Наше послевоенное (СИ)

Теперь мы жили в одном дворе - они в доме по адресу Маркса 41 - и часто виделись.

День рождения у меня был скучный - я не могла позвать весь класс и погулять, как это бывало у моих одноклассников, кто мог себе это позволить - мы же жили слишком тесно.

14 апреля

Последнее время что-то не пишется. Открываю дневник, и все мысли вон и в голове хоть шаром покати, пусто. Сегодня, правда, на меня нашло вдохновение, но вдруг я обнаружила, что тетрадь пропала. Сколько было слез, пока нашла.

Какая-то я стала странная. Чересчур какая-то мечтательная, неспокойная. Не могу ни на чем остановиться. Мысли все время рассеиваются и скачут с предмета на предмет. Учиться тоже не могу, еле-еле занимаюсь.

17.Y/63/

Сегодня на художественной практике я случайно сделала набросок маленькой девочки, и учитель сказал, чтобы я всегда так работала.

23 мая.

Еле-еле вспомнила число. Предпочитаю пребывать вне времени и пространства.

Наконец наступило лето. Стоят чудесные майские дни, ну а лежу в постели с гриппом.

13 июня. Вчера приехала из Тбилиси с соревнований.

Соревнования проводились два раза в год - зимой и летом, в июне.

Ездили мы уже с Никой. Зимой нас поселили в интернат для недоразвитых детей, которых в это время взяли на каникулы, и интернат фактически пустовал.

Я подошла к маленькой девочке, которая тихонько сидела на ступенях лестницы и читала книжку

- Что читаешь?

- Сказку,- как-то неуверенно, после молчания, ответила девочка.

Сказка была гуси-лебеди.

- А сколько тебе лет,- приставала я.

- Двенадцать,- опять после некоторого молчания последовал ответ.

Я задумалась, пытаясь вспомнить себя в таком возрасте.

- А ты в таком возрасте на математические олимпиады ездила,- угадала мои мысли Светка Кавазис.

Ездила я, когда была постарше, но все равно мне стало страшно, жалко девочку и я отошла.

Во время соревнований Тбилисский судья очень засуживал нашего лучшего игрока, Вовку Шавлиси, внучатого племянника тети Тамары. Вовку привел на корты его старший брат Виталий и вскоре уже Вовка играл лучше всех, хотя и был моложе.

Проиграв на соревнованиях из-за плохого судейства, Шавлиси после игры искал судью, чтобы расправиться с ним, но к счастью не нашел, и судья отделался только рядом камешков, которые Вовка бросил в него во время игры.

Мы втроем сидели на балконе - Света, Мадлена и я. Что-то жевали.

Балкон выходил на узкую улицу, и, напротив, через дорогу, стояла урна.

Света скрутила газетный сверток, завернув в него объедки, и ленивым броском перекинула его через улицу в урну.

Бумажный комок перелетел через улицу и исчез в темном горле урны.

Что с нами было!

Мы кидали в эту урну в течение часа все, что подвернулось под руку, и ни разу ни одна из нас, в том числе и Света не попали. Казалось, что это вообще невозможно, хотя только что произошло на наших глазах. Борьба с урной стала основным развлечением на остаток пребывания в Тбилиси. Каждый вечер мы обстреливали эту урну и самое большое, чего достигли - это ударили камнем (мы даже камушки приносили с улицы) о ее железный бок.

По соседству с нами поселили несколько ребят и девочку из Батуми, которые приехали на олимпиаду по шашкам.

Девочка, ее звали Маша, была одна, и, познакомившись, часто пропадала у нас, когда ей было скучно.

За ней ухаживал очень некрасивый мальчик, лучший шашист в группе.

Руководительница группы, немолодая женщина жаловалась нам:

- Он влюбился в Машу, а она с ним груба и он от расстройства проигрывает на турнире.

Я промолчала; Маша была хороша - темнобровая, темно-русая, синие глаза, яркие влажные губы, прекрасный цвет лица, в общем, действительно красавица, ну, думаю, по такой многие страдают, теперь всем взаимностью не ответишь.

Отвергнутый Машей шашист зачастил к нам и играл со мной в шашки, играл он здорово. Еще он приходил и сидел у нас на балконе.

