Ромен Гари, хамелеон
Ромен Гари, хамелеон читать книгу онлайн
Ромен Гари (Роман Касев, Фоско Синибальди, Шайтан Богат, Эмиль Ажар) — личность в литературе уникальная. Он единственный дважды получил Гонкуровскую премию и этим заставил говорить о себе весь мир. Русский читатель познакомился с его творчеством в 1988 году, прочитав роман Эмиля Ажара «Вся жизнь впереди». Тогда в предисловии писатель предстал сыном «московской актрисы», которая в 1921 году увезла его из России. О Гари ходили легенды, которые он сам предлагал читателям в своих произведениях, играя фактами, словно факир.
Эта книга впервые открывает правду о жизни великого мистификатора: здесь он писатель, сценарист, дипломат, летчик, участник движения Сопротивления… и страстный любовник, о котором мечтали многие женщины.
Роман-биография удовлетворит вкусы любого читателя: разножанровость и закрученность интриги нередко не уступают романам самого писателя, а многие факты заставят по-новому взглянуть на хорошо известные произведения Гари-Ажара и перечитать их еще раз.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
75
Одиннадцатого марта 1969 года Гари должен был провести семинар в Иерусалиме по приглашению отделения французского языка и литературы местного университета. Тема была та же, что и в Варшаве: «Положение романа в мировой литературе». Во время своего пребывания в Иерусалиме его пригласили на обед с послом Франции в Израиле Франсисом Юре, на котором присутствовали также супруги Опно. В дневнике Элен Опно есть забавный эпизод, случившийся на этом обеде и связанный с женой посла Жаклин Юре:
Когда Гари спросили о его бывшей жене, он ответил, что пошел на развод только потому, что та стала активно поддерживать секту «черных пантер». Их сын Александр был оставлен на его попечение, Жаклин, женщина необразованная, ляпнула: «Наверное, вы не могли больше исполнять супружеские обязанности?», и Гари, к величайшему смущению гостей, запротестовал!
В действительности брак был расторгнут лишь 1 июля 1970 года по вине обоих супругов. 17 февраля было вынесено постановление о непримирении сторон, а в марте принято заявление на развод. Таким образом, супруги по законам жанра были вынуждены обвинить друг друга во всех грехах. Гари заявил, что его жена покинула место их совместного проживания и, хотя он пытался примириться, отказалась возобновить супружеские отношения. Джин предъявила мужу претензии в деспотизме, в том, что он публично ее унижал, в оскорблениях и побоях, засвидетельствованных третьими лицами.
Обязанности по содержанию и воспитанию Диего были возложены судом на мать при условии, что ребенок останется в том же учебном заведении, в котором находился на момент развода. Иными словами, он продолжал жить у отца и находился на его попечении в отсутствие матери и во время каникул. Джин могла свободно навещать ребенка и обязывалась предоставлять Гари такую же возможность.
В Иерусалиме Ромен Гари встретился с писателем Клодом Виже, с ним он познакомился в США на семинаре в престижном университете Брэндиса {606}, где тот возглавлял отделение французской литературы {607}. Виже записал свою беседу с Гари и опубликовал ее основные моменты.
По мнению дипломата и писателя Ромена Гари, израильтяне не знают, как создать о себе благоприятное впечатление в сфере политики и рекламы, как войти в магический круг средств массовой информации, позиция которых в современном мире определяет всё. Я предложил ему одну из причин: израильтяне остаются евреями. Они не в состоянии себе представить, что смогут убедить других в том, во что не верят или не хотят верить сами (например, в насущную необходимость создания независимого, вооруженного и неизбежно враждебного палестинского государства на левом берегу реки Иордан). Почему же это так? Прежде всего потому, что они, как ни странно, видят евреев во всех окружающих. В в то же время эти окружающие для них как бы не существуют. Для евреев из восточноевропейских гетто, как и для евреев, живущих в мусульманской среде, характерен этот парадокс восприятия: внешний мир для них — это загадка, абстрактная сущность, опасный Голем, от которого можно ждать всего чего угодно. Они живут на другой планете, вдали от этого мира, который на протяжении веков одновременно отталкивал их и держал прикованными к себе {608}.
