Дэн Сяопин

Когда Дэн ознакомился с интервью, появившимся в печати 1 июня, его просто взорвало. Дело в том, что Лу Кэн на все лады расхваливал Ху Яобана как крупнейшего либерала в руководстве китайской компартии, к тому же называл его будущим вождем. При этом задал провокационный вопрос: «А почему бы Вам [прямо сейчас] не взять на себя работу господина Дэна в Военном совете и не стать Председателем Военного совета, пока он [Дэн] еще в полном здравии?» Иными словами, Лу намекнул на то, что Ху Яобану следовало бы поторопиться и прибрать к рукам всю полноту власти, несмотря на то что «господин Дэн еще не отправился на встречу с Марксом».

Вместо того чтобы осадить зарвавшегося журналиста, Ху попытался сострить: мол, Дэн пользуется таким уважением в армии, что ему требуется всего одна фраза, чтобы его приказ был выполнен, в то время как им с Чжао Цзыяном понадобится пять фраз. Кроме того, добавил, что вообще-то пост Председателя Военного совета не очень обременительный, так что Дэн просто экономит время и его (Ху), и Чжао для того, чтобы они занимались более важными делами. Помимо этого Ху позволил Лу Кэну обсуждать с ним личные и деловые качества Чэнь Юня, Ван Чжэня, Ху Цяому и Дэн Лицюня, невзирая на то что Лу негативно отзывался об этих людях¹⁴².

Двадцать восьмого июня Дэн пригласил к себе члена Секретариата Ху Цили, близкого к Ху Яобану человека, попросив того передать генсеку свое неудовольствие. При этом подчеркнул, что Ху Яобан не проявляет твердости в соблюдении четырех кардинальных принципов. Ху Цили, разумеется, тут же сообщил это Ху Яобану, но он опять не отреагировал: наверное, не считал себя виновным.

Тогда Дэн 14 июля вновь пригласил Ху Цили, на этот раз вместе с кандидатом в члены Секретариата Цяо Ши, и уже им обоим с раздражением сказал: «Кое-кто (имелись в виду Лу Кэн и другие «буржуазные либералы». — А. П.) подзуживает Яобана и использует его имя для нападок на нашу внутреннюю и внешнюю политику». Он потребовал, чтобы Ху Яобан больше занимался борьбой с либерализмом, но тот и после этого ничего не предпринял¹⁴³.

Узнавший об этом Чжао Цзыян, несмотря на трения с Ху Яобаном, посоветовал ему ублажить Дэна, проведя специальное заседание Секретариата по вопросам борьбы с «буржуазной либерализацией». «В то время нельзя было занимать позицию, противную Дэну», — вспоминает Чжао¹⁴⁴. Но Ху Яобан не стал этого делать. Ведь, в отличие от Дэна, он, как мы знаем, пытался построить в Китае именно «социализм с человеческим лицом».

Так как же мог Дэн, не определившись с преемником, уходить на пенсию? Ху Яобан теперь явно его не устраивал, и он с нетерпением ждал XIII съезда компартии, чтобы заменить вышедшего из-под контроля генсека на более покладистого.

А пока недовольный Патриарх стал подумывать, не созвать ли XIII съезд на два года раньше. Эта идея, однако, не получила поддержку других руководителей. Вместо съезда решили осенью 1985-го провести Всекитайскую конференцию и два пленума, чтобы радикально обновить весь руководящий состав: и Центральный комитет, и Госсовет, и местные органы. На смену большому числу ветеранов должна была прийти молодежь — люди от 40 до 50 лет. Вопрос о Ху тем не менее Дэн на эти форумы выносить не хотел: отставка генсека — слишком серьезное дело, она могла вызвать ненужные разговоры в обществе, а потому спокойнее было обставить всё на съезде партии, причем изобразить отставку как перевод на другую работу. Дэн склонялся к тому, чтобы сделать Ху Яобана Председателем КНР вместо занимавшего этот пост с 1983 года Ли Сяньняня. Не был он и против того, чтобы Ху Яобан заменил его самого на посту Председателя Военного совета ЦК, но только если Ху уйдет с поста генсека. (Теперь Дэн рассчитывал уйти на пенсию на XIII съезде, осенью 1987-го¹⁴⁵. Он действительно хотел это сделать, тем более что у него с середины 1980-х начали проявляться симптомы болезни Паркинсона¹⁴⁶.)

Короче говоря, в середине сентября был созван 4-й пленум ЦК партии, на котором 131 ветеран попросился в отставку. Среди этих людей было 64 члена Центрального комитета, 37 членов Центральной комиссии советников и 30 членов Центральной комиссии по проверке дисциплины¹⁴⁷. Участники пленума похвалили их за этот поступок и не стали возражать.

