Мэри Поппинс возвращается

— Стойте! — хрипло закричала она. — Подождите меня! Десять шиллингов на чай, если сейчас же увезете меня отсюда!

Шофер уставился на нее.

— Вот! Вот! — говорила мисс Эндрю, лихорадочно шаря в карманах. — Вот. Возьмите! И быстрее, быстрее поехали!

Забравшись в машину, она рухнула на сиденье. Таксист, ничего не понимая, захлопнул за ней дверцу и стал быстро грузить вещи обратно. Смахнув с горы чемоданов Робертсона Эя, успевшего к тому времени на них заснуть, он с таким рвением взялся за дело, что через минуту-другую багаж был полностью уложен.

— Похоже, старушка немного того. Никогда еще не видел ничего подобного! Никогда! — пробормотал таксист, трогаясь с места. А о том, что произошло на самом деле, он так и не узнал, да и вряд ли узнает, пусть даже ему и доведется прожить до ста лет…

— А где мисс Эндрю? — спросила миссис Бэнкс, выглянув из дома в поисках гостьи.

— Уехала, — ответил Майкл.

— Как это уехала?

Миссис Бэнкс была крайне удивлена.

— Кажется, она раздумала жить в нашем доме, — объяснила Джейн.

Миссис Бэнкс нахмурилась.

— Мэри Поппинс, что это все означает?

— Понятия не имею, мадам, — отозвалась Мэри Поппинс так спокойно, словно все происходящее не имело к ней ни малейшего отношения. Она посмотрела на свою новую блузку и расправила складку.

Миссис Бэнкс недоуменно покачала головой:

— Как это все странно! Ничего не понимаю!

В это время ворота осторожно открылись и тут же тихо захлопнулись. Скоро все увидели мистера Бэнкса, который на цыпочках крался по садовой дорожке.

Поняв, что его обнаружили, мистер Бэнкс застыл на одной ноге. Было похоже, что он сильно нервничает.

— Ну как? Приехала? — громким шепотом спросил он.

— Приехала и уехала, — ответила миссис Бэнкс.

Мистер Бэнкс опешил.

— Как уехала? Ты имеешь в виду… Что, она действительно уехала? Мисс Эндрю?

Миссис Бэнкс кивнула головой.

— Вот радость-то! Вот радость! — вскричал мистер Бэнкс и, подхватив полы своего плаща, пустился в пляс. Кружась и подпрыгивая, он отплясывал шотландскую джигу прямо на садовой дорожке. Внезапно он остановился.

— Но как? Когда? Почему? — нетерпеливо поинтересовался он.

— На такси. Только что. Из-за того, что дети ей, кажется, нагрубили. Она мне жаловалась на них. Ничего другого я просто не могу придумать. А вы, Мэри Поппинс?

— Нет, мэм, не могу, — сказала Мэри Поппинс и с величайшей тщательностью сдула пылинку со своей новой блузки.

Мистер Бэнкс повернулся к Джейн и Майклу с выражением сожаления на лице.

— Вы нагрубили мисс Эндрю? Моей Гувернантке? Этой милой старушке? Мне стыдно за вас! Очень стыдно! — сказал он строгим тоном, но ребята видели, что в глазах у него то и дело вспыхивали искорки смеха. — Я самый несчастный человек на свете! — пожаловался мистер Бэнкс, засовывая руку в карман. — Весь день я надрываюсь на работе, чтобы дать вам приличное воспитание — и вот благодарность! Нагрубить мисс Эндрю! Подумать только! Какой стыд! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить вас. Но… — продолжал он, доставая из кармана две монетки по шесть пенсов и торжественно вручая по одной Майклу и Джейн, — я все-таки постараюсь!

Он широко улыбнулся и направился к двери.

— Ого! — воскликнул он, споткнувшись о пустую клетку. — Чье это? Откуда?

Мэри Поппинс и дети молчали.

— Ну, ничего, — махнул рукой мистер Бэнкс, — теперь эта клетка моя. Отнесу-ка я ее в сад. Из нее получатся хорошие струны для гороха.

И, подхватив клетку, он, весело насвистывая, удалился…

— Ну, — строго сказала Мэри Поппинс, проводив ребят в Детскую. — Хорошо же вы себя ведете! Нагрубили гостье своего отца!

— Но мы не грубили! — возмутился Майкл. — Я только сказал, что она Страх Господень. Папа сам ее так назвал!

