Секретные миссии

— Том, — сказал я ему, — вы должны знать самый лучший способ получения информации в различных уголках этой скрытной страны.

Он удивил меня своим ответом.

— В Японии секретов не существует, — сказал он.

Увидев изумление на моем лице, Том стал развивать свою мысль.

— Вы помните, как чиновники из министерства военно-морского флота узнали о визите Сато в ваш дом? Держите свои уши открытыми, и вы узнаете обо всем, что происходит в Японии.

Это было непостижимо. Однако некоторое время спустя я имел полную возможность убедиться в правдивости его заявления. Когда я писал эти строки, в наших газетах опубликовали подтверждение словам Тома.

Один японский армейский офицер, не желающий признать недавнее поражение японцев окончательным, спрятал, как указывалось в сообщении, золото и платину на сумму около двух миллиардов долларов в мелководье Токийского залива на тот день, когда драгоценный металл понадобится для возрождения японских вооруженных сил. Однако, хотя японцы надеялись, что сокровища спрятаны надежно, американская военная полиция обнаружила драгоценности и конфисковала их. О существовании и местонахождении клада американским властям сообщила одна гейша, которая узнала о нем, подслушав разговор своих гостей. Прочитав об этом случае, я вспомнил слова Тома, сказанные им двадцать лет тому назад: «В Японии секретов не существует».

Разговор с Томом решил, по моему мнению, только половину нашей основной проблемы. Теперь я убедился, что ценную информацию можно получить, прислушиваясь к разговорам, но сведения окажутся бесполезными, если их не сумеют передать по назначению каким-нибудь быстрым способом.

— Том, — спросил я, — как можно отправить полученные сведения из данной страны?

Он улыбнулся и медленно покачал головой. Он не мог ответить на этот вопрос, и я чувствовал, что зашел в тупик. О своем разговоре я подробно доложил Уотсону, и тот не разделил моих опасений.

— Ваш друг может знать японцев, — сказал он, — но он, безусловно, имеет весьма слабое представление о разведке. Почему бы нам не поговорить с человеком, который знает как то, так и другое?

Он немного подумал, затем продолжал:

— Я думаю поговорить об этом с Сидни Машбиром.

Сидни Машбир — в то время капитан американской армии — также изучал японский язык. В 1916 году он служил под начальством генерала Фунстона на мексиканской границе и ведал японскими делами. Во время первой мировой войны он долго работал в контрразведке. Я всегда считал его своим двойником в армии, где офицеров, интересовавшихся разведкой, можно было пересчитать по пальцам на одной руке. За что бы он ни брался, он добивался непревзойденных успехов.

— Сид, — спросил его Уотсон, — можете ли вы составить план добывания разведывательных данных в Японии во время войны?

Наш друг удивился. Сам он давно убедился в необходимости такого плана, но его точка зрения не разделялась начальством. В данном же случае этим вопросом наконец заинтересовался старший офицер, который, как и он сам, отчетливо понимал наши разведывательные задачи и который был полон решимости сделать все от него зависящее.

— Да, сэр, — ответил он, — могу.

— Как вы думаете, сколько потребуется времени, чтобы набросать такой план?

— Не более двух недель, если работать днем и ночью.

— Хорошо, приступайте немедленно! Когда план будет готов, принесите его мне. А я прослежу за тем, чтобы он попал в Вашингтоне в надежные руки.

— Я был бы рад, сэр, если бы этот документ попал в оба министерства [14], — ответил Сид.

Точно через две недели Машбир появился в кабинете капитана Уотсона с папкой, в которой лежали аккуратно отпечатанные на пишущей машинке листы, содержащие, как мы потом его назвали, «План М». Уотсон, предчувствуя приближение чего-то необычного, осмотрел приемную и убедился, что все двери закрыты. Затем он приступил к просмотру документа. Быстро перелистывая страницу за страницей, он то сжимал губы, то кивал головой, выражая тем самым свое одобрение. Изредка он останавливался и, глядя на капитана Машбира или на меня, с искренним восхищением говорил: «Замечательно!» Лицо Машбира в этот момент выражало благодарность за похвалу и гордость за проделанную работу. Когда Уотсон закончил читать последнюю страницу и медленно закрыл папку, он повернулся к Машбиру и сказал:

— Это прекрасно. Как вы, капитан, смогли проделать такую сложную работу так быстро и в то же время так хорошо?

