Франклин Рузвельт

Франклин как соответствующий университетским требованиям был зачислен на параллельное со школой обучение в университете экстерном, причем взял максимальную разрешенную нагрузку — курсы, соответствовавшие 15 часам в неделю стационарного обучения в Гарварде. Зато, окончив в 1900 году Гротонскую школу, он фактически завершил уже и первый курс университетского образования, получив возможность сэкономить год.

Являясь питомцем учебного заведения с весьма сильной религиозной окраской (Гротон, правда, не готовил священнослужителей), Франклин Рузвельт на всю жизнь сохранил привитое ему в конце XIX века почтительное отношение к религиозной мысли и морали, к церковным таинствам, особенно к протестантской церкви со всеми ее многочисленными ответвлениями. Он с гордостью писал домой из Гротона, что на одном из уроков самого ректора Пибоди читал вслух главы из Библии. Позже он не раз слушал лекции приглашенных служителей культа, причем особое впечатление на него, по его собственному признанию в мае 1897 года, произвела беседа на тему «Как следует молиться» ^{55}.

В то же время надо подчеркнуть, что для юного Рузвельта наиболее предпочтительными были не связанные с христианскими догматами религиозные установки, не мистические поверья и тексты Священного Писания, а те практические выводы, которые проповедовали религиозные наставники, прежде всего сам ректор Пибоди, например звучавшие святыми заповедями истины о том, что любая деятельность будет вознаграждена по заслугам, что успех может быть достигнут только усилиями, что Бог благословляет соревновательный дух, если при этом соблюдается честность мысли и поступков, что каждый может служить делу Бога своим поведением в повседневной жизни, что моральная чистота неотделима от продуктивной деятельности.

Франклин завершал обучение в Гротоне, будучи полностью убежденным в том, что служба на благо общества (причем чем выше и ответственнее пост, тем лучше) является наиболее ярким проявлением верности христианскому учению. Это было как раз то главное зерно религиозной этики, которое взращивал в своем питомце, как и во многих других выпускниках Гротона, преподобный Эндикотт Пибоди.

По окончании школы Франклин подумывал было о морской карьере, сказав матери, что, несмотря на «кредиты», которые он уже имел в Гарвардском университете, намеревается поступить в Военно-морскую академию, находившуюся (и находящуюся поныне) в Аннаполисе, столице штата Мэриленд. Но Сара видела своего сына только дипломированным юристом. Она воспротивилась морской карьере, тем более что считала ее крайне опасной. Видимо, у Франклина это было мимолетное увлечение, связанное с прежними путешествиями, плаванием на яхте и т. п. Он без возражений вернулся к прежним планам.

Придя в 1900 году в знаменитый Гарвардский университет, где он стал учиться в правовой школе (так назывался юридический факультет), Франклин Рузвельт с первых же дней стал вести себя по-иному, нежели в Гротоне. Он считал большой честью для себя, что стал студентом этого учебного заведения, одного из старейших американских университетов со своими давними традициями и плеядой выпускников, гордящейся принадлежностью к нему. Само расположение студенческого городка (кампуса) было показательным. Находится университет в центре Бостона — города славных традиций, начиная с «Бостонского чаепития» (16 декабря 1773 года жители выбросили в океан груз чая, с разрешения британских властей беспошлинно ввезенный Ост-Индской компанией, что явилось преддверием первой американской революции — Войны за независимость).

Территория университета и находящегося неподалеку также знаменитого Массачусетсского технологического института вместе с окружающими кварталами считается самостоятельным городом под названием Кембридж (иногда это приводит к смешной путанице — Гарвардский университет как бы сливается с университетом по другую сторону океана — британским Кембриджским университетом). По сути же американский Кембридж — это большой район в центре Бостона.

Поступив в Гарвард, Франклин, ставший высоким, сильным, внешне привлекательным молодым человеком, сразу же активно включился в общественную жизнь, отнюдь не пренебрегая учением. Особенно его интересовала журналистская, репортерская, а затем и редакторская работа.

За три года он выполнил программу четырехлетнего обучения, что было нелегко, принимая во внимание сложность и массивность курсов, несмотря на то, что часть из них он прошел еще будучи школьником. В числе других предметов, избранных для общего образования, были английская и французская литература, древнеримская литература, история Соединенных Штатов, конкретная экономика, основы конституционного правления и даже элементарная геология.

Любопытно, что среди предметов, которые он изучал, был и курс, который официально назывался «Писание писем на английском языке». Франклин, видимо, полагал, что это умение будет отнюдь не лишним в его будущей юридической практике. Той же цели служил и курс ораторского искусства (он назывался более скромно — «Публичные выступления»). Но в этом предмете студент быстро разочаровался, так как преподававший его некий Джордж Бейкер стремился превратить практические занятия в своего рода спектакли. Рузвельту было, например, поручено прочитать знаменитое Геттисбергское выступление президента Авраама Линкольна. Рузвельт прекрасно знал эту речь — произведение ораторского искусства, — произнесенную 19 ноября 1863 года во время открытия Национального воинского кладбища в городке Геттисберг (штат Пенсильвания), где за четыре месяца до этого произошла одна из крупнейших и кровопролитнейших битв Гражданской войны. Во время этого краткого (менее двух с половиной минут) выступления были провозглашены принцип равенства всех американцев и решимость создать единую нацию, в которой будет доминировать суверенность всего американского народа, а не отдельных штатов.

В соответствии со своим пониманием и текста, и характера Линкольна Франклин прочитал речь внешне очень спокойно, хотя в нем и чувствовалась внутренняя напряженность. Во время «декламации» он был неподвижен — не сделал ни единого жеста. Преподаватель был крайне недоволен. Он тут же повторил речь, использовав все тривиальные ораторские методы, к которым давным-давно привык: повышение и понижение тона от крика до шепота, ускорение и замедление речи, размахивание руками и т. п. Рузвельт не просто почувствовал себя обиженным — он счел, что его оскорбили таким непониманием характера уважаемого президента, сути его речи и его ораторского искусства. Он с большим трудом досидел до конца урока преподавателя, который стал ему ненавистен, и тотчас после этого отказался продолжать занятия по предмету, так и не получив по нему никакой оценки.

Франклин и в целом не очень высоко оценивал качество обучения в столь престижном университете, понимал, что ряд дисциплин носит чуть ли не случайный характер, что очень многое зависит от произвола преподавателей. По большинству предметов он получал лишь удовлетворительные оценки (по американской традиции высшей оценкой является буква А, затем следует В; С считается удовлетворительной, но низкой отметкой; D и E(F) означает «неудовлетворительно», и получившие эти оценки должны были экзамен пересдать). Франклину никогда не приходилось сдавать экзамены повторно, но и высших оценок в его итоговых документах почти не было.

Зато со свойственной ему энергией юноша, который массу времени уделял чтению юридической, политической, исторической, художественной литературы, не входившей в обязательную программу (видимо, неумеренное чтение привело уже на первом студенческом году к близорукости, и с тех пор Рузвельт не расставался с пенсне, которое считал более элегантным, чем очки), включился в самые различные сферы студенческой жизни Гарварда. Вначале лишь для солидности он стал курить, но постепенно выработалась неизбежная никотиновая зависимость и сигареты (обычно 20—25 штук в день) вошли в быт Франклина на всю жизнь.