Автобиография. Старая перечница

В субботу писк разбудил меня в полседьмого утра. Я опять принялась нажимать и поворачивать все подряд на проклятой плите. Писк стих.

Пришли пан Ришард с паном Робертом — развешивать картины в кабинете. Один держал картину, второй приколачивал, когда спускающаяся с лестницы Мартуся вдруг потеряла сознание и слетела с четырех оставшихся ступенек. Слетела как-то очень изящно, ногами вперед, голова откинута назад. Хорошо, что не наоборот. В кровь разбила локоть. Я закричала, рыцари побросали молотки и картины и перенесли Мартусю на тахту. Я всегда говорила — от мужчин сплошная польза, хотя уложили они ее так, что ноги оказались выше головы.

Я слышала, что потерявших сознание приводят в чувство с помощью воды. Схватила стакан, в нервах открутила не тот кран, хорошо еще, вовремя сообразила, что кипяток хлещет. Холодная вода, как назло, лилась тонюсенькой струйкой. Пан Ришард проявил сообразительность, бросился к холодильнику, вытащил из морозилки кусок льда, приложил его к Мартусиному локтю. Пострадавшая тотчас очнулась — с диким криком. Я же подумала о коньячке, налила приличную порцию и велела выпить. Мартуся коньяк не выносит, пить отказалась, держалась за разбитый локоть, и слезы у нее текли рекой. Пан Ришард безжалостно продолжал врачевать ее льдом, а я тщетно уговаривала выпить мое лекарство. Закончилось все воплем:

— Пей, а то вылью!

Наверное, Мартуся сочла большой бестактностью, что по ее вине пропадет приличный коньяк. Выпила. И знаете, помогло! Девушка пришла в себя, ее напоили пивом, и она окончательно оправилась. Даже смогла включиться в работу, хотя время от времени и постанывала.

Картины развесили. Мы продолжали труды над «Коровой».

После семи пришла телевизионная дама — пани Гражина. Она оказалась очаровательной женщиной — умной, интеллигентной, очень верно оценивающей наше телевидение. Просмотрев три пробных отрывка сериала, она полностью согласилась с моим мнением — редкая мерзость, Мартусе решительно посоветовала ничего не менять — без толку, надо начинать заново, и вообще навеки завоевала наши симпатии и благодарность. Что отнюдь не помешало мне с ног валиться от усталости, Мартуся же свалилась в буквальном смысле этого слова — работала лежа. Я тоже чувствовала — вот-вот помру. Аритмия не на шутку разбушевалась, глаза сами собой закрывались, сидеть прямо я уже не могла, хотя и старалась из последних сил. А главное, я перестала понимать, что мне говорят.

В полночь мы вызвали такси для пани Гражины. Мы проводили ее, и я посоветовала едва стоявшей на ногах Мартусе принять горячий душ, не забыв утешить несчастную, что завтра ей будет еще хуже. Сама же наглоталась лекарств и отправилась на кухню заваривать чай.

И тут вернулась пани Гражина. Ее такси застряло в грязи, а ей, как назло, захотелось в туалет. Пока суд да дело, я придумала, как поступить с такси: сяду в свою машину и подтолкну бампером застрявшего бедолагу-таксиста. Или же Гражина с таксистом переночуют у меня. Хотя с этим будут сложности, я пока не обзавелась достаточным количеством белья и постельных принадлежностей. Впрочем, могут обойтись диванными подушками и пледами.

Есть еще вариант: вызвать аварийку, где-то у меня был даже записан телефон…

Я пошла наверх к Мартусе за ключами от ее машины, которую следовало переставить, прежде чем начинать спасательные работы. На лестнице я опомнилась. Что это я такие глупости напридумывала? Каждое такси снабжено радиотелефоном, а у них своя техпомощь. Вот пускай таксист и звонит в свой сервис, если он настоящий таксист, а не бандит, выдающий себя за таксиста.

Я спустилась обратно в гостиную, следом притащилась несчастная Мартуся. Отрешенно проявила гостеприимство — предложила пани Гражине что-нибудь выпить. Та отказалась, — видимо, гостеприимство проявлялось безо всякого энтузиазма. И ожидать с нами, пока таксист разберется со своей машиной, пани Гражина тоже не захотела. Да и кому в радость компания двух полумертвых баб? Она вернулась к такси, а мы с Мартусей остались без сил сидеть у кухонного окна, в напряженном ожидании вглядываясь в темноту. Ну не свиньи ли? Ведь такси уехало от нас почти в два ночи.

