Так начинался "Аквариум"

Без малейшей связи с вышесказанным нельзя не сделать общим достоянием высказывание одного идиота, который заявил однажды (точная дата этого высказывания неизвестна), что в развале ленинградского рок-клуба виновата еврейско-аквариумная мафия. Когда Джорджу рассказали про эти дивные чудесные слова, был и удивлён, и зол немало, потому что терпеть не может никаких проявлений антисемитизма, и тем более, ежели они появляются в рок-н-ролльной среде. Боб, узнав об этом, заявил : «Высокий класс! АКВАРИУМ как аналог масонов. Польщён!».

На Алтайской Боб и Джордж нередко заходили в гости друг к другу. Даже часто. Так продолжалось из года в год, много лет подряд. Однажды Боб пришёл к Джорджу – кстати, такими радостями –глупостями, как угощение друг друга чаем или кофе, они никогда не занимались. Правда, Джордж предполагает, что «угощательно-закусывательной» частью визитов, скорее всего, занимались мамы или бабушки. Итак, когда Боб пришёл к Джорджу, то тот показал ему своё стихотворение, которое недавно написал. Боб тут же, сходу, сочинил песню, и спел её, и она была записана на любительский пленочный магнитофон. Только запись за долгие и извилистые годы не сохранилась. Джордж помнит мелодию той, исчезнувшей песни. Оказывается, Боб тоже её не позабыл, и даже вспомнил – когда Джордж ему показал текст – это стихотворение. Только записывать заново не захотел. Наверное, он прав. Сложно теперь воскресить то, что жило и бурлило в доисторическом 1972 году.

В глазах твоих, уставших плакать

Я видел страх за завтрашний рассвет

К руке моей, слезой её закапав,

Прижалась ты, прекрасна как сонет

Как мотылёк, в огне свечи сгоревший,

Ты гибнешь, ангел света и добра.

На льду вдруг столько стало трещин

И тонет всё, надёжное вчера.

Тиши ночной обманчиво молчанье

И голоса полны печальных нот,

Оставил день нам звуки на прощанье

Бредущих по асфальту ног.

Эта песня не сохранилась. Немного жалко.

Только этот день – этот вечер – этот миг – этот взлёт – всё равно остался и сохранился навсегда.

Он никогда и никуда не уйдёт.

Когда Боб с Джорджем пугали в детстве старушек во дворе своими «откровениями» про шизофреников и про многоликие маниакально – депрессивные психозы, то примерно тогда… ну, или немного позже, в данном раскладе полицейско-ментовская точность особенного значения не имеет, – юный Пурушотамма умел издавать очень странный и специальный звук. С одной стороны, это немножко напоминало смех. Такой специальный смех – зевок с поскрипыванием, что-то вроде гортанного возгласа злодея-великана, страшно обрадованного тем, что он увидел сверху, с вершины своей жуткой горы очередную жертву, которая скоро попадёт к нему в лапы. В самом деле, когда Боб этот звук издавал, то Джорджу было понятно, что друг его чем-то весьма доволен. А если хрипло-скрипучее сотрясание воздуха слышал кто-нибудь из других людей, то запросто даже могло возникнуть небольшое недопонимание. В дальнейшем, в будущем уже давно ставшим вчера, звук исчез.

ДВИЖЕНИЕ В СТОРОНУ ПРИМАТА И ДРУГИЕ

Он не дотянул немного до тех времен, когда начался АКВАРИУМ.

Джордж считает, что место обучения Боба – факультет прикладной математики в университете или примат, безусловно очень многим послужило для становления АКВАРИУМА. Больше чем Первый Медицинский, где несколько лет валял дурака Джордж. Ведь там, в Первом меде, ничего особенно аквариумно-полезного не происходило. Ну да, привёз Джордж оттуда электрогитару для Боба; ну, пианист Вадим тоже там учился. А что ещё-то? Больше ничего. Разве что некий студент по фамилии Вайшвилло – имя его как-то улетучилось из джорджевской памяти; быть может, Вайшвилло – и есть его имя, а не фамилия? Как бы там ни было, Вайшвилло, весьма в меру неплохо для тех лет осведомлённый по части рок-н-ролла, больше всего любил говорить «в кайф» и, соответственно, «не в кайф». Часто смеялся, показывая не самые здоровые на свете зубы. В результате общение с Вайшвиллой дало жизнь одной специальной песне, которая звучит на «Искушении Святого Аквариума». Как ни странно, «Песню о кайфе» сочинил Джордж.

Который не слишком много придумал песен. Джордж считает, что если бы он даже не покинул аквариумные ряды в 1975-ом, то едва ли прославился бы в дальнейшем как выдающийся рок-композитор. В случае с песней про Вайшвиллу Джордж обошёлся минимальным количество аккордов, да ещё и спел. Боб относился к вокально-исполнительским джорджевским забавам с мягким дружеским пониманием. Много лет спустя даже был издан компакт-диск с абсурдистким доисторическим альбомом. Который несмотря на чудовищно-неповторимый саунд, не слишком большое исполнительское матерство и прочие специфические особенности, всё равно является по-своему яркой и по-настоящему концептуальной психоделической пластинкой. Слушать ее, правда, не очень легко. Тяжеловато. Почти невозможно. Не все на это способны. Тем не менее, кто-то иногда всё-таки осуществляет такие смелые эксперименты над собственным сознанием.

Записывался альбом «Искушения» на примате, где к тому времени Бобу удалось каким-то образом выхлопотать у университетского руководства под аквариумные нужды приличных размеров комнату рядом с актовым залом. Там помещался аппарат, и по вечерам можно было репетировать, потому что лекции в зале читались, в основном, только в утреннее и дневное время. Джордж обычно побыстрее откручивал свой учебный день в медицинском, и поскорее ехал на примат. Он вспоминает, что «Искушения» они с Бобом записали во время зимних каникул, за три дня. С помощью самопального микшера, который иногда пусть скверно, но работал. Аппаратчиком АКВАРИУМА в то время был Марат Айрапетян. Марат тоже учился на примате. Потом Марат женился на Липе (Ольга Липовская). Не очень долго продолжалось у них таинство брака. Потом – но не сразу! – Марат развёлся с Липой и уехал домой, в Ереван.

В период заселения АКВАРИУМА на примат Боб и Джордж не только почти постоянно занимались своими аквариумными делами, но ещё и разработали основные положения Теории Всеобщих Явлений. Как давно известно, ТВЯ «представляет собой теорию, систематизирующую и объясняющую все факты жизни на основе их внутренней взаимоцелесообразности».

Родилась эта воистину универсальная теория на стыке «восточнолеруанского концептуализма, примитивного бретонизма и средненародного мифотворчества и представляет собой строго научный фундамент для центральных логических построений». Основной материал ТВЯ содержится в двух статьях и двух теоремах. Центральное место занимает «Теорема о птице сжёгшей землю». Она доказывается двумя постулатами. Первый – «Три равно восьми», а второй – это 2-й постулат Хамармера: «Хай-хед – это высокая шляпа о двух плоскостях». Большое значение в становлении ТВЯ имеют «теория двойного народонаселения» и исследовательская статья «О трудах академика Бурзуха». В последней рассматриваются градации окнооткрывания; о которых Бурзух писал: «Окна бывают открытыми, полуоткрытыми, полузакрытыми и закрытыми». Масштабность данного умозаключения не подлежит ни малейшему сомнению. Не менее серьёзными и значительными были и другие исследования, возникшие в безграничных недрах всеобъемлющей Теории Всеобщих Явлений.

Ударную установку купили у группы САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Володя Рекшан и его знаменитая группа базировались тогда в помещении какого-то НИИ на Суворовском, Джордж с Бобом туда подъехали и за триста рублей приобрели целую, вполне приличную (пусть и старенькую немного) «кухню», на которой прежде играл Коля Корзинин.