Беседы

Попытки Москвы спасти хоть что-то из конструктивного опыта, отраженного в тегеранских, ялтинских и потсдамских решениях, заранее обрекались на неудачу. Вашингтон превратил политику и дипломатию в продолжение войны иными средствами, войны до безусловной победы «американского образа жизни». Первейшей задачей стал выигрыш Советским Союзом времени, чтобы успеть ликвидировать атомную монополию США и противопоставить сходный арсенал американскому потенциалу «гарантированного уничтожения противника».

Так складывался биполярный мир, коим повелевали не разум и не право, но насилие и произвол, непрерывное балансирование на грани: быть или не быть. Спору нет, с 1945 по 1949 г. инициатива в международных делах принадлежала Вашингтону. Вступление СССР в атомный клуб не вдруг урезонило американских стратегов. Советской стороне еще долго пришлось отражать внешние угрозы со стороны США и их адептов и реагировать на пестрый набор враждебных акций. США приступили к долговременной осаде России, сочетая военные, политические, информационно-психологические, экономические, разведывательно-диверсионные средства. До конца существования Советского Союза с повестки дня не снималась возможность «превентивных ударов» по нашей стране.

Доказано, что на подпись президента Эйзенхауэра выносилось не менее трех проектов приказов о превентивном ядерном нападении на СССР. По одному из вариантов, на гибель обрекалось до 195 млн советских граждан. Бестии во фраках и военных мундирах обосновывали запланированное злодейство не наличием советских угроз — спецслужбы докладывали, что Москва не вынашивала агрессивных планов, — но ссылками на то, что время работает против Соединенных Штатов. Если не воспользоваться «часом икс», когда достигнуто подавляющее превосходство США, шанс одним ударом смести Россию может быть утрачен навсегда. Президент Эйзенхауэр не поддался на уговоры «ястребов». Он не подписал приговора человечеству. Это не оговорка. На карту была поставлена биологическая жизнь на Земле. Результатом задуманной агрессии против СССР стала бы планетарная «ядерная зима».

— А что произошло со сменой лидеров? Какие изменения принесло хрущевское десятилетие?

— Тиран упокоился, но возведенная им система пережила творца. Репрессий, конечно, поубавилось, зато по части заносов, бескультурья, оголтелого волюнтаризма, стиравшего грань между желаемым и возможным, Н.С. Хрущев бил прежние рекорды. Результат — часто даже доброе начало вырождалось в абсурд.

Возьмите «царицу полей» — кукурузу. Сколь крепко кулаком по столу не стучи, не зацветет она за Полярным кругом. Сколько на буренку не шуми, не даст она на соломенных харчах молока. А после изведения 7,5 млн коров, еще большего числа овец и свиней в приусадебных хозяйствах кормов для общественного стада не прибавилось. Оскудела лишь потребительская корзина горожан и селян — повсюду, кроме Белоруссии, где директиву Хрущева «замотали». Подъем целины — дело неплохое, но его проводили ценой забвения забот коренников — Нечерноземья, Поволжья и Украины. Хрущевские эксперименты на сельхозниве завершились закупками миллионов тонн заграничного зерна. Доводы экспертов: платите советскому крестьянину за центнер пшеницы столько же, сколько отстегивается американским, канадским и прочим заморским фермерам — и советская деревня наработает вдосталь качественной продукции — отметались. Под флагом борьбы с «частником» Хрущев порубил промкооперацию. Никакого поощрения частнособственнического «зуда». Под лозунгом борьбы с пережитками был затеян новый атеистический поход. Уполовинил Никита Сергеевич количество храмов Божьих, унаследованных от Сталина.

Импульсивность Хрущева обострила диспропорции в экономическом и социальном развитии страны. Лихорадило промышленность, науку, культуру, образование, здравоохранение, что не могло не колебать державный фундамент.

