Мёртвая зыбь

— Из НИИ-20? Казанский?

— Так точно, товарищ комбат!

— Извинись. Скажи, сейчас приду.

Виктор в недоумении повесил трубку.

— Товарищ Казанский, мне приказано перед вами извиниться. Военинженер сейчас придет.

— Да кто он, этот вонинженер или комбат? Что за птица?

— В детстве у него была эмблема “Кондор”.

— А вы что, знаете его детство?

— Да…. знаю… — неопределенно ответил Виктор и добавил: — В институте военных много. Он над всеми командир. А сам он — главный инженер.

— Не мало. Но для “Кондора” здесь не Анды… — поехидничал задержанный.

Он был сильно раздражен, и еле сдерживал себя.

Вошел военный, такой же коренастый, как сержант, в фронтовой пилотке и походной гимнастерке с одной шпалой в петлице и с маузером в деревянной кобуре.

Казанский увидел на ней выжженную надпись: “Крымский фронт”.

Офицер отдал честь и представился:

— Военинженер III ранга Званцев. Пришел извиниться за сержанта. Но он выполнял долг службы.

— Все мы Родине служим. И на фронте и в тылу, — проворчал Казанский. — Если не ошибаюсь, вы здесь главный инженер?

— Да, совмещаю с военной службой.

— Я к вам и шел, пока не задержан был грубияном.

— Еще раз извиняюсь за него.

— Хотел договориться с вами, как скоро освободите захваченное помещение. НИИ-20 возвращается в Москву.

— Наш директор, профессор Иосифьян, — я по пути сюда зашел к нему, — просил вам передать: “Об этом не может быть и речи. Со своей стороны хотел бы вам предложить разгрузить меня и у нас остаться главным инженером.

— Не кажется ли вам, товарищ капитан, такое предложение недостойным? Сегодня буду у наркома и договорюсь о том, чтоб вышвырнули вас отсюда.

— Я думаю, товарищ Кабанов не согласится с вами.

— Вы все здесь заодно! Как одна шайка, — возмутился Казанский и, хлопнув дверью, вышел из караулки.

— Эх, рано позвонил тебе, — сокрушался Виктор, — надо было бы ему еще добавить…

— Теперь жди вызова в МВО. Будут неприятности.

— Ты думаешь, он нажалуется туда?

— Вполне возможно. Как и понижение в звании.

— Так ведь, в Перловке обошлось.

— Разумный человек попался.

— А ты этому свою должность предлагал. Я возмутился и хотел вмешаться.

— Только этого и не хватало! Тебе почаще надо вспоминать, что ты в армии. И свой характер придержать. Хорошо бы с рук сошло…

— Так он не шел, а пер. И первым меня толкнул.

— А ты ему руку заломил, и мог сломать. Тогда бы нам не сдобровать.

— Так не сломал ведь…

— Склонен ты к самоуправству. Гараж опять же захватил. Без спросу, без доклада.

— Ты мог не разрешить. И всего-то на пару часов в день. Машины могут постоять и во дворе, пока на их месте — маты.

— Да где ты их достал?

— Там, где ты станки и автодетали. Оставлены при эвакуации.

— Не можешь ты борьбы забыть.

— Зато солдаты благодарны. Так увлеклись борьбой! Как мы с тобою в Омске.

— У нас в военное время одиннадцатичасовой рабочий день, а ты передохнуть им не даешь.

— Так это ж лучший отдых! Зато у тебя своя команда! В/Ч № 52328. Пять командных встречь и пять побед! Гордиться можно.

— Ну ладно. Продолжай, но согласовывай со мной. А в проходной будь осторожней, — закончил военинженер, вставая.

Вскочил и Виктор. Вытянулся в струнку:

— Слушаюсь, товарищ комбат!

А утром Главный инженер вызвал к себе начальника охраны.

— Ну, вот и дождались. Только что принесли пакет из Штаба Округа. Вызывают не в инженерный отдел к полковнику Третьякову, как всегда, а к какому-то заместителю начальника отдела тыла, генералу. И не только меня, комбата, но и сержанта Званцева. Жди понижения в звании или отправки на фронт.

— Когда ж он успел нажаловаться?

— Там по ночам не спят, как и в наркоматах… Товарищ Сталин не терпит спящих.

— Когда явиться?