А через два дня, выступая на партконференции, Ху Яобан объявил, что на смену ушедшим на пенсию ЦК партии рекомендует избрать в своей состав 56 членов и 34 кандидата, а в состав Центральной комиссии советников и Центральной комиссии по проверке дисциплины — 56 и 33 человека соответственно¹⁴⁸. Как и следовало ожидать, все 992 делегата конференции с энтузиазмом за это проголосовали. Дэн был доволен. «На этот раз совсем неплохо прошла работа, — сказал он. — …Целая группа ветеранов… первой упразднила порядок пожизненного пребывания на руководящих постах и тем самым способствовала реформе кадровой системы. Этот факт стоит вписать золотыми буквами в историю нашей партии»¹⁴⁹.

Состоявшийся сразу после конференции 5-й пленум ЦК партии избрал шесть новых членов Политбюро, о которых стали говорить как о будущих руководителях третьего поколения (имелось в виду, что поколение Мао и Дэна — первое, а Ху и Чжао — второе). Среди них особенно выделялись 56-летний Ху Цили, бывший секретарь ЦК комсомола, избранный на XII съезде членом Секретариата ЦК партии, и Ли Пэн, 57-летний заместитель Чжао. Оба получили хорошее образование: в конце 1940-х — начале 1950-х Ху Цили учился на физическом и механическом факультетах Пекинского университета, а Ли Пэн — на гидроэнергетическом факультете Московского энергетического института. Ху Цили, как мы знаем, был близок к Ху Яобану (многие в партии рассматривали его как будущего преемника Яобана на посту генсека), а Ли Пэн являлся приемным сыном Чжоу Эньлая и Дэн Инчао и претендовал на должность премьера. Они очень походили друг на друга внешне: и тот и другой — высокие, подтянутые, в больших очках, но Ху Цили был более либерален, нежели Ли Пэн, поддерживавший близкие связи со многими ветеранами-консерваторами.

Ли Пэн был своим в среде последних, так как немало стариков помнили его отца и дядю, героически погибших за дело революции. Его отец, Ли Шосюнь, член партии с 1924 года, участник Наньчанского восстания, был расстрелян гоминьдановцами в 1931 году, когда Ли Пэну не исполнилось еще и трех лет. А дядя, Чжао Шиянь, еще более известный в истории китайской компартии человек, тот самый, который в начале 1920-х во Франции создавал вместе с Чжоу Эньлаем Коммунистическую партию китайской молодежи, проживающей в Европе, отдал свою жизнь и того раньше, в июле 1927-го. Но главное, что Чжоу Эньлай и Дэн Инчао по договоренности с его матерью, тоже коммунисткой-подпольщицей, усыновили Ли Пэна в 1939 году, взяв к себе в Яньань, где он и вырос на глазах у Чэнь Юня и других будущих ветеранов. Говорят, «старшая сестра Дэн» (так в руководстве звали вдову Чжоу Эньлая), бывшая всего на полгода старше Дэн Сяопина, поставила ультиматум, когда ей намекнули о желательности ее ухода на пенсию: «Хорошо, я уйду, но на мое место в Политбюро должен быть избран Ли Пэн!»¹⁵⁰ Спорить с ней, понятно, никто не стал: судьба маленького Ли была и без того давно предрешена.

Во время конференции Дэн Сяопин в пику Ху Яобану, которого не мог простить, стал публично расхваливать Чжао Цзыяна, причем не только за успехи в проведении реформ, но и за твердость в соблюдении четырех кардинальных принципов. На это многие обратили внимание: было похоже, что Дэн подумывает о замене Ху Яобана на Чжао.

Так оно, собственно, и было: Ху Цили, с точки зрения Дэна, следовало еще поучиться, чтобы изжить из себя хуяобановский либерализм, а вот Чжао Цзыян, гибкий, но твердый, мог с успехом возглавить компартию. Именно ему в обход Ху Яобана Дэн поручил подготовку основных документов к XIII съезду партии. А Ху Яобану спустя некоторое время сказал, что собирается уходить из Постоянного комитета Политбюро и с поста Председателя Военного совета после XIII съезда. Ху вежливо ответил, что тогда и он уйдет в отставку. Но Дэн не стал его уговаривать остаться, как, по-видимому, ожидал Ху Яобан, а просто заметил, что для отставки такому молодому человеку время еще не пришло, а вот работу полегче ему можно будет подыскать¹⁵¹.