В воскресенье, как я и предсказывала, Мартуся чувствовала себя совсем плохо, но держалась мужественно. Работала.

Приехал Витек — за квитанцией на занавески, надо же их наконец получить. Если это кому-то интересно, поясняю, что справиться со всеми делами я уже не могла, хотя всю жизнь собственноручно шила занавески: закупала материал, раскраивала по размерам окон, на швейной машинке подрубала края и сама же развешивала. А теперь поняла, что мне это не по силам, да и окон оказалось двенадцать, разного размера и формы. Поэтому на сей раз я заказала занавеси в ателье.

Квитанция куда-то запропастилась. И тут же выяснилось, что пропали квитанции и на заказанную мебель, довольно дорогую. А заняться поисками я никак не могла, надо было кончать проклятую «Корову», раз уж взялась. Витек принялся за поиски сам, а поскольку мебели в доме было немного, довольно скоро обнаружил пропажу. Нашел все квитанции и привез занавески.

Затем приехал Тадик и разобрался с электроплитой. Окончательно и бесповоротно. Я не знаю человека, который бы лучше Тадика разбирался в технике. Возможно, он даже понял, почему плита пищала.

Работали мы с Мартусей до позднего вечера. Надо отдать ей справедливость: при ее самочувствии она работала как вол. И хотя ее голова здорово пострадала при падении на лестнице, на умении соображать это почему-то не отразилось. А локоть нам в работе не требовался.

В понедельник к середине дня мы закончили вносить изменения в сценарий по «Корове царя небесного», и Мартуся тут же покинула мой дом, слегка постанывая. Пани Хеня начала развешивать занавески, я же погрузилась в эпопею с лекарствами. Срочно требовалось отыскать (не помню уж, для кого) редкий препарат, и не просто отыскать и купить, но еще и отправить экспресс-почтой. Пока я висела на телефоне, пришел пан Ришард, принес какие-то дефицитные жидкости для посудомоечной машины. Попутно я возилась с книгами — разбирала, расставляла, сортировала.

Во вторник пришлось ехать в город, по банковской надобности. Если бы там не требовалось мое личное присутствие, наверняка я бы ни за что не вышла из дому. По пути попала в неприятную ситуацию. Дорогу я прекрасно знала, автоматически свернула на знакомую улицу и вдруг обнаружила, что еду против движения, должно быть, недавно повесили новый знак, и теперь здесь одностороннее движение. Ничего, проехала.

После банка сделала кое-какие покупки. У входа в магазин с дуба сорвался увесистый желудь и долбанул меня точно в темечко.

Вернувшись домой, узнала, что занавесок не хватило, придется докупать. Я бы тут же развернулась и снова помчалась в город, но явился огородник. Пришлось объяснять, что от него требуется. А требовалось разобраться с разросшимися джунглями — часть извести, а часть заботливо сберечь. Я очень хотела устроить у себя подобие сада Алиции.

После огородника ввалился пан Ришард, держа в объятиях зеркало. Занялись зеркалом и долго не могли найти достойного места. Огородник с интересом наблюдал за нашими спорами, но тактично помалкивал.

Не успела захлопнуться за огородником и паном Ришардом дверь, как пришел Тадик. Нет, плита больше не пищала, но теперь характер демонстрировала посудомоечная машина. Ее я тоже поручила заботам Тадика. Каждый раз я бываю потрясена, глядя, как он читает инструкцию к очередному достижению прогресса и, похоже, понимает ее! Так произошло и на этот раз. Потом мы вместе испробовали агрегат, вымыв несколько чистых стаканов и три чистые тарелки. Ничего грязного у пани Хени не нашлось. Тут выяснилось, что рассеянный огородник забыл у нас свою папку. К счастью, папка есть не просила, лежала себе тихо-смирно.

В 19.00 явился с визитом доктор, которого я пригласила, учитывая, в каком темпе существовал последние дни мой истерзанный жизнью организм.