Дневник научного работника (СИ)

А теперь мы несёмся в скором поезде на запад. Уже подъезжаем к Тайшету. Вчера распрощались с Леной, подолгу сидя на опрокинутых металлических лодках на её галечном берегу. Через час распрощаемся и с БАМом. У Тайшета выходит наш странный попутчик. Об одном странном я уже писал: о Гене босом. А этот наоборот, весь путь был укутан в тёплый коричневый плащ и чёрную шапку-деголевку. Никто не знает, как его звать. Никто не слышал от него ни одного слова за все три недели путешествия. Он ходил среди других, как призрак. Только однажды я видел его улыбку, но он улыбался своим мыслям. Рассказывают, что когда он оставался в каюте один, то за стеной были слышны его рыдания.

На корабле было много странных людей. Владик даже говорил, что с нами едут одни чокнутые. Сам Владик с первых же дней непрерывно спасался от Навозной Мухи, которая сходу навязала ему дискуссию о политике, и вела себя при этом агрессивно навязчиво. А я спасался от Вождя Краснокожих – женщины неопределённого возраста в красной кепке и с морковным лицом. Глаза у неё мелкие голубые, в белесом окружении. Ещё издали, завидев меня, она кричала: «Владимир Георгиевич! Можно Вас на минутку? Помогите мне…»

Не знаю как другим, а мне захотелось побыть одному. И как удачно, что я в другом вагоне! Не люблю этих завтраков-пиров вчетвером! У меня есть булка и бутылка молока. Чего ещё надо! Вокруг меня сидят сибиряки. Я легко узнаю сибиряков по интонации. Большинство едет до Новосибирска. Много золотоискателей – артельщиков. Дело в том, что в бассейне Витима работает пять артелей по тысячи с лишним человек. В артелях производительность выше, чем на драгах. За сданное золото они получают 1 руб 40 коп за грамм, а за сверхплановое – 2 руб. А в этом году их ожидает неприятность: налог 33%.

На одной из станций я купил «Правду» от 24 июня с постановлением Съезда Советов. Внушительно!

В 5 час утра я сошёл на станции Новосибирск и на этом распрощался с нашей туристской группой. Некоторые уже проснулись, и помахали мне из окна рукой. На моей спине чемодан – фоторанец. Я с ним путешествую уже 15 лет. Весит он вместе с рамой, которая в кофре, и со штативом 17 кг. Ещё со мной сумка весом около 6 кг. Расчёт на минимальный вес оказался верным, и пиджак мне так и не понадобился.

28 июня 1989 года, среда.

Новосибирск – это моё детство. В этом городе мне не нужен путеводитель. Здесь мне всё знакомо, кроме метро, новых кварталов и ещё кое-чего, что появилось с тех пор, как прошло 15 лет со дня моего последнего визита сюда.

Выйдя на вокзальную площадь, я решил сразу же ехать к маме и брату Пете. Они живут на улице Тимирязева. Какой троллейбус идёт туда? Покупаю схему. Но что это? Цена схемы 1р 75к, но сделана она безобразно. Странно: в прошлом году, путешествуя по Закарпатью, я мог купить карту Одессы, Киева, Львова – за 40 коп, и там всё было верно и понятно, а здесь халтура – пользоваться невозможно.

Такие же странности возникли кругом: Петя не может купить смазку (масло) для Жигулей. В городе не продаются цветные телевизоры. В маминой квартире нет горячей воды. В Оби запрещено купаться из-за заразы. Продукты питания – по талонам. Но улицы красивы.

Мама стала старенькой, зимой ей исполнится 80 лет. Но она ходит по магазинам и по всяким другим делам. Навещает ослепшую сестру, - тётю Женю (в детстве мы её звали Лёля). Она ослепла потому, что всю жизнь работала кассиром. Есть у мамы ещё одна сестра – тётя Настя, которая старше мамы на 9 лет.

Сейчас Петя с мамой живут вдвоём. Петя работает на радиозаводе, а мама занимается хозяйством. Племянник Вова до прошлого года жил у них и воспитывался бабушкой, а нынче перешёл жить к своей матери.

Приезд в Новосибирск в этом году я связываю с 40-летием окончания школы. В прошлый приезд мы отмечали 25-летие.

Сначала я зашёл к Зуевым, – они живут в центре около оперного театра. Дома оказался только Арсений (Николаевич), а Надя была на даче. Я увидел его и за одну секунду получил 90% информации о нём. Дальше, сколько бы я с ним ни беседовал, добавятся только ещё недостающие 10%. Я так ему об этом и сказал. «В таком случае, - ответил он, - соберёмся послезавтра в 15 часов».

29 июня 1989 года, четверг.

Новосибирск – это свидание с детством. И вот я иду на свидание. Мой попутчик – Петя. Мы прошли по улицам: Челюскинцев, Кирова, Коммунистической и вышли на моё детство: улицу «9 ноября». Тут Петя заскучал, потому что он родился позже, когда мы жили уже в Кривощёково. А на улице «9 ноября» мы жили в 1939-41 гг.

В прошлый визит эта улица существовала в явном виде, хотя домик, в котором мы снимали угол, был снесён. Но остались ещё каменные постройки. В этом же году эта улица растворилась в многоэтажном жилом массиве. Часть улицы вообще исчезла, и на её месте стоял детский сад. И всё же я там встретил старушку, которая перечислила всех знакомых мне жителей 1939г: Глебовы, Ворошиловы, Измайлова (а это была наша хозяйка, у которой мы снимали комнатку, а она сама жила на кухне за печкой). Мы вместе с ней вспомнили их судьбы. Из того детства я повстречался только с девочкой Наной, которая в прошлый визит оказалась врачом Надеждой Иосифовной, а теперь я собирался навестить её снова. К сожалению, я забыл дома записную книжку и теперь вряд ли вспомню дом, в котором она живёт. А вообще надо было бы навестить её, чтобы вспомнить уже не 1939г, а 1974-й.

Потом я зашёл в родную школу №19 – и там я случайно узнал, почему наша улица называлась «9 ноября». На школе появилась мраморная доска с таким текстом: «В этом здании 9 ноября 1917 года состоялось собрание рабочих Новониколаевска с сообщением о революции С. И. Якушева».

Свидание с детством окончено, и мы с Петей возвращаемся домой, обедаем и идём в сосновый парк и далее на пляж. Идти пешком 40 мин.

Огромная часть Заельцовского парка огорожена под зоопарк. Здесь уже начаты грандиозные работы: построены (изваяны) скульптуры доисторических животных: динозавров и прочих древних зверей, - в натуральную величину. Дети могут по хвосту динозавра вскарабкаться к нему на спину, но не дай бог им упасть оттуда!

Я снял динозавра на стереофото, для убедительности попросив Петю сыграть роль древнего охотника с кровавой тряпкой на шее. Снялись мы также втроём с мамой.

30 июня 1989 года, пятница.

Два дня подряд мы ходили с Петей на пляж, (Петя взял отгулы на эту неделю). Сам Петя не купается, остерегаясь заразы, а я плаваю с большим удовольствием. Вода в Оби холодная, – по-видимому, в Обском море вода ещё не прогрелась в глубину с весны (а она вытекает через турбины на большой глубине).

Только на третий день я увидел, какие взаимоотношения в Петиной семье. Сначала они много лет жили втроём: Петя, мама и Вова. Бабушке хоть и трудно было, но она воспитывала внука и была счастлива этим. Но вот в позапрошлом году Вова стал отбиваться от рук, без спроса брал у Пети кассеты и пр. Петя очень суров, – и он отправил сына Вову жить к его маме. Конечно, стало хуже, бабушка скучает без внука, Петя психует, что с него стали брать алименты, хотя много лет он не брал с неё никаких алиментов. Вову стали воспитывать хуже. Короче говоря, моя 80-летняя мама на третий день расплакалась и стала жаловаться на Петю, что он очень суров с сыном Вовой, что он никак не хочет сделать ремонт в квартире, что он зря отказался от Люды – такой хорошей (он как-то 10 лет назад приезжал с ней к нам в Москву), а завёл недавно новую любовь.

Я взял на себя роль судьи. Насчёт Вовы я прошу Петю быть с ним ласковее. Вова встречал меня в день приезда – хороший мальчик 8-классник. Насчёт ремонта квартиры я сообразил, что, купив 1-сортной фанеры на 200 руб, можно было исправить пол за одну неделю. Но!… В Новосибирске невозможно достать ни фанеры, ни оргалита (можно, но втридорога), ни линолеума. Причём тут слёзы! А вообще у них хлама много, а комфорта нет. Нет цветного телевизора, так как в Новосибирске их просто не продают. Я объехал всю Якутию, там всюду есть в продаже телевизоры новейших марок. А в Новосибирске странно видеть в телевизионных магазинах только ламповые чёрно-белые телевизоры местного производства. Город красивый, но бедный.