Встреча навсегда

И еще удивлялась, что вокруг всех домов были сплошные заросли каких–то высоких растений с длинными широкими листьями.

Остановившись, я спросила у женщины–казашки:

— А что это за растения?..

Женщина рассмеялась:

— Это кукуруза, — ответила она на чистом русском языке. — Хочешь, я тебе сейчас принесу? И не дожидаясь моего ответа, вынесла несколько вареных початков кукурузы и небольшую испеченную лепешку и пояснила:

— Вот покушай, она тоже из кукурузы.

Мне стало понятно, что здесь во время войны спасала кукуруза. Так же, как в Сибири от голода спасала картошка.

Я не могла надивиться — какие тут приветливые, гостеприимные и веселые люди. И что бы я у кого ни спросила, отвечали всегда доброжелательно, с улыбкой. С тех пор я полюбила этот народ. И теперь считаю (а мы пожили и в других республиках), что казахи — самый приветливый и культурный народ. Детей они никогда не бьют, к старым людям относятся с уважением. А в каком почете у них мудрые старики–аксакалы!.. И что самое редкое — мужчины у них почти не пьют, не спиваются.

Это было тогда… Возможно, сейчас и к ним пришла наша «цивилизация»…

Алма — Ата от Новосибирска находится сравнительно недалеко — немногим больше суток на поезде. И опять же — у нас там были родственники. Не только у меня, но и у Сережи.

— Даже двое! — сказал он с улыбкой. — Тетушка Феша и тетушка Стеша. Точнее, это мои двоюродные бабушки (по матери). Но они еще не старые. Так что на первое время есть у кого остановиться.

И мы, несмотря на протесты родителей, стали собираться. Но с кем же нам посоветоваться насчет продажи дома? К родителям мы уже боялись обращаться. А сами не знали, как к этому подступиться.

Ко мне очень хорошо, по–отечески относился директор совхоза, и я решила обратиться к нему. Притом, он знал нашу семейную ситуацию и был полностью на нашей стороне. Он немного подумал и твердо сказал:

— Совхоз у вас купит. Нам нужен хороший дом. Только составь смету — сколько вы вложили в него? Справься у Павла Ефимовича, ведь он покупал и строительный лес, и все прочее.

Пришла домой, подсчитали с Сергеем все расходы по квитанциям. Вспомнили, сколько заплатили плотникам и мастерам за все отделочные работы. Получилась немаленькая сумма. На другой день в бухгалтерии оформили все документы.

Я переписывалась со своей тетей и знала, сколько стоят там дома. Сережа сказал: «Вполне можно будет купить небольшой городской дом, притом, с садом и огородом».

И мы отважились. Дети уже подросли: Сережа перешел в пятый класс, Наташа — во второй. И я думала, что дети окончат школу и в городе смогут продолжить учиться в университете на любом факультете, не нужно будет уезжать из родного дома.

Нас пришли провожать родители, хотя и с упреками:

— Такой дом бросить!.. Проездите, останетесь без крыши над головой!.. — стращала свекровь.

Я в таких случаях молчала, а Сережа отшучивался:

— А мы, если там не понравится, вернемся и снова купим свой дом у совхоза.

На проводы собрались почти все учителя, знакомые. Все желали нам счастья, успехов, хорошо и долго жить в «яблочном» городе.

Жемчужина Семиречья

Вот он, мой незабываемый город, не похожий ни на какой другой!..

То же сияние дальних горных вершин, тот же наполненный яблочным запахом воздух, несмолкаемое журчание двух горных речек, пересекающих город, и арыков, текущих вдоль каждой улицы, так хорошо освежающих все вокруг!

И те же вдоль всех улиц стройные ряды пирамидальных тополей–великанов, с верхушками, уходящими высоко в небо, заботливо прикрывающими город от горячих лучей солнца.

Остановились мы сразу у Сережиной тети Стеши. Она жила недалеко от вокзала и от центра. И она же подсказала нам, что рядом продают небольшой дом — срочно и недорого. Мы купили его, хотя он мне не очень нравился (после нашего нового). В доме были две комнаты и просторная кухня, но расположены одна за другой, анфиладой. Зато были здесь сад и огород, причем, со всеми оставленными фруктами и овощами. Плодовые деревья стояли большей частью вокруг огорода — яблони, сливы, вишни. На грядках густо висели спелые помидоры, сладкие перцы, у изгороди зрели грозди лилового винограда… Детям надо было уже собираться в школу.