— Сэр, — ответил он, — я думал об этой проблеме в течение долгого времени и очень благодарен вам за предоставленную мне возможность изложить свои мысли на бумаге.

Составленный Машбиром документ свидетельствовал о его больших знаниях Японии, а также о богатом разведывательном опыте. Он был специалистом как в том, так и в другом. Но, пожалуй, из-за своих выдающихся способностей он в своей деятельности натыкался на непреодолимые преграды, которые ставились жалкими завистниками из окружающих его людей. Как армейский офицер, он подчинялся военному атташе в Токио. Тот факт, что он выполнил эту сложную работу для военно-морского атташе, не мог, конечно, улучшить его отношения с непосредственным начальством. Уотсон хорошо знал о мелких склоках и междуведомственной зависти, но он ожидал, что прекрасный документ Машбира поможет убедить военного атташе не обращать внимания на некоторое нарушение Машбиром старомодного принципа субординации.

— Вы знаете, что я сейчас сделаю? — спросил Уотсон Машбира. — Я пойду к военному атташе и покажу ему вашу великолепную работу. Я знаю о его скептическом отношении к задуманному плану, но не думаю, чтобы он настаивал на своем, увидев этот документ.

Самым выдающимся достоинством умного плана капитана Машбира являлась простота. В нем указывались пункты, где необходимо и возможно заниматься сбором различных слухов, и, более того, в нем была дана система, посредством которой добытые разведывательные сведения могли передаваться из Японии. В нем говорилось о необходимости создания организации, состоящей из нескольких важных особ, которых не должно коснуться чрезвычайное положение, на случай чего как раз и предназначался данный план. В нем подробно описывались средства связи, которые могут быть выделены в распоряжение агентов. Сила воображения Машбира была видна на каждой странице документа. Он, например, вспомнил после нашего разговора, что дипломатический обычай в Японии позволяет отъезжающим дипломатам продавать ненужные вещи на публичных аукционах. Используя этот обычай, мы могли бы передать некоторое оборудование связи нашим агентам. Так, в плане предусматривалась «продажа» автомобиля атташе одному из наших агентов на открытом аукционе. Автомобиль должен быть оборудован двойным бензиновым баком. Во внутреннем баке предполагалось вмонтировать радиопередатчик для агента, в чью задачу входило держать связь с нашими подводными лодками, подходящими к берегам Японии специально для приема разведывательных сведений по радио. Эта идея была поистине гениальной, так как при радиопередачах на машине можно было передвигаться с места на место, что практически лишало самые чувствительные радиопеленгаторные устройства возможности обнаружить местонахождение передатчика.

Но каким бы гениальным нам этот план ни казался, его принятие и использование в конце концов зависело от военного атташе. Уотсон не терял времени, он стремился как можно быстрее познакомить с документом Машбира своего армейского коллегу. Он вызвал машину и помчался в район Хикаватё, где находилась резиденция военного атташе. Военный атташе, бегло просмотрев содержимое папки и как следует не вникнув в суть дела, сказал:

— Я не вижу ничего нового. Это простое переложение старой немецкой системы.

— Может быть, — заметил Уотсон. — Но имеете ли вы что-либо лучшее? Да, на самом деле, есть ли у вас вообще что-нибудь подобное?

— Видите ли… у меня нет никакого плана.

— В том-то и дело. Я посылаю этот план в министерство военно-морских сил, а вам оставляю копию. Пошлите ее своему начальству в Вашингтон или делайте с ней, что хотите, но я был бы весьма признателен, если бы вы соответствующим образом отметили своего подчиненного за ту блестящую работу, которую он проделал для меня.