Острова восходящего пива

(Джонни)

Он аристократ. Его родословная уходит в глубину веков. Его предки участвовали в крестовых походах, служили у короля Артура, служили Прекрасным Дамам, искали Священный Грааль.

Он встречался с Джорджем Бушем пять раз, еще до того, как тот стал президентом, с Рональдом Рейганом один, когда тот уже был президентом. Было время, когда с Улафом Пальме они были влюблены в одну женщину. Пабло Пикассо в 1952 году написал его портрет. Он лично знает секретарей ООН, министров многих стран мира – тех, что работают, и тех, кто уже в отставке; писателей и кинорежиссеров. Он снимался в кино. Марсель Марсо – его друг.

Джонни Квинтус, когда ему было восемнадцать, танцевал в балете, а в девятнадцать работал в цирке в Буэнос-Айресе манежным клоуном.

Если Джонни смеется, то во весь рот; если говорит, то обязательно громко.

Он отбил женщину (немку), которая стала его женой, у барона Мюнхгаузена. Не у самого, конечно (известного фантазера, который жил двести лет назад и был описан Рудольфом Распе), а у родственника барона, прямого наследника рода.

Я познакомился с ним в Москве, в аэропорту Шереметьево, между контролем и регистрацией. В распахнутом плаще, лысоватый, толстоносый, он расхаживал свободно, он смотрел вольно, он курил и сбрасывал пепел на пол. Он, кажется, тоже был рад, что улетает. У него, как у меня, был билет на другое число, позднее; мы, как там выражались, «шли на досадку».

- Ну, - спросил он меня, - как ты себя чувствуешь, молодой человек?

- Неважно я себя чувствую, - ответил ему, - боюсь, не знаю почему, что меня завернут. Возможно, комплекс границы, железный занавес влияет? Я с семи лет мечтал о дальних странах. Сейчас мне тридцать пять. Можете себе представить, как я устал. Это моя первая поездка за границу вообще.

- А к кому?

- К жене.

- Она японка?

- Японка.

- Где научился по-английски?

- Мы с женой говорим по-английски. Это наш язык межнационального общения.

- Меня зовут Джонни, - сказал он. – Чем занимаешься?

- Пишу рассказы.

- Я тоже, - сказал он...

Мы подошли к двум бдительным пограничникам, что сидели в будке, как два зеленых попугая. Спросили, куда я лечу и зачем, заученными словами.

- В командировку летите?

- В командировку.

- Но здесь написано, что к жене.

- Значит, к жене...

Они отодвинули засов, мы прошли за калитку и оказались как бы на свободной территории – впечатление создавалось из-за близости дьюти-фри-шопа, магазина, напичканного всевозможными товарами. А если много товаров, помнится, подумалось мне, если изобилие, то это, значит, уже не Советский Союз, не развитой социализм.

Мы пропивали с Джонни последние рубли в баре.

- Твое здоровье, янг мен! Скоро ты увидишь другой мир, другую планету. Восемь часов полета – и ты в тридевятом царстве. Япония – фантастическая страна. Тебе повезло, молодой человек! Я уверен, что ты растеряешься, когда увидишь все своими глазами...

Он рассказал, что встречался с какими-то русскими на предмет совместного предприятия, а они, хоть и были заинтересованы в нем, не позаботились ни о гостинице, ни о билете. «Русский стиль, русский бизнес», - констатировал Джонни. Я заметил, что он не с теми связался. И оказалось, что это действительно были чиновники из госаппарата, у которых, известное дело, все через пень колоду, по большому счету им все до лампочки, «потому что, - добавил я, - они жили, живут и думают, что всегда будут жить исключительно на халяву»...

Но в то же время, выражаясь столь смело, хоть и сидел у стойки нарочито свободно, что твой иностранец, продолжал озираться, думая, что меня найдут (может быть, уже ищут), скрутят и вернут в последний момент. Да и в самолете, когда он стартовал и уже летел – не верилось, что летим ТУДА, что это реальность, не сон, не мечта...

- Донт ворри, би хяппи! – проорал Джонни на весь салон. – Гуд бай, Рашшиа! Прощай Россия! Я не лучшего о тебе мнения. Прощай, и ты, Горбачев!