Школа оказалась всего в двух кварталах от дома, правда, не маленьких. Сначала сходил Сергей, познакомился с директором, учителями. А в первый день нового учебного года пошли все вместе.

Сергей уже побывал и в других школах с целью найти несколько часов географии. Но требовались учителя только по русскому языку и математике.

Наконец вспомнили про радио, так как и у мужа, и у меня в Новосибирске проходили в эфире стихи и рассказы. Сережа отправился туда.

А у меня была срочная работа — капитально отредактировать (вернее, сделать) Сережину первую небольшую повесть о его детстве, которую он начал еще в совхозе. (И перед отъездом уже сдал заявку в Новосибирское издательство, хотя ничего еще написано не было.)

Рассказывал–то он очень хорошо, и я предложила ему попробовать описать это так же, как он излагал устно. Но… и рассказывал интересно, и стихи детские писал сравнительно легко, а с прозой — ну никак не получалось, и все тут.

«Хоть ты убей — не могу!» — хлопал он себя по лбу. Не мог литературно изложить рассказ на бумаге. «Когда рассказываешь — хоть как «заворачивай» без всяких правил, лишь бы смешно было!.. — восклицал он. — А тут совсем другое…»

Все же что–то написал, скорее — фабулу или пространный сюжет. И как ни странно, совсем не интересно (в отличие от его устных рассказов).

И я от руки переписывала и «оформляла» этот сюжет, вспоминая как можно точнее все его выражения, слова — что он особенно выделял. Тщательно подбирала все его мальчишеские словечки. Вспоминала свое детство, особенно разговоры мальчишек, их своеобразный, оригинальный тон, язык. (У меня очень хорошая память — даже и теперь. Сережа всегда с завистью говорил: «У тебя не память, а компьютер…» — когда мы что–то вспоминали.)

Первое время мы все–таки очень тосковали по своей Сибири, Сосновке, по своему родному дому. В особенности скучали дети — новых друзей у них пока не было. И у нас тоже. По вечерам, чтобы поднять всем настроение, Сережа снова вспоминал что–нибудь интересное из своего детства.

Мне как раз нужны были вот такие дополнительные детали и новые подробности. Я даже просила вновь что–нибудь повторить. Больше всего — разные мальчишеские споры и ссоры. И тут же записывала, чтобы потом вставить в повесть. Каждый вечер я читала ему что написала, и он иногда делал устные поправки или вносил что–то новое. И был очень доволен. Перепечатывал готовое всегда он (у нас была «Эрика», а я печатала очень медленно, да и некогда было этим заниматься).

Из Радиокомитета Сережа вернулся в приподнятом настроении, сразу с заказом. Познакомился там со всеми в двух редакциях — в детской и взрослой. В детской редакции показал свои книжечки со стихами, из которых сделали хорошую подборку. Потом сказал, что у жены тоже есть рассказы для детей. Просили принести все, так как в редакции, как сказали, похвалиться было нечем.

На другой же день Сережа унес несколько моих рассказов, в том числе один юношеский. Его взяли во взрослой редакции. (И все, что они забрали, в течение двух месяцев прошло по республиканскому радио.)

Дня через два–три просили меня зайти. Пришла не откладывая. Тоже со всеми познакомилась, и мне заказали написать очерк к 250-летнему юбилею со дня рождения М. В. Ломоносова. Это нужно было к середине ноября. А шла уже первая неделя октября. Времени оставалось не так много.

Сережа был еще свободен, и я послала его в библиотеку, чтобы он нашел мне нужную литературу о Ломоносове. Принес две–три книжечки, и я сразу принялась за чтение.

Через некоторое время Сергею где–то сказали, что в издательстве «Кайнар» есть вакантное место редактора. Но издательство не художественной литературы, а сельскохозяйственного направления. Нашел это издательство — редактор, действительно, был нужен. Домой вернулся взволнованный: