Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

Мэнсон вновь попросил Линду вести, но указываемый им маршрут был настолько запутан, что уже скоро она вновь потерялась. Позднее, при подъеме по бульвару Сансет со стороны океана, произошел еще один инцидент, не упомянутый в рассказе Сьюзен Аткинс.

Заметив впереди белую спортивную машину, Мэнсон приказал Линде: “На следующем светофоре остановись рядом с ней. Я хочу убить водителя”.

Линда послушно притормозила, но, как раз когда Мэнсон выскочил на дорогу, свет сменился на зеленый и спортивная машина умчалась прочь.

Еще одна потенциальная жертва; еще один человек, до сей поры не подозревающий, насколько близок к собственной смерти оказался в ту ночь.

До сих пор поездка, казалось, не имела конкретной цели — Мэнсон ехал наугад, не имея на примете никого, кого ему хотелось бы убить. Как я позднее скажу присяжным, до этого момента никто в огромном, тянущемся в стороны мегаполисе с семью миллионами человек населения, находись он дома, в церкви или даже в автомобиле, не был в безопасности от охватившей Мэнсона неутолимой жажды — стремления к смерти, крови и убийству.

Но после инцидента со спортивной машиной указания Мэнсона обрели уверенность. Он приказал Линде направить автомобиль в определенный район Лос-Анджелеса — Лос-Фелиц, неподалеку от парка Гриффита — и остановиться напротив одного из домов жилой застройки.

Линда узнала место. В июне 1968 года они с мужем направлялись из Сиэтла в Таос, когда решили задержаться в Лос-Анджелесе. Приятель отвел их в этот дом (3267 по Вейверли-драйв) на вечеринку с приемом пейота. Одного из тех, кто жил в доме, вспомнила она, звали Гарольдом. Снова невероятное совпадение, с которыми мы то и дело сталкивались, расследуя это дело: Линда тоже бывала в гостях у Гарольда Тру, хотя никого из “Семьи” в тот раз там не было.

Линда спросила: “Чарли, ты же не собираешься заняться этим домом, правда?”

Мэнсон отвечал: “Нет, меня интересует вон тот, рядом”.

Приказав остальным оставаться в машине, Мэнсон вышел. Линда заметила, что он засунул что-то за пояс, но не видела, что именно. Она наблюдала, как Чарли удалялся по подъездной дорожке, пока он не скрылся из виду за поворотом.

Я предполагаю, хоть и не могу быть в этом уверен, что у Мэнсона имелся при себе пистолет.

Так для Розмари и Лено Лабианка начался кошмар, который завершится их смертью.

По подсчетам Линды выходит, что было уже два часа ночи. Примерно десять минут спустя Мэнсон вернулся к машине.

Я спросил у Линды, был ли вокруг его шеи по-прежнему повязан кожаный ремешок. В тот момент она этого не заметила, хотя в ту ночь больше не видела тесемки. Когда я показал ей ремешок, стягивавший запястья Лено Лабианка, Линда подтвердила: он относится к “такому же типу”, что и шнурок на шее Мэнсона.

Мэнсон распорядился, чтобы Текс, Кэти и Лесли вышли из машины, захватив свертки с одеждой. Очевидно, эти трое должны были стать первой командой. Линда слышала обрывки разговора. Мэнсон объявил троице, что в доме находятся два человека, что он уже связал их, сказав, что все скоро кончится, все будет в порядке и им не стоит бояться. Он также дал Тексу, Кэти и Лесли простые инструкции — не сеять страх и панику в людях, как это произошло вчера.

Чета Лабианка подверглась вторжению “тайком-ползком”, затем Мэнсон успокоил их елейными уверениями и подготовил обоих к роли жертвенных животных.

Остаток разговора Линды слышала лишь обрывками. Она не слыхала, чтобы Мэнсон прямо приказывал трем подручным пойти и убить этих двоих в доме. Как не видела и оружия в руках кого-либо из них. Одну фразу Мэнсона она, однако, запомнила: “Не давайте им сообразить, что вы намерены убить их”. И совершенно точно слышала, как Мэнсон инструктировал убийц: когда закончите, вернетесь на ранчо на попутках.

Когда трое направились к дому, Мэнсон сел в машину и передал Линде дамский кошелек с приказом стереть опечатки пальцев и выгрести мелочь. Открыв кошелек, Линда увидела водительскую лицензию с фотографией темноволосой женщины. Она помнит имя женщины — “Розмари”, а фамилия — “то ли мексиканская, то ли итальянская”. Она также помнит, что нашла в кошельке какое-то количество кредитных карточек и часики.

Когда я спросил у Линды, какого цвета был кошелек, она ответила: “Красный”. На самом же деле он был коричневым. Линда также была уверена, что достала из него все монеты, но в найденном кошельке оставалось немного мелочи в одном из внутренних отделений. Как мне кажется, обе эти ошибки можно понять, — особенно не слишком тщательный осмотр содержимого.

Мэнсон вновь сел за руль. Линда теперь сидела на пассажирском месте, Сьюзен и Клем — сзади. Мэнсон сказал Линде, что, когда они въедут в район проживания цветных, ей придется бросить кошелек на тротуар, чтобы какой-нибудь черномазый нашел его, воспользовался кредитными карточками и был арестован. Это заставит людей решить, что убийства совершены “Пантерами”, пояснил он.

Мэнсон вырулил на шоссе неподалеку от того места, где они высадили Текса, Кэти и Лесли. Ехали довольно долго, и тогда Чарли свернул с шоссе к станции техобслуживания. Вероятно, планы изменились: теперь Мэнсон приказал Линде отнести кошелек в женскую уборную. Линда так и сделала, вот только спрятала его слишком хорошо, приподняв крышку сливного бачка и положив кошелек на поплавок, где тот и пролежал, никем не найденный, еще целых четыре месяца.

Я спросил у Линды, не помнит ли она что-нибудь характерное о той станции техобслуживания. Она отвечала, что по соседству располагался ресторанчик, распространявший “вокруг себя яркий оранжевый свет”.

Рядом со станцией “Стандард” в Сильмаре находится закусочная “У Дэнни” с большой оранжевой вывеской над входом.

Пока Линда была в уборной, Мэнсон сходил в закусочную и вернулся с четыремя молочными коктейлями.

Возможно, в то самое время, когда трое его подручных убивали чету Лабианка, человек, приговоривший этих людей к смерти, безмятежно потягивал молочный коктейль.

И вновь за рулем оказалась Линда. Через приличный промежуток времени, возможно около часа спустя, они подъехали к пляжу где-то к югу от Вениса. Линда помнит, что видела рядом цистерны какого-то нефтехранилища. Все четверо вышли из машины; Сэди и Клем, подчиняясь Мэнсону, держались позади, тогда как Чарли с Линдой прошли по песку далеко вперед.

Внезапно Мэнсон вновь превратился в саму любовь — так, словно кровавые события последних двадцати четырех часов были каким-то сном, наваждением. Линда призналась Чарли, что беременна. Мэнсон взял Линду за руку и, как она сама это описывает, “все снова сделалось хорошо, мы просто разговаривали, я угостила его арахисом, а он вроде как заставил меня забыть обо всем, что было, вернул мне хорошее настроение”.

Смогут ли присяжные понять это? Я думал, что смогут, поскольку харизматичная натура Мэнсона и любовь к нему Линды уже станут для них очевидны.

Едва они успели свернуть на боковую улочку, подъехал полицейский автомобиль и из него вышли два офицера. Они спросили у парочки, чем те занимаются.

“Мы просто вышли прогуляться”, — отвечал Чарли. Затем, словно полицейские должны были узнать его, спросил: “Разве вы не знаете, кто я?” или “Неужели вы не помните, как меня зовут?” Те отвечали: “Нет”, но вернулись к патрульной машине и уехали, так и не попросив показать документы. Это, по выражению Линды, был “дружеский диалог”, продолжавшийся не более минуты.

Найти двух офицеров, патрулировавших пляж той ночью, будет совсем несложно, решил я, не подозревая, до какой степени ошибаюсь.

Когда они вернулись к машине, Клем и Сэди уже сидели внутри. Мэнсон приказал Линде ехать в Венис. По дороге он спросил у троицы, нет ли у них знакомых в этом городе. Таких знакомств ни у кого не оказалось. Тогда Мэнсон спросил Линду: “Как насчет того парня, с которым ты и Сэнди познакомились в Венисе? Разве он не был свиньей?” Линда ответила: “Да, он актер”. Мэнсон распорядился ехать прямо к его квартире.