Паутинка Шарлотты

Крысенок от обжорства раздулся вдвое. Живот у него стал круглым как арбуз.

— Ну и ночка! — скрипуче повторил он. — Вы даже не представляете, сколько здесь жратвы и питья! Наверное, я догрыз остатки тридцати завтраков, не меньше! Никогда в жизни я не встречал таких вкусных объедков! Яства прогнили от жары, слегка протухли на солнце и к вечеру стали такими аппетитными! Друзья мои, это был настоящий пир!

— Вредно так переедать, — упрекнула его Шарлотта. — У тебя от обжорства живот разболится. И поделом тебе будет.

— Оставь мой живот в покое, — огрызнулся крысенок. — Я могу переварить все что угодно. Между прочим, я принес вам дурные вести. Я проходил мимо соседнего загончика, где живет поросенок, именующий себя Дядькой, и заметил, что на ограде висит голубая табличка. Значит, соседский поросенок получил первый приз! Конечно, я понимаю, что для тебя, Вильбур, это сильный удар. Не волнуйся, дыши глубже: тебе никто не собирается вручать медаль. И я не удивлюсь, если Цукерман передумает: посмотрим, что будет, когда ему захочется отведать жареной свининки на Рождество или положить на тарелочку хрустящий кусочек бекона! Он уже точит ножик, чтобы зарезать тебя, деточка!

— Сейчас же замолчи, Темпльтон! — одернула его Шарлотта. — От переедания у тебя в голове помутилось. Ты сам не знаешь, что говоришь. Не обращай на него внимания, Вильбур!

Поросенок пытался не думать о том, что ему сообщил Темпльтон. Он предпочел сменить тему.

— Темпльтон, — обратился Вильбур к крысенку. — Если бы не туман у тебя в голове, ты бы наверняка заметил, что Шарлотта сплела мешочек. И если хочешь знать, там лежит пятьсот четырнадцать яичек! Она скоро станет мамой!

— Это правда? — недоверчиво спросил крысенок, разглядывая мешочек персикового цвета.

— Да, правда, — вздохнула Шарлотта.

— Поздравляю, — буркнул Темпльтон. — Ну и ночка у меня была!

Крысенок закрыл глаза, набросал на себя мятой соломы и погрузился в глубокий сон. Вильбур и Шарлотта были рады хоть на время избавиться от его общества.

В девять часов утра грузовик мистера Эрабла подкатил к ярмарке и, проехав по дорожке, остановился у загона Вильбура. Все пассажиры вылезли из кузова.

— Посмотрите! — закричала Ферн. — Это паутина Шарлотты! Там что-то написано!

И взрослые, и дети, взявшись за руки, стояли у паутины и изучали новый знак, посланный им свыше.

— «Смирный», — прочел вслух мистер Цукерман. — Это про нашего Вильбура.

И все обрадовались, что еще раз произошло чудо.

Вильбур преданно и доверчиво смотрел людям прямо в глаза. Он стоял смирно. Ферн подмигнула Шарлотте.

Лерви сразу занялся делом: он налил в корытце теплой похлебки и, пока Вильбур завтракал, почесывал ему спинку гладкой палочкой.

— Подождите минуточку! Посмотрите, что тут висит! — закричал Эвери, указывая на голубую табличку на ограде соседнего загончика, где лежал Дядька. — Этот поросенок получил первый приз!

Цукерманы и мистер Эрабл в недоумении уставились на табличку. Миссис Цукерман даже заплакала от огорчения. Никто не проронил ни слова. Все, застыв на месте, стояли и пялились на голубую бирку. И опять выпучили глаза на Дядьку. Лерви извлек из кармана носовой платок и шумно высморкался. Он так громко прочищал нос, что трубные звуки доносились даже до конюхов в стойлах.

— Мам, а мам! Ты мне денежку дашь? Я хочу пойти погулять по ярмарке, — попросила Ферн.

— Никуда ты не пойдешь! — запретила мать.

На глаза у Ферн навернулись слезы.

— А что это вы тут все рыдаете? — спросил мистер Цукерман. — Ну-ка за дело! Эдит, тащи сюда скорее сливки!

Миссис Цукерман вытерла слезы платком. Она пошла к машине и вынула оттуда большую банку со сливками.

— Пора купаться! — весело произнес мистер Цукерман и перелез через ограду к Вильбуру.

Жена и племянник последовали его примеру. Эвери медленно лил сливки на поросячью голову и спинку, и они стекали тонкими струйками у Вильбура по бокам. А мистер и миссис Цукерман драили ему шкурку, расчесывали щетинку. Посетители ярмарки останавливались, чтобы поглазеть на диковинное зрелище. Вскоре вокруг Вильбура собралась толпа зевак. После мытья Вильбур стал гладенький и чистенький. Утреннее солнце просвечивало сквозь его розовые ушки.

