Встреча навсегда

— Галя, но я же не смогу! Хотя дал согласие… Сама знаешь, какой я редактор?!.

— Ничего, не паникуй раньше времени. Главное, будь спокойнее. Первые дни, что не сможешь отредактировать, неси домой. Понимаешь?.. А если будут возражать, надо прямо сказать, что редакторской практики у тебя пока нет и ты хочешь поработать над рукописью еще дома. Думаю, что возражать никто не станет. Тем более что народ здесь хороший.

Сережа немного приободрился. На следующее утро пошел, и был принят на должность младшего редактора. В этом издательстве печатались в основном работы казахских ученых, сотрудников Института животноводства (овцеводства), часто с недоброкачественными переводами с казахского на русский. Иногда прямо смехотворными, особенно когда рукописи были на такие щепетильные темы, как «Для чего курдючной овце толстый хвост…», или — «Жизнь гельминтов в кишечнике».

Сергей придет с такой рукописью домой, читает мне и хохочет до слез. Понятно, что все ляпсусы происходили из–за переводов и перепечатки, так как темы были сугубо по специализации и далеко не из приятных.

И зря мы боялись брать рукопись домой — там это вовсе не возбранялось. Брали многие, больше мужчины. Зато уходили с работы пораньше и приходили утром позже. Потому что выдержать «от и до» это чтиво было под силу только женщинам.

А я оказалась в сложном положении. Висела на мне отложенная рукопись повести. Пришлось срочно переключаться на очерк. Притом, это первый заказ, и надо было сделать так, чтобы не обмануть, не разочаровать редакцию, которая надеялась и ждала материал к нужной дате. Но отнимал немало времени Сергей с рукописями, и я должна была ему помочь, иначе он мог потерять работу.

Очерк я писала с огромным удовольствием — наконец–то у меня была своя настоящая работа!.. Да еще по заказу такой солидной организации, как Республиканское радио. Написала даже в двух вариантах. Один — о научных трудах и открытиях великого ученого, другой — более биографического характера. Принесла в редакцию оба варианта. Прочитали при мне — оба понравились. И предложили соединить их вместе — пусть даже очерк будет немного длинноват. Соединила, кое–что убрала. Снова прочитали — нормально. Но я все же спросила:

— Может быть, еще чуток сократить?

— Нет, подробный, интересный. Ничего не нужно менять.

Узнала, в какое время очерк будет передаваться.

С этого времени они стали заказывать мне разные материалы, чаще всего на школьные темы. Как–то прихожу, мне говорят, что звонили из пионерской газеты «Дружные ребята», просят, чтобы я зашла к ним в редакцию, сообщили телефон, адрес.

Коллектив «Дружных» мне сразу понравился. Все были молодые, веселые и на самом деле дружные. С очень симпатичным главным редактором — Толей Домбровским. (Это другой Домбровский, он только начинал писать. А в 70‑х годах переехал в Симферополь и много лет был там секретарем местного отделения Союза писателей.) Он мне предложил сотрудничать в газете нештатно.

А мне и не нужно было штатно, так как много накопилось литературной работы, которую лучше делать дома. Но главное, я уже помаленьку стала готовиться к поступлению в Университет на журфак.

В общем, с приездом в Алма — Ату мы почувствовали себя людьми, твердо вставшими на другой (именно свой) жизненный путь. Наша литературная жизнь ожила и забурлила, как тот горный поток.

Реформы — крутой поворот

Шел 1964 год. Летом я поступила в КазГУ. На вступительные экзамены Сережа сопровождал меня для поддержки, всегда мы ездили на одном и том же такси. Как взял он первое — голубого цвета (говорит, случайно попалось), так и не меняли. Он заранее договаривался. Всегда сидел и ждал в коридоре, пока я не сдам и не выйду. (Три предмета я сдала на «отлично» и один, последний, на «хорошо».) А потом он обязательно говорил:

— Вот видишь, какая хорошая примета — твой любимый голубой цвет. Даже такси такое попалось.

А дома, на столе, уже стоял букет цветов — заботился сын Сережа–младший. (И по дому помогал мне он.)

