Новости о господине Белло

— Ну садитесь, — сказала она, и мы с господином Белло уселись на огромный диван с яркими крапинками. Он оказался таким мягким, что мы провалились сантиметров на двадцать, если не больше, и теперь смотрели на госпожу Лиссенкову снизу вверх.

Она восседала на стуле.

— Макс, ты же пришёл по делу, правда? — спросила она. — Не будешь же ты просто так навещать пожилую женщину.

— Да вы не такая уж пожилая, — сказал я. — Даже не скажешь, что вам шестьдесят шесть лет.

— Мне пятьдесят шесть, — поправила она. — Спасибо за комплимент.

Что на это отвечать, я не знал и поэтому молчал, так что пришлось ей самой говорить:

— Так в чём там дело? С отцом поссорился? Из-за его новой женщины?

Значит, она и про Верену уже узнала. Осталось ли у нас в городе хоть что-нибудь, чего не знала бы госпожа Лиссенкова?!

— Нет-нет, — успокоил её я. — Нам нужно… в общем, просто нужно у вас кое-что узнать.

— Так-так, — она смотрела теперь выжидающе.

— Вы знаете, где раньше жила семья моего папы? — спросил я.

— Конечно, знаю, — сказала она, — на Кленовой аллее.

— Да, но где именно? Какой у них был номер дома? — продолжал я.

— Номер я и сама не знаю. Светло-серый дом, крыльцо с колоннами. Там ещё в саду растёт огромный бук, а под ним каменная статуя. Если не ошибаюсь, сидящая собака.

— Понял, — сказал я. — Кажется, я уже видел эту каменную собаку.

— А почему ты спрашиваешь про дом? — заинтересовалась она. — Его снял какой-то француз, насколько я знаю.

— Всё сходится! — вылетело у меня. Вообще-то нельзя было этого говорить.

— Ты что, хочешь к нему зайти? — спросила она. — Говорят, он большой оригинал. Нелюдим. Что тебе от него надо?

— Ну мы же изучаем в школе французский, и я хотел спросить, может, он со мной позанимается, — в последнюю секунду пришло мне в голову.

Господин Белло вытаращился на меня, а потом обратился к госпоже Лиссенковой, объясняя:

— Чевекки врать умеют, а собаки — нет.

Я толкнул его локтем в бок.

— Собаки и смеяться не умеют, — сказал я госпоже Лиссенковой, чтобы отвлечь её.

Она смотрела и недоумевала.

— Как это вы с француза перескочили на смеющихся собак?

— На не смеющихся, — поправил её господин Белло. — Собаки по правде не умеют смеяться, Макс же тебе сказал.

— Смеются собаки или нет, меня в данный момент не интересует. Я спросила, с чего это вы вдруг заговорили о собаках, — сказала она.

— Из-за статуи в саду, — сообразил я. — Вы же сказали, там стоит собака из камня.

— Нет, фрау сказала, там сидит собака, — зашептал мне господин Белло.

— О чём вы там шепчетесь? — спросила госпожа Лиссенкова.

— Она сидит, — объяснил я.

— Кто?

— Собака!

— Теперь я уже вообще ничего не понимаю! — воскликнула она.

— Ну почему? Вы сами сказали, что там сидит собака, — сказал я.

— Да, ты сказала, — подтвердил Белло.

Она озадаченно глядела то на меня, то на господина Белло.

— Ну мы теперь, пожалуй, пойдём, — решил я и поднялся с дивана. — Пошли, господин Белло. Большое вам спасибо за информацию, госпожа Лиссенкова. До свидания!

— До встречи! — на ходу бросил господин Белло.

В коридоре он немного отстал от меня, потому что снова остановился подышать запахом жареных сосисок.

— Что ж, краткий получился визит, — сказала госпожа Лиссенкова.

— Да, очень короткий, — подтвердил господин Белло.

— Пошли, господин Белло, — я схватил его за рукав, и мы вышли из квартиры.

— Папе передавай привет! — крикнула госпожа Лиссенкова на лестничной клетке нам вслед, а мы уже сбегали вниз, перепрыгивая через ступеньку.

— Передам! — крикнул я в ответ.

— Скажи ему, пусть наконец найдёт себе помощника в аптеку, — добавила она.

— Скажу! — пообещал я.