— Сейчас поедем.

Не ожидая ничего хорошего, они поехали в Штаб Московского военного округа.

К подполковнику Третьякову в инженерный отдел не заходили. Званцев привык в тому, что тот сидел в общей комнате с другими офицерами его отдела.

Когда же они нашли отдел тыла, в приемной их встретил адъютант в звании капитана.

— По вызову? — спросил он. — Генерал занят. Придется обождать.

Сидели молча. Адъютант за столом шелестел бумагами. Снимал трубку:

— Сейчас, товарищ директор, доложу. Генерал очень интересовался вами. Да, да! Вы все расскажете ему.

И через минуту снова:

— Товарищ замнаркома. Сейчас вас соединю. У генерала люди. Но с вами он переговорит.

Званцевы переглянулись.

Может быть, ночью этот замнаркома звонил сюда по жалобе Казанского из НИИ-20, и теперь интересуется?

Наконец из кабинета вышли несколько гражданских лиц и с ними офицер.

Адъютант вскочил и скрылся в кабинете. Вернулся с пачкой бумаг в руках, пригласил:

— Войдите. Учтите, генерал не спал и не в духе. Постарайтесь поскорее. А я схожу ему за крепким чаем. Он только держится на нем, — доверительно закончил он.

— Так мы ж не сами… — начал было Виктор, но посмотрел на брата и замолк.

— Товарищ генерал! Разрешите обратиться? Военинженер III ранга Званцев в сопровождении сержанта по вашему вызову явился.

— В/ч 5238? — спросил генерал, не отрывая глаз от лежащих на столе бумаг.

— Так точно! При НИИ-627!

— Так это вы? — посмотрел генерал на вошедших. — Вот не ожидал!

Александр только сейчас узнал злополучного генерала, неосторожно задержанного Виктором в кустах опушки Перловского леса.

“Ну, теперь не отвертеться, — подумал он. — Еще раз такое не прощают…

— Выходит, во второй раз, сержант… — продолжал генерал, и сердце у Александра упало, — … я должен тебе благодарность объявить. Теперь за образцовую борцовскую команду. 5 побед! Спорт для тыла очень важен! Тебя б в разведшколу передать, чтоб ребят там подучил своим приемам, да военинженера не хочется обидеть…

— Разрешите, товарищ генерал? — в струнку вытянулся Виктор. — Не лучше ли было бы разведчиков к нам прислать? С моими борцами они скорее б научились.

— Пожалуй, дело говоришь, сержант. Тем более, что у вас и ковер для борьбы есть. На том и порешим. К военинженеру придет офицер из разведшколы.

На столе зазвонил Кремлевский телефон. Генерал схватил трубку:

— Начальник тыла МВО. Слушаю вас, товарищ Сталин, — а посетителям махнул рукой, чтоб уходили.

Глава четвертая. И слез Илья Муромец с печи…

Под куполом был акробатом.

Упал. И жив остался чудом.

Встал богатырь, чтоб всем стать братом.

И посвятил себя он людям. Весна Закатова

Виктор обладал редкой способностью находить замечательных людей. Заслуживал их внимания. И даже дружбы.

После знакомства с Илизаровым он явился к брату.

— Послушай, Александр, ты ведь член редколлегии журнала?

— “Изобретатель и рационализатор”. Состою там много лет.

— Я удивительного изобретателя нашел!

— Где откопал? Опять в Кургане?

— Нет. От тебя неподалеку. В новом цирке.

— И что циркач там изобрел?

— Способ паралитиков с поврежденным позвоночником ставить на ноги — изобретение?

— Еще какое! То было б чудом. Невольно вспомнишь Чингиз-хана. Как страшно он казнил трусов или непокорных. Переламывал им позвоночник и бросал в пустыне, беспомощных, не в силах двинуться. Обрекал на мучительную смерть.

— А вот Илизаров хочет таких больных лечить, сращивать им позвонки. Для этого в институте возводят новый корпус.

— Причем же цирк и Илизаров?

— Нет, здесь совсем другое.

— И что же?

— Не хирург, а цирковой силач!

— Любишь ты разыгрывать и радуешься, когда поверят твоим небылицам.

— Нет-нет, Александр, в самом деле! Я говорил уже о нем с заместителем министра здравоохранения Семеновым…

— Ты и туда стал вхож?