Тысяча и одна минута. Том 1

Ягуп посмотрел, посмотрел, не выскочит ли? Махнул рукой и пошел себе домой.

Приходит Ягуп, все дома тихо, смирно; слышно как муха жузжит; Ягуп радехонек, залег спать, ненарадуется… никто ему ни слова злова, никто не гомонит, ни стучит, ни кричит – любо! Но видно взрослой кобыле нельзяж без хомута. День прошел, все хата пуста; надоело нашему Ягупу такое житье, некому кричать на него, он как-то к этому привык уже; волку зима за обычай, привычка вторая натура! Давай наш Ягуп думать-размышлять… днем-то не что, не видит за работой как и время идет, а ночью один пораздумается, хоть и все в хате, тихо а его и сон не берет; хоть злая жена, а все таки была она, а теперь нету и этакой! Не утерпел наш Ягуп, на другое утро встал чем свет, взял бадью и веревку, пошел туда, куда жена запропастилась. – Вытащу, – думает, – ее, буде жива, авось она теперь исправилась, авось станет слушать речей разумных, авось не будет зла!

Пришел наш Ягуп, где был гнилой сруб, привязал бадью к веревке, опустил вниз и кричит: – эй, хватайся жена! простил я тебя, вылезай на свет! жива, али нет?

Чует Ягуп, что бадья стала тяжела, веревка понатужилась, видно кто-то вкарабкался, тащит… Дотащил до верху, глядь! сидит на бадье чертенок, с расцарапанной мордой, а из разорванного уха так кровь и течет… – Тьпьфу, ты пострел, пропадай совсем! – закричал Ягуп, и хочет опять опускать бадью… Так чертенок и завопил… «Кормилец родимой вытащи! всем наделю, награжу тебя, только вытащи!»

– А чего тебе так на свет желается? – спросил Ягуп, – тут и без вас довольно всякой нечисти.

«Да что, добрый человек, я бы ни за что не хотел вылезать отсель, да беда стряслась над нами несказанная: провалилась к нам сюда какая-то баба злая, неугомонная, нет нам от неё житья никому, поразгоняла всех, попримучила, видишь как меня отделала?.. а другие там вовсе, кто без глазу, кто без носу осталися!»

Ну, – подумал Ягуп, – уж если и чертям от ней житья нет, видно людям и подавно с нею не уладиться.

– Что же ты мне дашь за это, если я тебя вытащу?

«Да что, добрый человек, мне тебе дать теперь нечего, а я постараюсь так отслужить.»

– А чем бы, примерно?

«Да вот, как ты меня вытащишь, побегу я по людям к мужичкам богатым, к одному, другому и третьему; буду по ночам яралажить там, будут люди просить помощи, а ничем меня не выживут; ты скажи, что можешь меня выгнать вон и приди туда, то я в ту же ночь оставлю тот дом, а ты бери за это сколько можно более, вот тебе и плата за мою выручку.»

– Ладно; да не солжешь ли полно, лукавый бес?

«Небоися, добрый человек, мы не то, что люди, редко слово даем, за то его крепко держимся.»

– Хорошо коли так; вылезай же, делать нечего, – и вытащил Ягуп с чертенком бадью, тот от радости так и юлит хвостом.

Отблагодаривши чертенок Ягупа словами ласковыми и говорит ему: «Смотри же, добрый человек, дал я тебе обещание и сдержу его; только и ты моих слов не забудь: – из трех домов ты меня выживешь, а уж из четвертого, прошу не пенять, если я поселюся, то незамать; не то так и тебе потачки не дам!» Сказавши это, чертенка и след простыл.

– Да дуй-те горой, думает Ягуп, что мне за дело часто возиться с тобой; буде из трех домов, как ты говоришь, выживу, то и этого достаточно.

Взял Ягуп веревку, взял и бадью, только не взял обратно жену свою.

Вот пошел слух но деревне, что у старосты Вавилы все в доме, тихо было, а вдруг завелась такая яралажь, что и сказать нельзя. Ночью, как только свечи потушат, успокоются… то и поднимутся шум, гам, и стук, и визг, и трескотня; просто никому в доме житья нет, хоть вон беги.

Кинулся староста Вавила и к знахарям и к знахаркам, привозил их в дом и поодиначке и по двое; ворожили знахари, заговаривали – нет, ничто не берет, никак с нечистой силой не управятся.

Крестьянин Ягуп, в праздник раз, и похваляется между мирянами православными: – эх, говорит, кабы староста-то ко мне пришел, кабы меня попросил, я бы сделал дело и не взял бы дорого; я отвадил, отучил бы от его дому силу нечистую!