— И подумай как следует, брать ли тебе уроки у этого француза, — снова прокричала она.

— Подумаю! — ответил я в третий раз.

А потом мы вышли на улицу и быстрей побежали домой.

Дом на Кленовой аллее

На следующее утро (это была пятница) я, как обычно, собрался в школу, закинул за спину сумку, сказал папе «Пока!» и ушёл.

Но в школу я не пошёл, а остановился на углу подождать.

Минут через десять из дома вышел господин Белло, огляделся и подошёл ко мне, как мы и договорились. Если бы мы с господином Белло вышли из дому вместе, получилось бы слишком заметно. Папа обязательно спросил бы, давно ли господин Белло заинтересовался школой, уроками и тому подобным. А собаки ведь не умеют врать! Бывшие собаки тоже, как выяснилось. Во всяком случае, я ещё ни разу не ловил господина Белло на вранье.

Мы не двинулись прямым ходом на Кленовую.

— Ещё очень рано, так рано к людям в гости не ходят, — объяснил я господину Белло. — Сначала немножко прогуляемся.

— Прогуляемся? — переспросил господин Белло и состроил недовольную физиономию. У него не хватало терпения. Он хотел как можно скорее бежать к дому на Кленовой аллее.

Мне надо было следить, чтобы не встретить никого из моего класса. А то бы они обязательно захотели дойти до школы вместе со мной. Так что мы с господином Белло углубились в узкие переулочки старого города, подальше от школы.

Но как мы ни ходили кругами, в конце концов всё равно вышли к началу аллеи.

— Не беги ты так! — сказал я господину Белло. Он обогнал меня на несколько метров и шагал впереди. — У нас полно времени. Дядя Астор наверняка встаёт не раньше десяти часов. У нас в учебнике французского есть текст про мсье Дюпона, он просыпается как раз в десять часов. Там у него, правда, воскресенье. Но, может быть, французы и по будням так встают.

— А твой дядюшка вовсе не француз, — заметил господин Белло.

С этим, конечно, не поспоришь.

— Всё равно невежливо звонить в дверь в такую рань, — сказал я.

— Тогда Макс может постучать, — предложил господин Белло.

— Будет точно так же невежливо, — ответил я. — Пошли лучше на речку, погуляем ещё немного.

Кленовая аллея переходила в кленовую рощу, а вдоль рощи текла маленькая речка — такой неторопливый ручеёк.

Мы стали бросать в воду ветки и смотреть, как их подхватывает и уносит течением.

— Дяде Астору я скажу правду, — сказал я господину Белло. — На этот раз не буду рассказывать, что, мол, ты наш дальний родственник. Придётся честно признаться, что ты собака.

— Господин Белло — чевекк! — поправил меня господин Белло.

— Да, конечно. Я имею в виду — бывшая собака. Как бы это сказать?.. В сущности, в тебе кроется собака, и она скоро проявится, если мы не найдём записки прадедушки Эдмунда.

Последние слова прозвучали для господина Белло как сигнал: он уже не мог удержаться и почти бегом направился на аллею, к дому с колоннами.

Я пошёл за ним.

— Макс может это прочесть? — спросил господин Белло и показал на табличку у звонка.

Я наклонился к самой калитке, потому что написано было мелко и неразборчиво.

— Гастон Про-вер-виль, — разобрал я.

Я не успел договорить, а господин Белло уже позвонил в звонок и долго не отпускал кнопку. Из дома слышался пронзительный дребезжащий звук.

Мы ждали. Ничего не происходило. Теперь кнопку нажал я, опять раздался звонок. И опять в доме ничто не шевельнулось. Ни звука, ни шороха, и дверь не открывали. Мы попытали счастья в третий раз — с тем же успехом. Точнее сказать, с тем же провалом.

— Похоже, его нет дома, — сказал я господину Белло. Но господин Белло не слушал, он уже куда-то смылся — наверное, решил обойти вокруг дома.

Я тоже завернул за угол и там увидел его: он уже открывал железную дверь в задней стене дома.

— Открыто! — сообщил он и скрылся за дверью.

— Эй, господин Белло, нельзя же везде входить просто так! — крикнул я.

Но господин Белло уже вошёл и останавливаться не собирался. За дверью оказались ступеньки, круто уходящие вниз.