Вспомним поэта — односторонность есть пагуба мысли. Успехи советского ракетостроения и прорыв в космос обернулись по повелению Хрущева свертыванием научно-конструкторских работ в авиапроме, отправкой на металлолом только что спущенных со стапелей авианосцев, линкоров, крейсеров, названных «плавучими гробами». Советское руководство завязло в ловушке, которую американцы искусно расставили нашей стране. Вашингтон не таился — гонка вооружений являлась для него способом доведения СССР до смерти. А разве те, кто подпевал Хрущеву, не понимали: стратегия — это совокупность всех элементов самодостаточности? Не только в оружии, но также в других составляющих, из коих складывается жизнеспособность нации. На Хрущеве лежит ответственность за деформацию советско-китайских отношений. Из союзника и партнера КНР превратилась в недруга, а граница между двумя странами протяженностью 5600 км — в линию сурового противостояния. Хрущев спровоцировал Карибский кризис — очевидно, самый острый из всех кризисов ядерной эпохи. Кое-где у нас были успехи — хорошие отношения с Индией, другими странами третьего мира, нормализация отношений с Югославией, укрепление сотрудничества с арабскими государствами. Но в общем и целом это вряд ли снимает негативный налет с хрущевской декады.

Отстранение Хрущева от руководства страной и партией породило определенные надежды. Но поскольку главный порок, обусловливавший все заблуждения и просчеты в наших делах, а именно принцип вождизма, не устранялся, движение пошло по инерции, тупики не расшивались. Черная дыра гонки вооружений поглощала все ресурсы и силы. Под конец правления Брежнева доля военных расходов в нашем ВВП составляла 22–24 %, тогда как у американцев аналогичный показатель равнялся 7,8 %, у западных немцев — 5,7 %, у японцев — 1,5 %. И это при том, что наши соперники имели в семь раз более мощную экономическую базу.

В 1981 г. совет НАТО принял решение навязать СССР гонку вооружений в области так называемого умного (неядерного) оружия. Почему? Умное оружие обходится в 5–7 раз дороже, чем ядерное. Натовцы подсчитали, что советская экономика дополнительных расходов не выдержит. Начальник Генштаба Н.В. Огарков, председатель Госплана Н.К. Байбаков докладывали Политбюро: втягивание в новый виток технологического противоборства тождественно банкротству. Обоих сместили с занимаемых постов.

Еще раз подчеркиваю: национальная безопасность складывается не только из ядерных и неядерных вооружений, средств их доставки к целям, систем наведения и т. п. Без социальной, продовольственной, технологической (не зауженной до военных потребностей) безопасности любая стратегия уподобляется дырявому зонту. Пренебрегая этой элементарной истиной, все замыкая на раздувании военных арсеналов, экономику и с ней всю страну обрекали на скольжение по наклонной, с каждым годом принимавшее все более необратимый характер.

— Сегодня нередко можно услышать, что М.С. Горбачев пробрался к власти с намерением восстановить капитализм.

— Я не верю, что Горбачев принял в 1985 г. бразды правления, имея в загашнике программу слома Советского Союза. Ему не терпелось порулить. А каким румбом вести государственный корабль, ясности у него не было. «Ввяжемся в бой, потом оглядимся», — вещал новый генсек. Но отсутствие лоции — тоже программа. Она обслуживает собственное эго, ее данником являются коренные национальные интересы. Как личностный кризис Хрущева, так и кризис Горбачева обрек на кризис режим власти и в конечном счете страну. Нет, это не был кризис социализма, ибо социализм существовал лишь на транспарантах. Это был кризис антисоветской системы. Не идеи подлинного народовластия, социальной справедливости, межнационального согласия виной тому, что случилось в 1991–1992 гг. Катастрофа была рукотворной. Она не была фатально неизбежной.

А дальше возникли душеприказчики — Ельцин, Гайдар, Чубайс. Они — все равно что Грабовой в политике и экономике. Все и всех стали измерять в условных единицах. Саму Россию превратили в условную единицу. Можно ли думать о стране как о самостоятельном и независимом субъекте, когда ее бюджет составлялся в Вашингтоне? Основные решения при Ельцине до их презентации публике апробировались либо за океаном, либо американцами — наставниками, сидевшими в посольстве США, либо заокеанскими «экспертами», посаженными для надзора за деятельностью российских министерств. На зарубежные деньги «приватизировались» ведущие предприятия, например Уралмаш и Сормовский завод. Только экономический урон, причиненный России командой Ельцина, вдвое превосходит потери СССР от нацистского нашествия.