В выходной день пришли поздравить меня наши сотрудники из «Дружных», с букетом цветов и шампанским. Студентке недавно исполнилось 37 лет(!). Вот только когда я добралась до себя!.. Но была еще, как говорили, «в полном расцвете сил». Все давалось относительно легко. Перед экзаменами достаточно было любой предмет бегло прочитать или просмотреть только раз. Успевала и работать (в газете), и писать, и помогать Сереже. Это были самые прекрасные, хотя и трудные, годы моей жизни. Наконец я училась там, где хотела, муж мой уже имел образование и уверенно стоял на прочной стезе. В Алма — Ате он уже считался детским поэтом. Ему давали переводить книжки для детей.

Кстати, в это самое время он опять решил взяться за прозу. Работая в детской газете, он писал короткие информации, заметки, небольшие статейки.

Редактор газеты, Толя Домбровский, говорил: «Самое главное — придумать хороший заголовок, а от него уже пойдет!» Сережа, следуя этому совету, в самом деле придумал неплохой заголовок для своей будущей книжки — «Женька Квоч- кин встает на ноги». Но к нашему огорчению, и от заголовка никак не пошло.

— Ну что за привередливая проза?! Так не любит меня!

— Ты слишком спешишь, привык, что стихи у тебя пишутся быстро. Стремишься, как только появится мысль, скорее записать ее, и считаешь — готово. В прозе над каждым предложением думать надо. Вот у тебя предложение: посмотри — длинное, запутанное. Не каждый ребенок поймет. Прочти вслух.

Язык сломаешь… Давай уберем вот эти два слова, а вместо них поставим другое, одно. Читай опять вслух. Чувствуешь, звучит совсем иначе? Просто и понятно.

Вот так и нужно с каждым предложением.

— Ничего себе!.. Так я эту книжечку целый год буду писать.

— Постепенно появится навык — пойдет быстрее.

По выходным дням, по вечерам у нас часто собирались «дружные ребята» — как называли себя, шутя, сотрудники газеты, — посидеть за столом, поговорить. Конечно, и пели, и танцевали. У Сережи был аккордеон.

Нередко заходил «на огонек» редактор газеты «Учитель Казахстана» Давид (звали друг друга по именам), который заказывал мне материалы о школьной жизни.

Благо, школа была напротив, и дети наши — школьники. Иногда рассказывали такие невообразимые происшествия и «классные истории» — прямо готовые юморески!

Неожиданно другом нашей семьи стал Максим Дмитриевич Зверев — известный в то время ученый–биолог и писатель, автор многих научных трудов и книг для детей о природе. Слышали мы о нем много, но познакомились совсем случайно. Мою рукопись детской книжки отдали М. Звереву на рецензию, которая пришла, не задерживаясь, с хорошим отзывом. Потом Зверев позвонил Роману, сказал, что «хотел бы встретиться с автором этой рукописи». Сережа взял такси и поехал вместе со мной. Зверев жил на окраине Алма — Аты, у самых гор, в большом двухэтажном доме с огромным садом–усадьбой вокруг. В первую очередь повел нас по этому саду, угощал редкими сортами груш и слив.

Но что меня приятно удивило — в доме было полно разных животных. Во дворе ходило несколько породистых, «деликатных» собак, которые, встретив нас, «не произнесли ни звука». Видимо, по поведению хозяина поняли, что пришли друзья. Он что–то им тихо сказал, и они спокойно отошли в сторону.

А в доме то и дело шныряли под ногами какие–то мелкие зверушки, вроде ежиков, морских свинок. И М. Д. рассказывал нам об их разных проделках и смешных случаях. Это напомнило мне о моем детстве — у нас тоже постоянно жили всякие зверушки. И, наверное, тогда родилась у меня мысль — написать книгу для детей о моих давних любимцах, что я и сделала через несколько лет.

Каждое лето к нам обязательно кто–то приезжал погостить из Сибири. В первую очередь мои родители — посмотреть, как мы тут устроились. Были довольны. И город им тоже очень понравился.

Проездом в Москву побывал наш сибиряк (давно живет в Москве) Франц Таурин с рукописью своего нового, известного потом, романа «Каторжный завод». Я читала его в рукописи и даже немного поредактировала.