Дошли эти речи до старосты; глядь, и явился он к Ягупу.

«Правда ли, говорит Ягупу староста, правда ли, Ягуп Сидорычь (в ком нам нужда, проведаем того и имя и отечество), правда ли, что ты горазд совладать с силой нечистою, выгнать из дому, буде она где появится?»

– Досконально не хочу заверять, а ведаю, что сделать непременно смогу.

«Сделай милость, кормилец, помоги! У меня завелось такое недоброе!..»

– Изволь, изволь; от души рад и готов… Да только дело-то это такое… обойдется не дешево; может тебе это не любо.

«Что за беда, в деньгах не постоим, лишь бы толк был; изволь сказать, что тут требуется?»

– Да вот видишь, надо во-первых телку молодую яловую, ну еще овса куль понадобится: я этот овес должен рассыпать, дома, по полу, и ворожить на нем, а телку над ним поставлю, пускай всю ночь у меня простоит… за труды же мне алтын десяток дашь, так и будет с меня; только телку домой ты то-ж не бери, а не то опять нечистая сила воротится.

Почесал староста затылок, подумал. «Ну, говорит, делать нечего, изволь припасу, добуду. Когда-ж велишь?»

– Да накануне той ночи, в которую я к тебе нечисть выгонять приду.

«Так им-пожалуй я всего теперь пришлю.»

– Если так, то сегодняж и выгоню.

Прислал староста Ягупу и телку и куль овса, Ягуп ночевал у него, и, по договору, черта как небывало. Староста от радости не знал что и делать и денег дал Ягупу и угостил его, употчивал, как дорогого гостя любимого.

Там, чрез несколько времени, у одного богатого мужика, послышут, опять завозился бес, за Ягупом шлют, а Ягуп не был глуп; коли уже от старосты поживился лакомо, то тут таки позахватил себе и денег и скотинки и прочего снадобья, и опять вывел силу нечистую. Таким же манером и в третьем дому, да чуть ли еще не у дворецкого выгнал беса лукавого. И вошел Ягуп в такую славу, и разжился как ему хотелося.

Только не прошло полу-года, как наш Ягуп себе покойно жил, вдруг стали поговаривать, прежде шепотом, а потом и вслух: что у самого ихнего боярина творится по ночам что-то недоброе: то в конюшне видят кони позамучены, хоть никто и не ездит на них, то съестных припасов вполовину нет, то вино невесть куда повытекло!.. А в самом тереме, где жила девица, дочь боярина, по ночам кто-то похаживает, пугает красавицу и разгоняет там и служанок и слуг!.. Кому же все это творить, как не бесу лукавому?..

Боярин туда-сюда кинется, проведал про Ягу на, шлет за ним: – вы веди-де силу нечистую, вот тебе награда, и почтенье, и угощенье, и хорошая плата, и почет от боярина.

Ягуп помнит уговор с чертенком сделанный, отнекивается… «не. могу-де, все позабыл, запамятовал, потерял книгу волшебную, которою чертей выводил!»

Боярин прежде лаской, да уговаривая, а после разобидевшись, разбесившись и вымолвил: – Смотри знахарь-ворожея!. будешь еще упрямиться, так извини брат, я сам у тебя на спине так поворожу, что и бесу будет в диковинку!

Что будешь делать? сила и солому ломит, идет пословица!.. Думал, думал Ягул, поднялся на хитрость, пустился на пропадую, ведь одно из двух, да и то и другое неладное: надо либо бесу поддаться, либо у боярина в руках побывать! Обещается придти в следующую ночь; там его и ждут, все приготовились дива смотреть, как будет мужичек беса вон турить.

Приходит Ягуп, дрожит на нем тулуп, страх его берет, опаска не малая, а люди глядя думают, что он это на нечистую силу так разгневался, что инда тресется весь.

Засел на ночь Ягуп в доме боярина, засел, поджидает чертенка лукавого. Бьет двенадцать часов… лезет чертенок по стене, карабкается в окно… влез в горницу: глядь, Ягуп тут стоит…

«Ты зачем, любезный?» чертенок спрашивает; «ведь уговор был только о трех домах?»

«Да что делать, отвечает Ягуп, трясучись, что делать, милостивец?.. Рад бы тебя не тревожить, да жена прогнала, что у вас тогда в колодце была, ведь сама сюда обещала прийти, я думал не ты это лезешь, а она подкрадывается проведать, точно-ль я тут!.. Уж окажи еще милость; если она сюда явится, заступись за меня… ооох!.. охвоо!.. так дрож и пронимает… боюсь жены!.. ай, да вон никак и она идет!»