную трубочку. Попыталась я было ее развернуть — дохлый номер, даже с помощью плоскогубцев не смогла бы этого сделать. Интересно, чем же орудовал этот паршивец? Под рукой абсолютно никаких орудий труда, ни камушка, ни даже деревяшки, только чистый песочек. Следов зубов на бывшей лопатке тоже не было видно.

— Как ты это сделал? — в ужасе вскричала я.

— Не знаю.

И я не знаю. Никто не мог понять, как удалось младенцу свернуть трубкой твердый металл.

Его старший братец в четырехлетнем возрасте тоже отличился. После длительной болезни требовалось продержать ребенка какое-то время в постели, а это всегда было самым трудным делом. Приходилось изобретать всевозможные развлечения. Перепробовав все имеющиеся игрушки, я в отчаянии принесла ему старый дедушкин будильник, давно испорченный. Присев рядом, показала, какая это замечательная игрушка, открутив от будильника пару винтиков. Разумеется, с помощью отвертки, без нее не смогла бы. Ребенок заинтересовался. Теперь я могла на какое-то время оставить его одного, заняться своими делами. Я и оставила Ежи наедине с будильником, забрав, разумеется, отвертку как опасный для малыша предмет. Вернувшись к сыночку через полчаса, я застала прекрасную картину: устройство оказалось разобранным на составные элементы, и сделал ребенок это голыми руками, пальчиками! И тоже до сих пор не могу понять, как ему это удалось.

Вот видите, теперь я забираюсь в прошлое, но ведь я честно предупреждала!..

Мой старший сын приводил нас в отчаяние своей «линкой». Что это такое — никто не мог понять. Можно сказать, таинственная «линка» появилась с тех пор, как Ежи стал говорить. И появлялась она в самых неожиданных случаях.

— Хоцу линку! — требовал сын. — Дай линку!

— Какую линку? — добивалась я.

— Пан дукал сёл и нес линку! — пояснял сын.

Ну ладно, «пан дукал» — это кондуктор, понятно, но вот что он нес? Что мог нести этот подлец?!

На вопрос, что бы сын хотел на ужин, он отвечал: «Линку». Какой подарок ему хочется на день рождения? «Линку». Что он видел на прогулке? «Линку». Проклятая линка сидела у нас в печенках, с помощью наводящих вопросов мы пытались вычислить, что же это может быть, пытались уловить момент, когда ребенок видел эту чертову линку, — все напрасно. Наконец наступил момент, когда малыш сам вдруг отцепился от сводящей нас с ума линки, а мы так и не узнали, что же это было.

А еще он доводил нас своими бесконечными «чем».

— А сейчас ты будешь завтракать, — говорила я сыну.

— Цем? — с интересом спрашивал ребенок.

И обязательно нужно было ответить, дитя не приступало к завтраку в ожидании ответа на свой вопрос. Господи, чем можно завтракать? «Вилкой», — отвечала я в полном отчаянии. Или «ложечкой», смотря по обстоятельствам. Ладно, завтрак еще полбеды, хуже обстояло дело, например, с атмосферными явлениями. «О, глядите, пошел дождь!» — говорил кто-то, а ребенок немедленно задавал свой неизменный вопрос: «Цем?» Ну и объясните, пожалуйста, чем может пойти дождь? Водой, наверное? «Ежи, поторопись, пойдем на прогулку». — «Цем?» Интересно, чем можно поторопиться? Собой, наверное.

Из двух зол уж я предпочитала «как» его младшего брата. Тоже не отличался разнообразием в своих вопросах, монотонно интересуясь во всех жизненных ситуациях: «Как?» На такой вопрос я могла давать уже более развернутые ответы, черпая из неиссякаемых запасов наречий. Дождь мог литься сильно, на прогулку мы могли пойти медленно, а завтрак съесть с аппетитом. Но если честно, своими вечными расспросами детки могли прикончить кого угодно.