- Какой солидный дядечка, ваш друг, - сказала мне стюардесса. – Похож на артиста... А вы в гости летите?.. К жене? Ой, как интересно! А где вы познакомились?.. Знаете, что я вам скажу, - и почему-то перешла на шепот, - ох и красиво они там живут. – Сказка...

(Чудеса)

Здесь девушки в мини-юбках дарят вам пиво – попробуйте! Новый сорт!

Здесь девушки в мини-юбках предлагают вам сигарету бесплатно – закурите! Новый сорт! И поднесут огонек.

Здесь, если ведешь ладонью по небритой щеке, то это звук «джори-джори», а если мочалкой по спине, то «гоши-гоши».

Воробьи здесь кричат «чун-чун». Кошки мяукают «няу-няу». Собаки лают «уан-уан», а маленькая собачка, укушенная большой, кричит «кян-кян-кян»...

Вороны кричат здесь «ка-а! ка-а!».

Здесь младенца зовут «акатян», «ака» - красный, а «тян» - уменьшительно-ласкательный суффикс. И если в России, скажем, детей находят в капусте, то акатянов, как правило, под мостом.

Здесь на улицах прохожим дарят косметику: кремы, лосьоны. Новый вид!

Здесь без конца и налево-направо раздают мягкие салфетки. На упаковке реклама.

Когда здесь выходишь из дома, тебе нежно поют: «Иттераша-а-а-ай». И ты в такт подпеваешь: «Иттекима-а-ас». «Тадаима» - здравствуйте, вот и я. «Окаеринасай» - добро пожаловать, что вернулся (так переводится). «Оясуминаса-а-ай», - прощаются перед сном. Школьницы в метро щебечут-щебечут и вдруг доехали и нужно расставаться – «Бай-ба-ай», - поют друг дружке, и это уже по-английски, но уже и как бы японское слово.

Здесь люди взяли все лучшее и все, что показалось нужным, из Америки и Европы, и сохранили свое.

Здесь женщины женственны и даже у пожилых стройные молодые фигурки.

Здесь мужчины корректны, вежливы и скромны.

Здесь чисто до невозможности: заборы, крыши, дома, тротуары, дороги – все несет на себе отпечаток участия и заботы.

Здесь даже птица в клетке, какая-то помесь скворца и вороны, свернув голову набок и раскрыв желтый клюв, говорит по-японски: «Охайе годзаимас!» - «Доброе утро».

Здесь малые дети разбираются в иероглифах: девочка лет восьми, от горшка два вершка, в соломенной форменной шляпке, ранец за спиной, но в одной руке план метро, а другой водит пальчиком по линиям, буквам – соображает, куда ехать, где пересесть...

А сиденья в метро бархатные. Бордового цвета – для всех, а серебристо-серые – для «серебристого возраста».

Здесь глубокой ночью можно спокойно, невооруженным, выйти из дома, не опасаясь хулиганов. Можно зайти в круглосуточный «Севен-Элевен». В таком магазине можно проявить фотопленку, заплатить за газ, купить билеты в кино, попросить разогреть любое блюдо, можно почитать журнал или комикс.

Здесь популярно легкое чтиво в картинках.

Здесь комикс на любой вкус: от сусальных мечтаний и романтических представлений до тяжелого порно...

Когда вы входите в кафе, в магазин, вы слышите здесь: «Ирашшай масэ» А выходя: «Домо аригато», «Аригато годзаимашита!»

Автоматы продают пепси, кока-колу, фанту, разные соки, кофе и чай (холодный или горячий, с сахаром или без, со сливками или нет, смотря на какую кнопку нажмешь). Самые разные автоматы, ряды автоматов – непременная часть повседневного быта, городского пейзажа.

Здесь автоматы продают пиво...

Я лично предпочитал японские сорта: «Асахи» (восходящее солнце), «Асахи драй», «Асахи йист» (дрожжевое), «Саппоро драй», «Саппоро кулер», «Саппоро блак», «Лагер», «Кирин кулер», «Мольтс»...

«Саппоро кул драй» - последний крик, причем со стихами Вильяма Шекспира на

обороте. Я выпил ящик и мне даже подарили три металлических ведра с рекламой этого пива, но, тем не менее, могу сказать, что оно так себе. Другое дело все-таки «Асахи" – нежное, приятное... Почти всегда в автоматах имеются и голландское «Хайнекен» и американское