— Он будет поменьше, чем вон тот поросенок по соседству, но зато он чище. Таких беленьких поросят я люблю, — заметил один из наблюдателей.

— И мне он нравится! — подхватил мужчина, стоящий рядом с ним.

— Смотрите, какой он смирный! — удивилась какая-то дама, прочитав надпись на паутине.

Все, кто приближался к загончику, находили доброе слово для Вильбура и восхищались чудесной паутиной. И, конечно, никто не заметил Шарлотты.

Тут внезапно из громкоговорителя раздался чей-то голос:

— Внимание, внимание! Мистер Цукерман, просим вас срочно доставить вашего знаменитого поросенка в павильон у выставочной площадки. Жюри собирается вручить вам специальный приз. Церемония награждения состоится на площадке через двадцать минут. Приглашаются все желающие. Подготовьте поросенка к отправке и срочно свяжитесь с выставочным комитетом!

Услышав объявление по радио, все остолбенели от изумления. Эвери первым радостно завизжал и подбросил в воздух пригоршню соломы. Она рассыпалась, и падающие стебельки запутались в волосах его сестренки. Мистер Цукерман бросился обниматься с миссис Цукерман. Мистер Эрабл поцеловал миссис Эрабл. Эвери чмокнул в щечку Вильбура. Лерви каждому горячо пожал руку. Ферн обхватила маму за талию, а Эвери повис на плечах у Ферн. Миссис Эрабл прижала к груди миссис Цукерман.

А в это время высоко под навесом, в темном уголке, притаилась Шарлотта. Она сидела, обхватив ножками свой драгоценный мешочек. Сердце ее билось уже не так сильно, как раньше, и чувствовала она себя разбитой и измученной. Но на душе у нее было спокойно: теперь она была совершенно уверена, что ей удалось спасти поросенка. Шарлотта была довольна.

— Поторопитесь! У нас мало времени! — закричал мистер Цукерман. — Лерви, помоги мне с клеткой!

— Мам, а ты мне денежку дашь? — опять заканючила Ферн.

— Подождешь! — рассердилась миссис Эрабл. — Не видишь, что ли, что все заняты?

— Эвери! — скомандовал мистер Эрабл. — А ну-ка быстро отнеси пустую банку из-под сливок в машину!

Эвери схватил банку и помчался к грузовику.

— У меня прическа в порядке? — спросила мужа миссис Цукерман.

— В полном порядке, — не глядя бросил мистер Цукерман, потому что как раз в эту минуту он вместе с Лерви устанавливал клетку перед Вильбуром.

— Ты даже не взглянул на меня! — обиделась миссис Цукерман.

— Все нормально, Эдит, — успокоила ее миссис Эрабл. — Ты только не волнуйся.

Темпльтон, который спал, зарывшись в солому, проснулся от шума. Вначале он не понял, что происходит, но когда увидел, как двое мужчин заталкивают Вильбура в клетку, решил поехать вместе с поросенком. Он выждал какое-то время, и, улучив момент, забрался в клетку и спрятался под соломой на дне.

— Готово, ребята! — крикнул мистер Цукерман. — А теперь взяли! Понесли!

Он сам, мистер Эрабл и Эвери подняли клетку с поросенком, перетащили ее через ограду и погрузили в машину. Ферн перелезла через борт грузовика и села на край клетки. Она раскраснелась от возбуждения и выглядела прелестно, даже несмотря на то что у нее в волосах торчала солома.

Мистер Эрабл завел мотор. Все остальные тоже сели в кузов, и машина тронулась по направлению к выставочной площадке, точнее, к павильону, где заседало жюри. Проезжая мимо Чертова колеса, Ферн бросила огорченный взгляд на вертящуюся махину и вздохнула, пожалев, что сейчас не сидит в самой верхней кабинке, рядом с Генри Фасси.

Глава 20. Час триумфа

— Специальное объявление! — торжественным голосом сообщил громкоговоритель. — Правлению ярмарки выпала большая честь представить уважаемой публике мистера Гомера Л. Цукермана и его знаменитого поросенка. В данный момент грузовик с этим удивительным домашним животным приближается к выставочной площадке. Просим почтеннейшую публику расступиться и дать дорогу грузовику. Через несколько минут клетку с поросенком снимут с машины и жюри выставочного комитета присудит замечательному животному особый поощрительный приз. Еще раз просим зрителей разойтись и дать проехать грузовику! Благодарим за внимание!