Маг. Биография Паоло Коэльо

— Давай признаем — наша работа не принесла тех плодов, на которые мы рассчитывали. Ставка в этой игре — моя жизнь, однако я не хочу, чтобы и ты жертвовала своей ради достижения мечты — судя по всему, несбыточной…

Моника не перебивая, слушала его слова:

— Итак, как ты, здраво и реалистично оценив положение, отнесешься к тому, чтобы прекратить наше сотрудничество? Если отправляться к Кармен, делать это надо немедля. Я заплачу тебе за все эти годы работы… Но последнее слово — за тобой. Ты положила на меня четыре года собственной жизни, и я не могу просто так прогнать тебя. Ты должна понять: и для тебя, и для меня будет лучше, если мы расстанемся. Ты согласна?

— Нет.

— Как «нет»? Я заплачу тебе за все то время, что ты мне посвятила, за все твои усилия и старания… Ведь мы с тобой даже не подписывали контракт, Моника.

— Это неважно. Если хочешь прогнать меня — твое право, но сама я просить отставку не собираюсь.

— Ты ведь сказала, что знаешь, кто такая Кармен Бальселльс. Что же, ты хочешь, чтобы я ответил ей отказом? Она собирается объявить о начале нашего сотрудничества во Франкфурте, развесив повсюду плакаты с моими книгами, а ты хочешь, чтобы я сказал ей «нет»?

— Нет. Я всего лишь говорю: хочешь уволить меня — увольняй. Ты вправе делать все, что захочешь. Но ты еще не договорился с Аланом Паркером насчет американских изданий. Я уверена, что справлюсь лучше, чем он.

Убежденность, звучавшая в ее словах, заставила Пауло отступить. В долю секунды развеялись мечты о постерах, украшающих павильоны Франкфуртской ярмарки, о каталогах, где его имя будет значиться рядом с именами Варгаса Льосы и Гарсии Маркеса. Он только что променял просторные, элегантно обставленные кабинеты агентства Кармен, на проспекте Диагональ в центре Барселоны, — на агентство «Сан-Джорди Асосиадос», которое пока что целиком умещалось на деревянном стеллаже с несколькими бумажными папками в скромной квартирке Моники. В сентябре она набралась храбрости и приготовилась достойно принять первый грандиозный вызов — попытаться продать авторские права Пауло Коэльо на важнейшем ежегодном сборе книгоиздателей и литературных агентов, проходящем во Франкфурте.

Пауло дает интервью на Франкфуртской книжной ярмарке. Рядом с ним — Шико Буарке, один из немногих бразильцев, уделивших внимание этому мероприятию

25-летней Монике, не имевшей никакого опыта в этой сфере, было страшно принимать вызов в одиночку, и потому она взяла с собой подругу и тезку — Монику Морейра, дочь поэтессы Марли де Оливейра. Первым неприятным сюрпризом, ожидавшим ее во Франкфурте, было то, что в отелях не было ни единого свободного номера. Поскольку бразильянки не озаботились тем, чтобы забронировать номера заранее, ночевать им пришлось в молодежном пансионате, находившемся в соседнем городке. Те четверо суток, что продолжалась Франкфуртская ярмарка, Моника трудилась с истинно муравьиным усердием. Ни постеров, ни баннеров, обещанных Кармен, у нее не было — ее снаряжение состояло из скромного каталога, содержавшего краткую биографию Коэльо и список его изданий в Бразилии и за границей. С каталогом в руках она обходила стенд за стендом, стараясь назначить максимально возможное число встреч. Изнурительные усилия Моники были вознаграждены сторицей: к концу года она продала права на издание книг Пауло не менее чем на шестнадцати иностранных языках.

Первый контракт, заключенный ею во Франкфурте — с норвежской издательской фирмой «ЭксЛибрис», — магически преобразил и ее личную жизнь: спустя четыре года, в 1997-м, владелец компании Ойвинд Хаген и Моника решили пожениться. За несколько месяцев она договорилась о публикации «Дневника мага», «Алхимика» или обеих книг сразу не только с норвежцами, но и с издательствами из Австралии, Японии, Португалии, Мексики, Румынии, Аргентины, Южной Кореи и Нидерландов. В 1993 году Коэльо попал в бразильскую «Книгу рекордов Гиннесса» по случаю того, что «Алхимик» 208 недель подряд оставался в списке бестселлеров, публикуемом журналом «Вежа». Однако из столь вожделенной ему Франции не доносилось ни звука. Моника разослала американскую версию «Алхимика» в несколько французских издательств, но ни одно из них не проявило интереса к безвестному бразильцу. Одним из тех, кто отклонил предложение, был Робер Лаффон, владелец престижного и респектабельного издательства, основанного во время Второй мировой войны. Безразличие, с которым там встретили «Алхимика», простерлось так далеко, что «профессиональное чтение», то есть внутреннюю рецензию — отзыв, от которого зависело, будет книга принята или отвергнута, — поручили некоей секретарше — единственному сотруднику издательства, знавшему португальский язык, и та на свой страх и риск решила ответить отказом.

С Моникой в Японии на презентации своих книг

Впрочем, похоже, судьбе было угодно, чтобы литературная будущность Пауло Коэльо во Франции все же определялась семейством Лаффон. В начале 1993 года дочь Робера, Анна, оставила должность его пресс-секретаря и открыла собственное издательство — маленькое «Эдисьон Анн Каррьер». Нет, это был не способ убить время и не хобби — Анна вместе с мужем Аленом вложили в это предприятие все свои сбережения, взяли кредит в банке, да еще одолжили денег у друзей и родственников. Новому издательству не исполнилось еще и трех месяцев от роду, как Брижитт Грегони, кузина и лучшая подруга Анны (и к тому же — одна из инвесторов, вложивших средства в новый бизнес), позвонила ей из Барселоны, где проводила отпуск, и сообщила, что прочла испанский перевод «очаровательной книжки под названием „Алхимик“, которую сочинил никому не ведомый бразилец». Анна, не знавшая ни слова ни по-испански, ни по-португальски, поверила подруге на слово (благо вообще доверяла ее мнению) и попросила выяснить, принадлежат ли кому-нибудь права на издание этой книги во Франции. Брижитт отыскала Монику и та сообщила: как только в мае «Алхихмик» выйдет в Соединенных Штатах, ей немедленно будет выслан экземпляр.

Пауло и Анна Каррьер, его первая издательница во Франции. Для нее узнать о существовании автора было «бесконечной удачей», позволившей ей выпустить 8 миллионов экземпляров его книг

Прочитав английский перевод и получив представление о содержании романа, Анна тотчас приняла решение устремить всю свою недюжинную энергию на этот проект. Хотя по заключенному в августе договору аванс составлял всего 5 тысяч долларов, в виде некоторой компенсации для перевода «Алхимика» был призван один из виднейших мастеров — Жан Ореччиони, числивший в своем активе все произведения Жоржи Амаду. Крестная мать французского «Алхимика», Брижитт Грегони, к несчастью, не успела увидеть его триумф — в июле, еще до выхода книги, она скончалась от опухоли мозга. Спустя много лет Анна Каррьер посвятит ее памяти книгу воспоминаний «Бесконечный шанс: история одной дружбы», вышедшую в «Едисьон ла Табль Ронд», где рассказывает о своих отношениях с Пауло Коэльо и о скрытых от постороннего взгляда подробностях беспримерного бума, устроенного во Франции латиноамериканским писателем.

Неспешный, как и во всем мире, производственный процесс завершился тем, что «Алхимик» вышел в свет в марте 1994 года — как раз в то время, когда Пауло в Бразилии готовил к печати свою пятую книгу «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала» или просто «Рио-Пьедра», как стали называть ее читатели. Перед Анной стояла проблема двойной сложности — как выпустить книгу неизвестного писателя в никому не ведомом издательстве? Как сделать так, чтобы взгляды книготорговцев задержались на этой книге, как выделить ее из тысяч других, постоянно появляющихся на рынке? Именно эти мысли заставили ее предварить тираж специальным изданием — напечатать за месяц до выхода «Алхимика» пятьсот нумерованных экземпляров и разослать их французским книготорговцам. Четвертая сторонка обложки содержала короткую аннотацию, написанную Анной собственноручно: