Три веселых зайца (сборник)

Разрыхлили зайцы палочками землю в палисаднике. Посадили морковку. А пока сажали, кончился день. Звезды на небо высыпали. Ночь началась. На озере лягушки заквакали. Но не пошел Рваный Бок в эту ночь их песни слушать. Уселся в палисаднике и стал ждать: вот сейчас семена прорастут, распустится ботва, и появятся в земле красные морковки.

Однако уж и за полночь перевалило. Туман по роще пошел. Тени редеть начали, а морковки все нет и нет.

Встревожился Рваный Бок. Вбежал в дом, растолкал Пушка на печке.

— Вставай, Нет морковки.

— Как нет? Почему нет? — вскочил Пушок. А Рваный Бок отвернулся даже:

— Не взошла. Семена порченые, наверное, попались.

— Не взошла? — захохотал Пушок. — Чудак! За ней еще ухаживать надо. К осени морковка будет.

— К осени? — у Рваного Бока сузились глаза и открылся рот. — И-и, я думал, сейчас, сразу. Только ночь зря потерял.

— Сразу. Какой ты быстрый. Потопаешь, пока морковку вырастишь.

— Нет уж, пусть другие топают. Не для того жизнь дана, чтобы на огороде торчать. Я как-нибудь и без морковки обойдусь, — сказал Рваный Бок и решительно пошагал к себе под елочку.

С этого дня Рваный Бок и Пушок редко видеться стали. Пушок, тот все у домика своего вертится, за морковкой ухаживает. А Рваный Бок днем спит, а ночами до зари на озере пропадает, лягушек слушает.

НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

Пристрастился Рваный Бок лягушек по ночам на озере слушать. Придет по вечерним сумеркам, сядет на бережке, ждет. Вот из-за полей луна выкатывается. Желтая. Большая. Ветерок дуть начинает, И слышит Рваный Бок: где-то совсем рядом, под корягой, лягушка потягивается, подружку зовет:

— Ку-ма? Ку-ма?

И тут же с противоположного берега отзываются на ее крик:

— Штво ты? Штво ты?

— Ох... Ох...

— Плы-ву, плы-ву...

Шлепанье. Плеск. Тихо.

Через минуту слева начинают шептаться:

— У-ор. У-ор.

— Я — твой. Я — твой.

— Н-не надо. Н-не надо.

— И-р-ра, Ир-ра.

И тут же из-под коряги высовываются две ехидные лягушачьи мордочки и шлепают губами:

— Шлы-шишь? Шлы-шишь?

— Вот-квак! Вот-квак!

И опять прячутся. И с середины озера доносится веселое:

— Кр-ра-сиво! Кр-ра-сиво!

— Красиво,— шепчет Рваный Бок и поводит ушами.

А озеро уже поет сотней голосов. И один другого краше. И не уходил бы Рваный Бок домой, так бы и слушал. Но небо с каждой минутой бледнеет. Заря загорается. Расходятся лягушки. Прощаются:

— По-ква. По-ква.

— Квак же твак? Ква кже твак?

— Вот твак. Вот твак.

— О-ойр, о-ойр.

И все стихает.

Но Рваный Бок еще долго не уходит, слушает — не запоет ли еще кто. Лягушки молчат. И заяц нехотя бредет под елочку, а с наступлением вечера опять сидит у воды и слушает.

А один раз приходит Рваный Бок к озеру и видит: сидит на его месте заяц с длинными-длинными ушами. И усы у него подрагивают.

— Ты ч-чего здесь делаешь? — шагнул к нему Рваный Бок.

А заяц с длинными ушами попятился, попятился. И отвечает:

— Л-лягушек слушаю.

Видит Рваный Бок — боится его длинноухий. Как затопает ногами:

— Как ты смел моих лягушек слушать? Кинулся было бежать заяц с длинными ушами, да поскользнулся и — бултых! — в озеро. Только брызги полетели. Вынырнул, похлопал по воде лапками — леп-леп-леп — и опять опустился. А над ним — пузыри, пузыри. Потом еще раз вынырнул и снова пропал. Видит Рваный Бок — плохо дело, тонет заяц-то. Забегал по берегу:

— Давай, давай лапку. Давай, давай лапку.

А заяц с длинными ушами покажется-покажется над водой и опять его нет. Покажется-покажется и снова пропадает. Потом уж и показываться перестал.

Охнул Рваный Бок и сиганул в озеро. Нащупал утопленника на дне, выволок на берег за уши.

Лежит заяц на зеленой травке и не дышит. Живот большой-большой, как гора, а сердце чуть бьется — тук-тук.

Вскрикнул Рваный Бок и ну зайца с длинными ушами откачивать. Забили у того два фонтанчика из ноздрей, и живот опадать начал. Зашевелился заяц, вздохнул.

— Живой! — затормошил его Рваный Бок. С земли приподнял. Посадил. Гладит его.

— Милый. Живой. Тебя как зовут?

— Заяц Длинные Уши.

— А меня — Рваный Бок. Видал, царапины на боку? Это меня медведь Спиридон из берлоги вышвырнул. Да не плачь ты, не плачь. Я тебя не обижу. Слушай моих лягушек, мне не жалко. Это я так, попугать тебя хотел. А ты больно сильно испугался.

— Я всегда сильно пугаюсь. Сердце у меня робкое.

— А ты чей будешь? Я тебя вроде раньше у нас в роще не видел.

— Из Осинников я, — сказал заяц Длинные Уши. — Нельзя мне там жить стало, я и убежал к вам.

И начал рассказывать о себе.

ЧТО МЕДВЕДИ ЕДЯТ

С отцом рос заяц Длинные Уши. Пошли они один раз в гости к зайцу с Лысой Горы. Усадил он их за стол. Еды разной наставил. Зайчонком тогда заяц Длинные Уши был. Вернулись они домой, он и спрашивает отца:

— Отец, а что медведи едят?

— Не знаю, — отвечает он ему. — Я у медведей никогда в гостях не был.

— Почему?

— Не пришлось как-то.

Лежал ночью заяц Длинные Уши в постельке и думал: «Глупый отец! Жизнь прожил и не догадался к медведю в гости сходить. К зайцам ходит, а к медведю не догадался. Ну разве не глупый он после этого?»

И на другое же утро отправился заяц Длинные Уши в гости к медведю. Шел, думал: «Приду сейчас, усадит меня медведь за стол, угощать станет. И я узнаю, что медведи едят. И отцу расскажу. Пусть и он знает».

С пасеки медведь шел, мед в миске нес. Увидел зайца, обрадовался:

— Кстати пришел, длинноухий. Гости у меня. Проходи.

«Удачно я как день выбрал, — подумал заяц Длинные Уши.— Не только с одним медведем, со многими за столом посижу. Будет о чем отцу рассказать».

Вошли они в берлогу. Медведь и говорит гостям:

— Сейчас потешу вас.

И приказывает зайцу:

— Ну-ка, пляши, длинноухий. Повесели гостей моих.

— Я?!

— А кто ж еще, — сказал медведь. — Ну! — И так рыкнул на зайца, что у того и в глазах темно стало.

Запрыгал он перед медведем:

— Я уже пляшу. Пляшу я .

И в ладоши захлопал, чтобы веселее казаться.

Плясал заяц Длинные Уши и думал с радостью: «Хорошо хоть отец плясать меня научил, а то что бы я сейчас делал?»

Досыта наплясался, чуть дышит. Выставил его медведь за порог, приказал:

— Завтра приходи. В берлоге приберешь. После гостей в ней всегда мусора много.

— Тут-то и понял я, — рассказывал заяц Длинные Уши зайцу Рваный Бок,— почему отец мой к медведю в гости не ходит.

— И ты чистил у него берлогу? — спросил Рваный Бок.

— А как же! И спину ему чесал. Он, оказывается, очень любит, чтобы ему спину перед сном чесали. Чуть что сделать, бывало, зовет меня. А глядя на него, и другие медведи меня зазывать начали. А у меня сердце робкое, я не могу отказать. Помучился я, поработал на медведей и убежал из родной рощи. У вас поселился.

— Ну и правильно сделал, что убежал, — обнял его Рваный Бок. — Нечего этих медведей поваживать. Спины им чеши, в берлоге у них убирай, пляши перед ними. Пусть сами чешутся. Со мной жить будешь. Я тебя ничего делать заставлять не буду. Отдыхай.

Заяц Длинные Уши что-то сказать хотел, но тут под корягой лягушка потягиваться начала:

— Ку-ма? Ку-ма?

А слева зашептались:

— Ир-ра, Ир-ра.

А у противоположного берега заохали:

— О-ох! О-ох!

Приложил Рваный Бок палец к губам, прошептал:

— Т-с.

Притихли зайцы. Прижались друг к другу, слушают. Так и просидели они до утра. А по утру сказал Рваный Бок зайцу Длинные Уши:

— Вечером приходи. Опять слушать будем. Лежал потом у себя под елочкой, думал: «С ним дружить буду. Испортился Пушок: домом обзавелся, огород насажал, поскучнел. С зайцем Длинные Уши мы интереснее жить будем. Я это чувствую».

В ПОИСКАХ КЛАДА