Элизабет Тейлор

Кроме того, ей было известно, что Шелли Винтерс, актриса со студии «Юниверсал», сыграет роль несчастной фабричной девчонки, которая, забеременев от Истмена, требует, чтобы тот на ней женился и оставил Анджелу. Она настаивает на своем, и Истмен, зная, что она не умеет плавать, берет ее на лодочную прогулку. Лодка, как назло, перевернулась, а он и пальцем не пошевелил, чтобы спасти девушку.

Элизабет понятия не имела о психологической подоплеке этой истории, ей были также непонятны нюансы в характерах ее героев. Собственная роль ее тоже мало заботила. То есть, ей было совершенно очевидно, что олицетворяет собой Анджела Викерс.

«Это очередная роль богатой девушки», — заявила Элизабет. Заботило ее лишь одно — как сыграть сцены в купальном костюме и как можно эффектнее продемонстрировать вечерние платья, которые создала для нее Эдит Хед.

Джорджа Стивенса же заботила буквально каждая мелочь, касающаяся его картины. Он стремился не допустить того, чтобы его работа была воспринята как антиамериканская. Кроме того, ему пришлось убеждать Теодора Драйзера, что фильм ничуть не обесценит его беспощадную критику одной из самых неприглядных сторон американской действительности. Драйзер резко отзывался о предыдущей попытке экранизации его романа, сделанной «Парамаунтом» в 1931 году, в которой Джордж Истмен изображался этаким сексуальным маньяком с уголовными наклонностями.

Элизабет, разумеется, понятия не имела об этом. Не ведала она и о существовании Комитета по расследованию антиамериканской деятельности и даже не замечала очевидного — «охоты на ведьм», которая развернулась в то время в Голливуде.

«Она не из тех, кто читает газеты, — говорила ее дублерша. — Радионовости ее тоже не интересуют. Вся ее жизнь сводится к тому, чтобы сниматься в кино, развлекаться и менять наряды. Она была слишком юной и потому не знала, что значит слово «коммунист». Зато прекрасно разбиралась в кашемировых свитерах».

Дабы успокоить студию, Стивенс отказался от излишне критичного заглавия книги, заменив его на более сдержанное — «Место под солнцем». Кроме того, он переименовал героев, надеясь тем самым увеличить расстояние между романом и картиной. Стивенс также убедил Драйзера, что останется верен сюжетной канве и расскажет историю, не прибегая к дешевым мелодраматическим эффектам. И хотя в конце фильма Стивенс отошел от оригинала, тем не менее ему удалось создать кинематографический шедевр, бичевавший безудержное стремление Америки к деньгам, чувственным наслаждениям и положению в обществе, показав при этом, как такое стремление губит и уродует человеческие души.

Элизабет Тейлор понадобилась ему из-за ее поразительной, почти сюрреалистической красоты.

«Эта роль предполагает не столько реальную девушку, — говорил он, — сколько барышню с коробки со сластями, красавицу в желтом «Кадиллаке», о которой в душе мечтает каждый американский парень».

А в 1949 году Элизабет Тейлор олицетворяла собой традиционные мужские фантазии. Она была головокружительно хороша. Бархатистая кожа и черные соболиные брови оттеняли глаза такой бездонной синевы, что те подчас казались фиолетовыми. У нее был идеальной формы носик и пухлые чувственные губы, будившие юношеские фантазии даже у зрелых мужчин, из-за них, случалось, даже серьезные поэты кропали слюнявые, душещипательные стишки. На ее лице не было ни одного изъяна — единственной меткой на нем была лишь очаровательная родинка на правой щеке. При весе в 110 фунтов (около 50 кг), она была счастливой обладательницей размеров в 37-19-36 дюймов и малость привирала насчет своего роста, утверждая, что он составляет пять футов и четыре дюйма, хотя на самом деле едва дотягивала до пяти и двух. На экране она смотрелась высокой и стройной, поэтому ее настоящий рост был не так уж и важен. Источая ауру физической притягательности, она действительно была той самой девушкой, о которой в душе мечтает каждый американский парень. Элизабет Тейлор была идеальной женщиной. Она являла собой тот тип красоты, который сочетает в себе все, о чем только может мечтать человек, — богатство, славу, положение в обществе. Джордж Стивене знал, что, имея в своем распоряжении такую звезду, как Элизабет Тейлор, заставит зрителя понять, почему Джордж Истмен ради нее и места под солнцем решается на убийство.