Была жара, мы в одних трусах после тяжелой игры по жаре валялись по кроватям и он, сидя спиной к нам на балконе, очень нам мешался.

Один раз Мадленка выпала из простыни прямо на пол, и мы просто катились от смеха, пока Мадленка, в ужасе глядя на его неподвижную спину, вскакивала с полу, чтобы нырнуть под простыню. Шашист не повернулся.

Вскоре он стал приходить каждый вечер, все торчал у нас, грустный молчаливый и предлагал мне поиграть, в общем, начал бегать еще и за мной.

Я, как и Маша, не собиралась отвечать взаимностью и не знала, куда от него деваться.

Пошла пройтись по двору интерната, а он за мной. Я взяла и спряталась в женский туалет, уже темнело, и он не мог увидеть, куда я подевалась.

Захожу в туалет, а там Машка, смотрит на меня встревоженными аквамариновыми глазами и спрашивает:

- Ну где он, ушел? Я уже полчаса здесь сижу, жду, когда он уберется.

- Нет,- говорю,- он уходил, но увидел меня и увязался за мной, а я решила здесь переждать.

Маша посмотрела на меня, я на нее, и мы начали хохотать.

Двоих загнал в туалет любвеобильный незадачливый поклонник!

- Хоть бы он совсем на тебя переключился, до чего он мне надоел,- сквозь смех сказала Маша.

- Еще чего, хоть бы вы скорее уехали, кончали свой турнир,- ответила я.

Они действительно скоро уехали, но случайно приобретенный кавалер не отстал и стал часто приходить на корты смотреть, как я играю.

Ко всем прочим недостаткам, у него была странная, издалека узнаваемая походка, он как бы приседал на каждом шаге.

Ника заметил, что он шляется и, узнавая его по походке, дразнил меня

- Зоя, вон твой поклонник идет.

Я злилась, но повода его отшить не было, он просто приходил, смотрел и уходил, даже редко со мной здоровался, ну как я могла отшить его?

- То Маша, то я, - жаловалась я Нике,- он что, совсем в зеркало не смотрит?

- Да, страшен, ничего не скажешь - согласился со мной Коля.

Лето закончилось, тренировки стали редкими, и поклонник куда-то исчез.

Весной, в девятом классе, я вновь прошла отборочные туры в Батуми и поехала на математическую олимпиаду в Тбилиси. (В восьмом классе я не смогла решить второй тур и никуда не ездила). Возил нас все тот же завроно, голубоглазый лысоватый грузин и женщина, учительница.

Из 4 задач я решила только 2, более легкие и очень устала от борьбы с одной геометрической задачей. Мучилась я с ней долго, и вдруг, как озарение, стало получаться, я поняла, как ее решить, но было уже поздно. 4 часа, отведенные на решения прошли, и я не успела написать задачу. Из девятиклассников, наших и сухумских ребят, которые жили рядом с нами, не решил эту задачу никто, но кто-то из тбилисских ребят решил. Мы просидели два часа над выкладками вместе с Колей и Аллой и пришли к выводу, что мое не написанное решение правильное. Диплома я в этот раз не получила и усталая, огорченная вернулась в Батуми.

Летом, после 9-го класса мы снова ездили в Тбилиси на соревнования по теннису. В этот раз с нами ездила и Зойка.

Нас поселили в общежитии студентов, кажется, это называлось Сабуртало. Общежитие было за городом, в предгорье. Была весна, и поляны перед горами были сплошь покрыты цветущими красными маками. Трудно представить себе что-то более красивое, чем ярко зеленая трава, красные цветы, бледная ранняя зелень лиственных деревьев и синие горы.

На корты, которые находились в центре города, приходилось ездить на автобусах, битком набитых. Мы садились на конечной остановке и занимали сидячие места сзади автобуса, Там было удобнее располагаться с нашими спортивными сумками и ракетками. Как-то раз вместе со мной и Зоей ехал старик крестьянин с огромным гусем в корзине, которую он запихнул под сидение прямо под нами. Гусь, очевидно, будущее жаркое, сердито шипел и вытягивал шею, стараясь дотянуться до наших икр. Я со страхом поджимала ноги наверх.

- Икос, икос,- кричал мне старик грузин, ни слова ни знавший по-русски, что означало, ничего, ничего, не беспокойтесь мол.