Дороги Нестора Махно

Настроение рабочих Александровска определенно махновское. Короче, армии нет, или вернее не было, атмосфера для работы самая тяжелая. Сейчас кое-что удалось уже достигнуть, и мы не только удержали свои части, пересилили панику, но уже тесним противника и если Вы придете на помощь, вскорости выполним нашу задачу — очистим Донбасс.

Очень прошу Вас, Христиан Георгиевич, надавите на все педали, пусть нас снабдят винтовками, хотя бы австрийскими, патронов к которым в складах Киевского округа в достаточном количестве. В Киеве масса пушек. У Вас есть пулеметы. Во всей моей армии найдется пара десятков пулеметов.

Прикажите, пожалуйста, в спешном порядке грузить необходимое нам вооружение и если есть хотя малейшая возможность, пошлите обмундирование и обувь, без которых мы буквально задыхаемся.

Посылаем специально тов. Дуциса, которому окажите всяческое содействие и помощь в получении просимого и доставке в армию. Подробно о положении доложит тов. Дуцис» [589].

Неприятель особенно нажимал на пологовский участок, стремясь продвинуться к Днепру на Александровск, чтобы отрезать железнодорожную магистраль из Крыма, лишив пути отступления «крымских ударников»Дыбенко. Но махновцы, даже при отсутствии патронов и снарядов, снова переходили в атаку, и 13 июня, уже в который раз, заняли Гуляйполе и Конские Раздоры.

К тому времени на линии Мелитополь–Александровск были сосредоточены несколько красных полков, которые высвободились с григорьевского фронта и были поставлены в тылу махновцев затем, чтобы их разоружить. Они нападали на тыловые обозы, выхватывая комендантов и командиров, и препровождали их в Чрезвычайный Трибунал [590] Донецкого бассейна, прибывший на ст. Синельниково 12-го июня.

Многие повстанцы, выражая недоверие и с целью мести предателям коммунистам, настаивали перейти на сторону белых. Но их удерживали обещаниями, что все нормализуется и будет так, как пожелает народ, акцентируя внимание на террор белых.

Когда армии Южфронта были сбиты со своих позиций и почти разгромлены, а инициатива наступления полностью перешла к деникинцам, только тогда повстанцы оставили Бердянск, В. Токмак, Пологи, Гуляйполе, Гайчур.

О боях в районе Бердянска сообщалось в газете «Правда»от 13 июня: «...Продолжаются упорные бои северо-западнее Бердянска, причем наши части под давлением превосходящих сил противника оставили станции Пологи, Гуляй-Поле и Гайчур, но затем, перейдя в контратаку, вновь овладели ст. Пологи» [591].

15 июня в этой же газете сообщалось: «...После упорных боев наши части оставили линию железной дороги Бердянск–станция Гуляйполе, в 100 верстах северо-западнее Бердянска, причем во время контратаки разбит полк противника и захвачены 1 орудие, пулемет и обоз» [592].

Войск, кроме повстанческих — махновских, в это время на линии фронта Бердянск–Цареконстантиновка (Куйбышево)–Пологи–Гуляйполе–Гайчур–Покровское, не было.

В докладе главного командования Реввоенсовету Республики о положении на фронтах к 15 июня 1919 года говорилось:

«...На Южном фронте противник, прорвав наш фронт на фронте 10 армии и в стыке 13-й и 2 Украинских армий, развил свое наступление в трех главных направлениях — на Харьков, Воронеж и Царицын...

а) Западный участок (таганрогское и новочеркасское направления). Наши силы: группа Махно, 13, 8, 9 армии, всего в составе 63 полков в числе 46 тысяч штыков, 7 500 сабель, 1 960 пулеметов, 425 орудий против 56 пехотных и 74 кавалерийских полков в количестве 33 500 штыков, 41 800 сабель, 833 пулеметов и 156 орудий у противника. Численное превосходство в общем на стороне противника на 67 полков или 21 700 штыков и сабель... На правом фланге до 20 мая мы имели постоянный успех, овладев Мариуполем и районом на 40 верст к востоку от него. (Имеется в виду успех линии фронта. Азовское море–Еленовка, занимаемый повстанцами-махновцами. — А. Б.)..

