Дэн Сяопин

Казалось бы, Ху Яобан должен был понять ситуацию и в оставшееся до съезда время сделать всё, чтобы вновь завоевать доверие Патриарха. Но он и на этот раз не стал изменять убеждениям. Донкихотствующий генсек продолжал лезть на рожон.

И это несмотря на то что Дэн в 1986 году дал ему, похоже, последний шанс, предложив возглавить работу по подготовке проекта постановления предстоявшего в сентябре 6-го пленума ЦК партии «Относительно руководящего курса в строительстве социалистической духовной цивилизации».

Это постановление призвано было расставить все точки над «i» в определении характера реформ, раз и навсегда заткнув рты либералам, мечтавшим о перестройке политической системы. Дэн был готов перестраивать только структуру, но отнюдь не систему власти, то есть разграничивать функции партийных и правительственных органов, проводить работу по преодолению бюрократизма и даже в определенной степени развивать массовые организации¹⁵². И всё. Подобная перестройка имела плюсы главным образом с точки зрения экономики: освободившись от излишней опеки парторганов, директора заводов могли бы более эффективно вести хозяйство, а массы — активнее включаться в производственный процесс¹⁵³. В июне 1986 года Дэн поднял этот вопрос на встрече с Чжао Цзыяном и некоторыми другими работниками ЦК и Госсовета. «Сейчас ясно, — сказал он, — что без проведения… реформы [политической структуры] нельзя идти в ногу с развитием нашей обстановки»¹⁵⁴.

Но такая реформа не могла устроить беспартийную диссидентствующую интеллигенцию. Да и некоторые члены партии тоже выражали несогласие. Такие известные коммунисты, как астрофизик Фан Личжи и публицисты Лю Биньянь и Ван Жован, при всякой возможности заявляли, что Китаю нужно идти по американскому и западноевропейскому пути в развитии демократии¹⁵⁵. Дэн советовал Ху Яобану исключить всех троих из партии, но Ху все оттягивал решение. Вот поэтому-то и нужно было принять постановление о строительстве социалистической духовной цивилизации.

Но, как и следовало ожидать, Ху Яобан не прошел и этот, последний, тест. В августе 1986-го проект постановления, подготовленный Секретариатом ЦК партии, был серьезно раскритикован консерваторами во время специального обсуждения, проведенного в Бэйдайхэ. Чжао Цзыян вспоминает: «Кто-то из присутствовавших делал мелкие замечания, но многие считали, что проект неверен фундаментально». Дело в том, что Ху Яобан не включил в этот документ положение о борьбе с «буржуазной либерализацией». Пэн Чжэнь, Ван Чжэнь, Бо Ибо и другие ветераны вместе с Ху Цяому и Дэн Лицюнем тут же напали на него, потребовав вписать этот пункт. Большинство, в том числе Чжао, их поддержали, и Ху Яобан скрепя сердце принял эту поправку.

Дэн был страшно недоволен. И после заседания сказал Ху Яобану, что когда он, Дэн, уйдет в отставку со всех постов, тому лучше будет возглавить не Военный совет или страну, а Центральную комиссию советников. Сарказм его слов был очевиден. Затем Дэн обменялся мнениями о непослушном генсеке с некоторыми ветеранами, в том числе со знакомыми нам Ян Шанкунем и Бо Ибо. «Если я и сделал в жизни ошибку, то она в том, что я неправильно оценил Ху Яобана», — еле сдерживая ярость, сказал он Ян Шанкуню, посоветовав тому почитать интервью генсека Лу Кэну. Обсудив ситуацию, ветераны полностью поддержали Дэна в его решении сместить Ху Яобана¹⁵⁶.

Как же прав был Конфуций, сказавший: «В гневе не надо забывать о… последствиях»¹⁵⁷. Через четыре года Дэну придется об этом вспомнить.

Между тем 28 сентября открылся 6-й пленум ЦК партии. И на нем снова возникла склока. Некоторые либералы, сторонники Ху, предложили все же убрать из проекта постановления указание на борьбу с «буржуазной либерализацией». Но Ван Чжэнь и Бо Ибо выступили решительно против. Ху Яобан же, председательствовавший на пленуме, занял уклончивую позицию¹⁵⁸. Тогда слово взял Дэн, положив конец дискуссиям: «О необходимости борьбы с буржуазной либерализацией я говорил больше всех и настаивал на этом упорнее других. Почему? Во-первых, среди масс, среди молодежи наблюдается идейное течение либерализации. Во-вторых, подливают масла в огонь идущие из Сянгана [Гонконга] и Тайваня разные толки… Фактически она [либерализация] имеет целью направить нынешнюю политику Китая на капиталистический путь… Либерализация есть только буржуазная, нет никакой пролетарской, социалистической либерализации… Нынешнее реальное политическое положение диктует необходимость вписать это в „Постановление“. Я за это»¹⁵⁹.