А тот факт, что до сих пор Элизабет Тейлор проявила более чем скромное актерское дарование, станет предметом забот Джорджа Стивенса гораздо позже. В лице Монтгомери Клифта и Шелли Винтере он обладал двумя талантливыми актерами, горящими желанием работать под началом знаменитого режиссера. Съемки начались в октябре на озере Тахо, чистом горном озере с водой изумрудного цвета, расположенном между Калифорнией и Невадой в горах Сьерра-Невады. Элизабет прибыла туда поездом из Сан-Франциско в сопровождении своей дублерши Марджори Диллон, своей учительницы с «МГМ» и бдительной мамаши. Монтгомери привез с собой свою наставницу актерского мастерства, невысокого росточка женщину, которой, однако, было не занимать гонора. Шелли Винтере сопровождала ее сестра Бланш.

Первой по графику стояла любовная сцена Элизабет и Монти на берегу озера — сначала они предаются ласкам, а затем, совсем как дети, устраивают шутливое сражение, обдавая друг друга брызгами. В это время года в горах еще было довольно холодно. С земли шлангами смывали остатки снега, и для того чтобы согреться, постоянно жгли в горшках дымные костры. Согласно сценарию, Монти и Элизабет должны были, скинув с себя одежду, броситься в одних купальных костюмах в озеро, но Монти наотрез отказался раздеться. Тогда Стивене переписал эту сцену, и теперь в купальнике должна была остаться одна только Элизабет. Камера приготовилась к съемке, но Сара Тейлор отказалась дать согласие на эту сцену. Она заявила Стивенсу, что у ее дочери месячные и сильно болит живот, и поэтому он не имеет права подвергать ее «серьезной опасности».

«В чем дело? — переспросил режиссер. — Она что, не умеет плавать?»

«Разумеется, она умеет плавать», — ответила Сара, объяснив, что «серьезная опасность» подразумевает не то, что ее дочь может утонуть, а то, что у нее от купанья в холодной воде усилятся боли в животе и, вообще, в будущем это может привести к осложнениям но время беременности.

Несмотря на протесты Сары, Стивенс заставил Элизабет сыграть эту сцену. А когда она сделала это не так, как надо, он снимал все новые и новые дубли. Сара с содроганием смотрела, как ее дочь бросается в ледяную воду. В конце дня она забрала Элизабет с собой в отель и на протяжении трех дней не позволяла ей участвовать в съемках. По словам Шелли Винтере, Сара провела остаток дней на берегах озера Тахо в постоянных жалобах, что Элизабет больше уже никогда не сможет иметь детей, и все потому, что изверг Стивене заставлял ее в одном купальнике лезть в ледяную воду. В течение последующих двадцати лет Элизабет отказывалась работать во время месячных и добивалась внесения этого условия во все контракты.

Джордж Стивенс был донельзя требовательным, уделяя в своих картинах скрупулезное внимание буквально каждой мелочи.

«Я из тех режиссеров, кто полагает, что на зрителя воздействуют даже самые мельчайшие детали, — заявил он как-то раз, — хотя сам зритель может об этом не догадываться».

Неистребимое стремление Стивенса к правдоподобию во всем включало в себя такой прием, как использование мотора от бомбардировщика в те минуты, когда Джордж Истмен гребет на лодке к тому месту, где он задумал столкнуть в воду свою беременную подружку. Гул, производимый мотором, звучит на зловещей ноте, как бы подчеркивая надвигающуюся катастрофу.

В одной из лекций, которые Стивенс читал в американском институте кинематографии, он заявил, что в создании ленты «Место под солнцем» его в первую очередь интересовали противоположные образы — «Шелли Винтере, капающая растаявшим мороженым себе на платье, которое уже трещит по швам, и Элизабет Тейлор, в белом платье, с голубыми лентами... Мы автоматически имеем контраст образов, который сам по себе создает драму».