В 20 числах мая противник ввел в дело свои глубокие резервы, достигнув почти двойного перевеса сил на всех важнейших направлениях, и в то время, как наши армии таяли в непосильной борьбе с превосходящими силами противника, последний, соединившись с восставшими, получил не только готовые укомплектования, но даже целые воинские части (в Богучарском районе), сорганизовавшиеся в течение борьбы с нашими экспедиционными войсками, Все это дало за последние три недели огромное численное превосходство противника, подняло его моральное состояние и вызвало поголовное восстание казаков даже в мобилизованных округах.

В настоящее время противник, пользуясь своим численным и моральным превосходством, развивает свой успех на следующих главнейших направлениях: харьковско-курском, воронежском и к северу от Царицына, где ему удалось прервать железнодорожное сообщение Поворино–Царицын, а также прервать сообщение к югу от Царицына по р. Волге. Кроме того, обнаружено наступление противника на Крымском полуострове, где им взята Феодосия, и вдоль северного берега Азовского моря. (То есть на махновский район, обезоруженный и “усмиренный”Троцким — А. Б.)...» [593].

Рано утром 15-го июня ко мне на станцию Малая Токмачка приехал Махно со своим бывшим штабом, членами ВРС и гуляйпольской «братвой». Их было до 150 человек при 10 пулеметах, но без патронов. Ночью наши части снова заняли утерянные пункты — г. Ногайск, ст. Верхний Токмак, с. Кирилловку, Пологи, Гуляйполе и Гайчур, на которых укрепились.

По настоянию «союза анархистов»и Махно у меня устроили заседание.

— Нет, мы были правы! — говорил Махно, окидывая нас взглядом. — Повстанчеству мы открыли новую блестящую страницу в истории, не поддались на провокацию.

Вопреки желанию Троцкого — толкнуть нас в объятия Деникина — мы выдержали экзамен блестяще. Окруженные заградотрядами, трибуналами, которые нас расстреливают, не имея патронов и снарядов, мы не отступаем, а наоборот — продвигаемся вперед. Однако так продолжаться больше не должно. На этом заседании нам необходимо решить дальнейшую судьбу повстанчества, ибо немыслимо умирать на фронте, когда в тылу твоих братьев расстреливают. Мы вышли из подполья и посмей Трибунал арестовать кого из нас — закатим ему такой скандал, что задрожит и Киев. Довольно сентиментальничать: надо действовать, да так, чтобы красный фронт разыграть в пользу повстанчества. Наша дивизия должна повернуть штыки против своего тыла — Мелитополя, Федоровки и Александровска, где засели красные полки и карательные отряды и, как охотник из засады, расстреливают наших командиров, разоружают отряды, обозы, лазареты. Мы должны им сказать — или идите нам на помощь против белогвардейщины, или дайте дорогу на Херсонщину и сами защищайте наши районы. Надо выйти из перекрестного огня, отдохнуть, пополниться.

Так Махно от лица Военно-Революционного Совета, «Набата», Союза Гуляйпольских анархистов и штаба дивизии агитировал нас против большевиков.

Но все командиры, бывшие ранее в моем подчинении, как начальника полевого штаба дивизии, начбоеучастка и комбрига, не поддавались. Они разделяли мою мысль — с красными не воевать и не оставлять своего района, покуда живы.

Между нами, таким образом, соглашения не было достигнуто, и Махно, со мною разругавшись, а потом расцеловавшись, уехал на Большой Токмак. По дороге туда он митинговал, призывая повстанцев и население поддержать его выступление против большевиков. Но его плохо слушали, и он со своим отрядом вступил в Большой Токмак, где имел некоторый успех, как у населения, так и среди красного батальона.

Здесь он встретился с Марусей Никифоровой, к тому времени организовавшей группу в 60 человек террористов-анархистов, бывших в махновской контрразведке, отрядах Чередняка и Шубы. Она настоятельно просила выдать деньги на дело подполья, но Махно ей отказывал, они чуть не пострелялись, а под конец Махно выдал группе на руки 250 тыс. рублей.