Дэн заявил, что готов продолжать борьбу с либерализацией 10–20 лет, но потом, подумав, добавил: «А если кому-то [моя борьба] не нравится, можно и еще пятьдесят надбавить. Получится семьдесят. Ну вот, будем отныне бороться с либерализацией до середины следующего столетия»¹⁶⁰.

После пленума ветераны продолжали критиковать Ху Яобана. И не только за проект постановления о строительстве социалистической духовной цивилизации, но за всё что только можно: от внешней политики до экономики. «В этот период все, что ни делал Яобан, считалось неправильным. Большинство [его] предложений… на Секретариате оспаривалось и отвергалось ветеранами. Ему как руководителю стало трудно работать», — пишет очевидец¹⁶¹. По поручению Дэна заниматься реформой политической структуры стал Чжао Цзыян. Все ветераны его поддерживали: они уже приняли решение сделать его генсеком компартии на XIII съезде, осенью 1987 года.

Но тут в Китае произошли события, которые ускорили падение Ху Яобана. В середине декабря 1986 года в городе Хэфэе (провинция Аньхой) начались волнения среди студентов, потребовавших как раз той самой либерализации, которой так опасался Дэн. Их тут же поддержали студенты близлежащих Шанхая и Нанкина. Идеологом и главным организатором волнений стал астрофизик Фан Личжи, начавший конфликтовать с властью еще в 1955 году, когда был студентом физфака Пекинского университета. За свою жизнь он трижды подвергался гонениям: в конце 1950-х, в 1968—1972-м и в 1973–1978 годах. И к середине 1980-х он уже достаточно созрел идейно и политически. Несмотря на то что Фан был членом партии, он ратовал за свободу слова и восхищался Сахаровым. Став в 1984 году проректором Научно-технического университета города Хэфэя, Фан Личжи начал культивировать в этом вузе атмосферу свободомыслия. Блестящий лектор и выдающийся ученый, он пользовался невероятной популярностью в молодежной среде. Ему было всего 50 лет, но его уже знали в разных странах. В 1985 году он получил престижную премию американского Фонда исследования гравитации.

Фан читал лекции не только в Научно-техническом университете, но и в ряде вузов Шанхая и Нанкина. В Шанхае в разных аудиториях часто выступал и Ван Жован, еще один популярный диссидент, заместитель главного редактора журнала «Шанхай вэньсюэ» («Шанхайская литература»). Он тоже немало натерпелся в жизни (за свои 68 лет успел посидеть в тюрьме и при гоминьдановцах, и, дважды, при маоистах). Умел зажигать молодежь и Лю Биньянь, тоже неоднократно подвергавшийся гонениям — в конце 1950-х и в 1960-х годах. Его статьи о коррупции власть предержащих вызывали восхищение многих людей. Так что не удивительно, что волнения, начавшиеся в Хэфэе в ноябре, вскоре перекинулись на другие города. Спокойная жизнь оказалась нарушена, занятия — прерваны. Студенты вышли на улицы, скандируя: «Свобода или смерть!» Они требовали честных выборов в муниципальные собрания, свободы слова и других демократических прав. Демонстрации прокатились по семнадцати городам, в них приняли участие студенты 150 вузов¹⁶². Многим стало казаться, что в Китае вновь разворачивается движение «4 мая», только на этот раз не антияпонское, а чисто демократическое!

Студенты, конечно, во многом подражали молодым южнокорейцам и филиппинцам, за несколько месяцев до того устроившим демонстрации в своих странах, требуя свержения диктатуры. На Филиппинах, как известно, их акции в конце февраля 1986 года даже привели к падению режима Фердинанда Маркоса, о чем все китайские студенты, разумеется, знали из телевизионных новостей. Мощный импульс движению придавали также известия, доходившие с Тайваня, где 28 сентября 1986 года образовалась первая оппозиционная организация — Демократическая прогрессивная партия. К удивлению многих, Цзян Цзинго ее не запретил, и вскоре его режим, бывший до того не менее авторитарным, нежели коммунистический, стал стремительно продвигаться к демократии. Многих граждан КНР, привыкших считать Гоминьдан едва ли не филиалом ада на Земле, это буквально потрясло!