Гари познакомился также с Давидом Катаривасом и Иегошуа Альмогом, который тогда был первым советником посольства Израиля. Они вместе поужинали в знаменитом иерусалимском ресторане «Коэн», особенно популярном среди дипломатов. Иегошуа Альмог увидел в Гари «еврея из французского министерства» — не вполне уверенного в себе, но старающегося, как всякий француз, произвести приятное впечатление.
А у Давида Катариваса сложилось впечатление, что Гари тяготится своим еврейством. В книге «Ночь будет спокойной» Гарт напишет, что было бы низко отрекаться от своих корней, когда их и так уже втоптали в грязь фашисты. Ниже он уточняет, что сам он еврей только наполовину, и тут же отказывается от своих слов: «Я не знаю, что такое быть евреем наполовину». В таком головокружительном метании от ненависти к самому себе до верности своему народу он добавляет: «Этим же понятием пользуются израильские маньяки-расисты».
За ужином Гари долго рассказывал Давиду Катаривасу и Иегошуа Альмогу о том, как его отстранили от работы в Министерстве иностранных дел, но на тему Израиля никак не высказался. А если и высказался, то не произнес ничего определенного, не выразил прямо, что относится к этому отрицательно. Такую оценку мы находим только в его рукописях. Например, в «Псевдо»:
Евреи веками делали всё для того, чтобы антисемиты объявляли и считали их нелюдями, но у них ничего не вышло: всё, чего они добились, — это создание Израиля, а что может быть человечнее и реальнее, старик, чем Израиль, чем нация, достойная называться таковой, и нет более весомого доказательства, что ты человек, чем существование твоей нации.
В Израиле Гари не ощущал никакой исключительности, поскольку вокруг были одни евреи и почти все — иммигранты. К какому же меньшинству причислял себя Гари, когда определял себя как «меньшинстворожденный»? Подразумевал ли он под этим нежелание примыкать к какому бы то ни было сообществу, даже и к тому, где были его корни, за исключением «Свободной Франции»? Да и со своими товарищами по движению Сопротивления Гари практически не поддерживал контакта, не считая ежегодного празднования обращения де Гол-ля, проходившего 18 июня во Дворце инвалидов, где, впрочем, его можно было видеть далеко не всегда. Или же это было последним прибежищем писателя-нонконформиста, который, несмотря на известность, в последние годы остался совершенно и безнадежно один, которого недооценивали критики. Гари мог себе позволить быть «террористом юмора», но когда границы дозволенного переходили другие, в том числе и генерал де Голль, он восставал.
17 ноября 1967 года, на следующий день по окончании Шестидневной войны — Гари всё еще был, хотя и формально, в штате Министерства информации, — де Голль произнес печально знаменитую фразу о еврейском народе, которая до глубины души возмутила французских евреев, а популярный карикатурист Тим {609} даже обыграл ее в своем рисунке, который отказался поместить у себя «Экспресс», но напечатал «Монд». На этом рисунке еврейский народ предстает в образе узника концлагеря с гордо вскинутой головой: желтая звезда, полосатая роба, рука на груди, босая нога в башмаке попирает колючую проволоку, через которую пропущен ток.
Вот в каком контексте прозвучала эта фраза:
Некоторые даже опасались, что евреи, которых до сих пор жили в рассеянии, но остались такими, какими были всегда, избранным народом, знающим себе цену и властным, не воплотят <…>, воссоединившись на землях своего былого величия, в жизнь те пылкие захватнические мечты, которые они лелеяли на протяжении девятнадцати веков.
В книге «Ночь будет спокойной» Гари так комментирует слова де Голля, по своему обыкновению, иронично и провокационно:
Это очень лестно, ведь на протяжении своей тысячелетней истории избранным, знающим себе цену и властным народом был французский — я и сам так назвал его по радио, и это не вызвало ни малейшего возмущения.
Прощальное письмо к де Голлю {610} он завершает в тех же выражениях: «Ваша речь в ноябре 1967 года о евреях — этом „избранном народе, знающем себе цену и властном“, — вызвала возмущение. Но ведь когда я сам, выступая в декабре по радио с пожеланиями счастливого Нового года французам, так же назвал их „избранным, знающим себе цену и властным“ народам, никто и не подумал протестовать. Французы остались довольны».
