Записки партизана

Игнатов Петр Карпович

Записки партизана

От автора

Я никогда не был писателем-профессионалом. Я взялся за перо прежде всего потому, что мне хотелось рассказать, как в годы тягчайших испытаний, выпавших на долю нашей Родины, — в годы Великой Отечественной войны — советский народ героически боролся с коварным и злобным врагом и вышел победителем из этой борьбы. Как участнику священной борьбы советского народа за свою независимость и свободу, мне казалось необходимым рассказать советским людям, и в первую очередь нашей молодежи, обо всем, что я видел и пережил в этой всенародной борьбе.

Были и другие, более личные побуждения, заставившие меня написать эту книгу. В борьбе с врагом в рядах партизанского отряда погибли при выполнении боевого задания два моих сына — Евгений и Гений. Страна оценила их подвиг — им посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Мне хотелось, чтобы моя книга о партизанской борьбе была литературным памятником и моим сыновьям, и тем безвестным героям Отечественной войны, которые отдали свою жизнь, защищая Родину.

Партизанский отряд имени братьев Игнатовых, о котором идет речь в этих «Записках», был несколько необычен и по своему составу, и по своей боевой деятельности.

Прежде всего, этот отряд почти целиком состоял из представителей городской интеллигенции: в него входили директора высших учебных заведений и крупных промышленных предприятий Краснодара, партийные и научные работники, инженеры, экономисты, высококвалифицированные рабочие.

Отряд имел свой, резко выраженный «производственный профиль». Мы были минерами-диверсантами: взрывали мосты, электростанции, склады, пускали под откос вражеские эшелоны, жгли и взрывали колонны грузовых машин вместе с охраняющими их бронемашинами и танками. И честь первого взрыва фашистского поезда на Кубани принадлежит нам — отряду имени братьев Игнатовых.

Наконец, наш отряд был своеобразным «партизанским комбинатом». Мы имели свое большое хозяйство. Наши мастерские — минные, кузнечно-механические, столярные, сапожные, портновские — обслуживали не только наш отряд, но и наших соседей-партизан. Мы создали передовой госпиталь, через который прошли многие сотни раненых партизан и бойцов Советской Армии. Нам удалось широко раскинуть сеть филиалов, которые действовали и в кавказских предгорьях, и в кубанских степях и лиманах, и в самом Краснодаре. В тылу у врага, в горной глуши, мы открыли «миннодиверсионный вуз», где проходили теорию и практику миннодиверсионной работы лучшие и храбрейшие партизаны соседних отрядов.

За выдающиеся боевые заслуги все партизаны нашего отряда награждены орденами и медалями.

Первая книга «Записок партизана» — «В предгорьях Кавказа» — не исчерпывает всей той тщательной подготовки к партизанской деятельности, которая началась еще до оккупации Краснодара гитлеровцами, и полугодовой боевой работы нашего отряда. Но в ней собрано наиболее типичное и характерное, что может дать представление о нашей боевой жизни в глубоком вражеском тылу.

«Подполье Краснодара» — вторая книга «Записок партизана». По времени, в котором происходят описываемые события, она совпадает с первой книгой «Записок». Обе они начинаются с периода организации партизанского отряда и подпольной группы в Краснодаре и заканчиваются освобождением столицы Кубани.

Партизанский отряд и подпольные группы родились в одни и те же дни, когда над Краснодаром нависла угроза фашистского нашествия. Партизаны и подпольщики кончили свою работу, когда враг был выбит из Краснодара и Кубань снова стала советской.

«Голубая линия» — третья книга; это рассказ о питомцах диверсионного партизанского «вуза», рассказ о том, как из глухих кавказских предгорий вышли смелые люди и разнесли по степям, по лиманам, по горным кручам Кубани трудное, опасное и благородное искусство минера-диверсанта.

Многие действующие лица «Записок партизана» живы и сейчас. В книге они почти все названы своими настоящими именами и фамилиями.

Книга первая

В предгорьях Кавказа

Часть первая

Глава I

К подполью и партизанской войне мы начали готовиться с ноября 1941 года, когда фашисты взяли Ростов-на-Дону и прямая угроза их вторжения нависла над нашей Кубанью.

Не забыть никогда столицы Кубани тех дней — Краснодара. Красавец город стал сразу строже, подобранней, никакой суматохи и суетни на улицах, на базарах, на вокзале.

Краевой комитет партии выработал четкий распорядок эвакуации: ни одно предприятие, учебное заведение, хозяйственная база не должны были попасть в руки врага. В первую очередь эвакуировали детей и стариков, затем началась эвакуация студентов и научных работников.

Я был директором химико-технологического института и руководил его сборами в дальний путь: институт направлялся в один из городов Средней Азии. Туда же с последним эшелоном госпиталя должна была эвакуироваться и Елена Ивановна, моя жена, с младшим сыном Геней. Три чемодана уже стояли сиротливо в углу нашей небольшой столовой. Я старался их не замечать. В одном из них было уложено мое белье и парадный костюм. Но я хорошо знал, что никуда из Краснодара не уеду: у меня были свои планы…

Старший сын мой, Евгений, был начальником технико-конструкторского отдела грандиозного маргаринового комбината — гордости нашего края.

Эвакуацией Главмаргарина руководил под непосредственным наблюдением крайкома партии директор комбината Шпорхун. В те напряженные дни не только он, но и Евгений неделями не выходил из комбината. Евгений стремился упаковать и отправить в путь все сложное хозяйство своего отдела в таком строгом порядке, чтобы на новом месте конструкторы комбината могли бы с первых же дней возобновить работу.

Главмаргарин эвакуировался тоже в Среднюю Азию. Жена Евгения, Мария Федоровна, инженер комбината, с маленькой дочкой уже готовы были к отъезду.

Меня радовало, что все близкие и дорогие сердцу моему, за исключением среднего сына Валентина, который с первых дней войны находился в армии, будут в эту тяжелую годину вместе и всегда смогут поддержать друг друга.

Но вскоре выяснилось, что Евгений не собирался покидать город.

Непогожим ноябрьским вечером сидели мы с Еленой Ивановной в столовой и ждали сына. Накануне по дороге на комбинат забежала его жена и сказала, что он просил нас обоих быть вечером дома. Однако время подходило уже к «последним известиям», а Евгения все не было. Не возвратился еще с комсомольского собрания и Геня.

С утра дул свирепый ветер, завывал в печке и пригоршнями бросал в окна снег. Казалось, кто-то стучится в дом, и Елена Ивановна уже не раз откладывала недоштопанные носки и порывалась идти к двери. Но Дакс, наша собака овчарка, мирно спал, свернувшись у печки. Это означало, что никого во дворе нет, все спокойно.

Наконец, когда раздельный и четкий голос диктора уже заканчивал сводку Совинформбюро, Дакс навострил уши, вскочил и бросился к двери. По его визгу мы уже знали — идет Евгений.

Он вошел, как всегда, бодрый и жизнерадостный, выбрит, подтянут. На стройной высокой фигуре пальто выглядит новеньким, концы клетчатого шарфа аккуратно перекрещены под подбородком. Только мягкий голос его был менее чист и звучен, чем обычно, — это выдавало усталость.

— Простите, запоздал не по своей вине: уйма работы по эвакуации.

Он нежно поцеловал мать, озабоченно заглянул ей в глаза:

— Утомилась? Ручаюсь — все общественные и семейные нагрузки навалила на себя наша мама!

Елена Ивановна рассмеялась. Она действительно работала теперь и на службе и дома.

Евгений сел на диван рядом со мной, положил мне руку на плечо и сказал тихо: