Ромен Гари, хамелеон

81

Гари по-прежнему страдал от диафрагмальной грыжи и в феврале 1972 года согласился на операцию, которую должен был провести доктор Моро. Однажды в пятницу, будучи в гостях у Галлимаров, он сообщил своему другу Роже Гренье о том, что скоро его должны госпитализировать. Гренье тут же позаботился, чтобы в клинику для Гари принесли кипу детективов и цветы — от издателя.

Каково же было его изумление, когда, вновь придя в следующий понедельник к Галлимарам, он встретил там Гари! Гренье напомнил ему о госпитализации. Гари же, ничуть не смутившись, ответил, что в клинике Шуази он был. Там его начали готовить к операции, в общем, совершенно несложной, но Гари так испугался, что решил попросить совета у матери — которая уже несколько десятков лет как была мертва. Гари был убежден, что, сталкиваясь с чем-то особо серьезным, может с ней общаться. Он заверил Гренье, что именно по ее совету передумал, оделся и выбрался из клиники через окно по веревке из простыней, словно герой приключенческого романа, вместо того чтобы просто подписать отказ от операции. Домой он вернулся на такси. Решив, что страсть к фантазированию на этот раз зашла чересчур далеко, Гренье не поверил ни единому его слову. Но именно в этот раз Ромен сказал правду. Доктор Моро, который должен был оперировать Гари, был другом его психиатра, Луи Бертанья. Ему он и поведал историю о том, как поражены были медсестры, увидев, что пациент сбежал, а из окна свисает простыня, привязанная к ручке. Такой подвиг ему явно понравился.

Луи Бертанья прописал Ромену Гари марплан — один из первых антидепрессантов, и этот препарат на протяжении нескольких лет, казалось, значительно улучшал его состояние. Кроме того, Гари регулярно посещал психоаналитика, доктора Сержа Лейбовича, у которого, кстати, лечилась от любви к Гари дочь Петра Устинова Павла.

82

Гари возлагал на «Европу» большие надежды. Первый же отпечатанный экземпляр он отправил Андре Мальро, надеясь, что человек, называющий себя его другом, непременно напишет на книгу похвальный отзыв. Мальро ответил ему парой строк: заверил Гари в своей поддержке и готовности ее продемонстрировать, но Клоду Галлимару прозрачно намекнул, чтобы больше с подобной просьбой к нему не обращались.

«Европа» появилась на книжных прилавках 18 апреля 1972 года. Отзывов на нее не было вплоть до мая. Гари раздраженно упрекал Робера Галлимара в том, что книгу обходят вниманием. Робер хотел его успокоить, но критика действительно отнеслась к роману прохладно.

Гари тяжело переживал, как он полагал, провал книги, и Роберу Галлимару пришлось еще раз выслушивать его упреки. Так, в письме от 4 сентября 1971 года Гари обвиняет издателя в том, что тот не обеспечил «Европе» широкой рекламы. Тогда пресс-атташе Мари-Анн Пини сделала специальную подборку рецензий на «Европу», разделив документы на три категории: «восторженные отзывы», «нейтральные и короткие отзывы», «плохие отзывы».

Гари думал о смерти. Через два месяца после выхода «Европы» он написал Клоду Галлимару, что беспокоится «о судьбе своих наследников». Вся эта юридическая канитель предпринималась исключительно для того, чтобы обеспечить Диего ренту на протяжении первых лет после смерти Гари. Он, очевидно, предвидел, что ждать осталось недолго, потому что по завещанию Диего должен был ежемесячно получать деньги до 1977 года. Для того чтобы накопить их, Гари поставил перед собой задачу написать еще три книги ^{648}.

Работая над романом «Чародеи», часть событий которого разворачивается в Городе дожей, он отправился в Венецию с Элизабет де Фарси ^{649}, с которой поддерживал любовно-дружеские отношения. Они ехали в спальном вагоне, и Ромен в очередной раз разъярился из-за того, что всё складывалось не так, как он планировал. Приходилось стоять в очереди в грязном вагоне-ресторане, чтобы положить себе на тарелку неаппетитную пищу, а по части комфорта и чистоты их купе даже отдаленно не напоминало приличный спальный вагон.

В Венеции Элизабет захотела прокатиться на вапоретто [92]. Тогда Гари нанял шикарный катер, который довез их прямо до гостиницы «Даниэли», где во время своего злосчастного путешествия останавливались Жорж Санд и Альфред де Мюссе.

Элизабет тогда работала в небольшом издательстве. Она показала Гари, где можно найти полезную для него информацию о городе. Он повез ее ужинать в ресторан отеля «Киприани» на острове Джудекка, где когда-то жил Микеланджело. В тот день Гари был в черных кожаных брюках и шелковой рубашке с широко распахнутым на загорелой груди воротом. Метрдотель предложил ему надеть галстук — их специально держали для непредусмотрительных клиентов. Гари оскорбился, ушел, хлопнув дверью, и с тех пор ходил только в грязные забегаловки, которые по его шкале оценок были «непревзойденными».

Двадцатого декабря 1972 года Гари отправил Клоду Галлимару очередное письмо, в котором сообщал, что связывался с нотариусом по поводу «будущего захоронения» своих останков.

Ромен одновременно работал над несколькими книгами и как раз закончил новый роман, «Чародеи», о чем также сообщил Галлимару. The Gasp — только что вышедшая в США притча о том, насколько опасно ядерное оружие, когда оно находится в руках воинственно настроенных тоталитарных государств, — была очень хорошо принята критикой. В июле Мартина Карре передала Галлимару текст книги на английском языке. Мишель Мор искал переводчика, который согласился бы остаться в тени. Дело продвигалось столь медленно, что во Франции книга вышла лишь в 1978 году. И читатели, и критики увидели в ней футуристический роман, ядерный вестерн. На самом деле это произведение оказалось пророческим — многое из описанного очень напоминает происходящее в начале двадцать первого века.