— Вы считаете, что отослать ее обратно, когда она только приехала — не грубость? — спросила Мэри Поппинс.

— Но мы не отсылали ее! — удивилась Джейн. — Это вы…

— Что? Я нагрубила гостье вашего отца? — Мэри Поппинс обернулась и, уперев руки в бока, смерила Джейн негодующим взглядом. — Что ты себе позволяешь?

— Нет-нет, вы, конечно, не нагрубили, но…

— Никаких «но»! — оборвала ее Мэри Поппинс, снимая шляпку и развязывая передник. — Я получила лучшее воспитание! — и, фыркнув, она начала раздевать Близнецов.

Майкл вздохнул. Он знал, что спорить с Мэри Поппинс совершенно бесполезно. Взглянув на Джейн, он увидел, что она вертит в руках свой шестипенсовик.

— Майкл! — позвала она. — Я вот все думаю…

— О чем?

— Папа дал их нам потому, что решил, будто это мы отослали мисс Эндрю обратно.

— Знаю.

— Но ведь это были не мы, а Мэри Поппинс!

Майкл шаркнул ногой по полу.

— И ты считаешь… — медленно начал он, втайне надеясь, что это вовсе не то, о чем он подумал.

— Да, считаю, — сказала Джейн и кивнула головой.

— Но… но я сам хочу их потратить!

— Я тоже… Но это было бы нечестно! Они принадлежат ей!

Майкл довольно долго молчал.

— Ну ладно, — вздохнул он и с сожалением достал из кармана монету.

Потом они вместе подошли к Мэри Поппинс. Джейн протянула ей деньги.

— Вот, пожалуйста! — выдохнула она. — Мы думаем, что вы должны их взять.

Мэри Поппинс взяла монеты и повертела их в руках. Затем долго разглядывала детей, и им казалось, что ее взгляд проникает в их самые сокровенные мысли.

— Гм! — сказала наконец Мэри Поппинс и опустила монеты в карман передника. — Позаботьтесь о пенсах, а фунты позаботятся о себе сами!

— Думаю, они вам пригодятся, — вздохнул Майкл и с грустью посмотрел на карман, в котором исчезла его монетка.

— Думаю, что да, — насмешливо ответила Мэри Поппинс, включая свет в ванной…

Глава третья. Злополучная среда

Тик-так! Тик-так!

Маятник часов в Детской медленно раскачивался взад и вперед. Словно старушка качала головой.

Тик-так! Тик-так!

Вдруг часы перестали тикать и начали ворчать и скрипеть — вначале тихо, но потом все громче и громче, точно накануне подхватили простуду. Потом они так затряслись, что вместе с ними задрожала каминная полка. Пустая банка из-под варенья подскочила и тоненько звякнула. Гребенка Джона, забытая здесь с вечера, заплясала на своих зубьях. Королевское Фарфоровое Блюдо, подаренное миссис Бэнкс ее двоюродной тетушкой Каролиной, покатилось по камин ной полке, и нарисованные на нем три мальчика (на картинке они играли в лошадки) перевернулись вниз головой.

Потом, когда начало казаться, что часы вот-вот взорвутся, они начали бить.

Один! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь!

С последним ударом Джейн проснулась.

Солнце пробивалось в щель между занавесками и рассыпалось золотистыми пятнами по одеялу. Джейн села и оглядела Детскую. С кровати Майкла не доносилось ни звука. Близнецы тихо посапывали в своих колыбельках.

— Только одна я проснулась! — подумала Джейн с гордостью. — Все в мире спят, кроме меня! Я могу лежать в одиночестве и думать, думать, думать…

Она поджала колени и уютно свернулась клубочком, как в гнездышке.

— Я птичка! — сказала она себе. — Только что я снесла семь красивых беленьких яичек и теперь их высиживаю! Ко-ко! Ко-ко! — издала она тихий звук, отдаленно напоминающий кудахтанье. — А потом, когда пройдет много времени, — ну, скажем, полчаса, — раздастся тоненький писк и слабый-слабый стук. Скорлупа расколется, и из яиц вылупится семь маленьких птенчиков — три желтеньких, два коричневых и два…

— Пора вставать!

Мэри Поппинс, появившись неизвестно откуда, сдернула с Джейн одеяло.

— О, нет! Нет! — захныкала Джейн, натягивая его опять.

Она очень рассердилась на Мэри Поппинс: ворвалась, все испортила!