Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

Все эти маленькие превращения складывались в бесконечное множество набросков и картин, которые он рассматривал с удовольствием. Только повзрослев, он перестал считать свои упражнения игрой. Он понял, что может украшать словами то, что вовсе некрасиво и тогда игра превратится в ложь. Но понял и другое - скрытую от поверхностного взгляда красоту можно позвать словом и она покажется во всем блеске.

Суди сам, королевич, назвать убийство "военной необходимостью" - подло, а вот измазанный сажей, любопытный носик веселой девушки назвать "прелестным" - очень приятно и правильно.

Однажды Року ужасно захотелось записать то, что он проговаривал вслух - и о, чудо! Могущество, которое вдруг обрели его выдумки ошеломило его самого. Ведь во власти Рока послушно остались и время, и мимолетное, как дуновение ветерка, очарование всего, что ни есть в Жизни. Ему понравилось пересказывать любимые отрывки из старых хроник – и страницы, пожелтевшие от древности, будто дышали в его руках. Раз весной он попробовал записать, как соседский садовник срезает цветы для хохотушки-цветочницы - и вдруг ясно понял, что бедный садовник влюблен! Чудеса обступали его со всех сторон и он сам делал их!

Продиус давно заметил, что его ученик уж чересчур прилежно переводит гусиные перья и чернила. Как-то промолчав, по обыкновению, целый вечер он произнес:

- Мне бы хотелось узнать, что у тебя получается. Ведь ты, кажется, пробуешь писать? Не захочешь мне показать - я не обижусь.

Конечно, Рок принес свои тетради и молча положил на стол. Прошло долгих три дня, но старик помалкивал, изредка поглядывая на Рока исподлобья, пока, наконец, не заявил: "Я прочел все. Если ты думаешь этим заниматься и дальше, то настало тебе время идти в мир, мой мальчик". Року показалось, что голос Продиуса дрогнул и он даже засомневался - не ослышался ли?

- Да, да - продолжал Архивариус,- ты мало видел и узнал Своего собственного. Ведь ты много читал, а значит, слушал других. Пусть и другие услышат тебя. КАК говорить, ты уже понял, так пойми, ЧТО ты скажешь. Капитан Чемп ведет завтра "Луизу" к северным побережьям Бергена. Если хочешь увидеть мир - можешь отправляться завтра к нему. Я договорился, он обещал взять тебя с собой"

Так и начались странствия Рока, которые продолжались одиннадцать лет. Я не стану рассказывать тебе о них, Маленький Сан. Никто не сделает это лучше Рока - и ты еще прочтешь его книги, когда подрастешь чуть-чуть. А пока мы подождем его возвращения в город.

Представь себе, как в арке Дорожной Башни показался молодой господин в строгом костюме, начищенных до блеска башмаках и с пыльной дорожной сумкой, уж поистине видавшей виды... Кажется, Рок стал выше ростом, а губы сжаты так, будто он и вовсе никогда не открывает рта. Теперь гляди, он сделал несколько шагов по городской мостовой и - вдруг лихо повернулся на каблуках вокруг себя, улыбнулся, нет-нет, засмеялся! Вот это и есть господин Рок, и началась наша последняя сказка...

Старик Архивариус не дождался Рока. Долгие годы Продиус время от времени получал от своего ученика то короткие письма, написанные твердым почерком, то пакеты с его новыми книгами, а однажды почтальон принес ему огромную коробку с великолепной картиной известного художника. Она и была единственным украшением, которое позволил себе Архивариус в своих владениях. Да... А после смерти Продиуса отыскалось его завещание, где он оставлял "ученику, воспитаннику и единственному сыну Року все свое богатство - маленький охотничий домик в Снежной долине, что за Северной Башней, а также два фамильных перстня, плаченных когда-то за его учение и выкупленных мною из казны". Рок попрощался со своим учителем и целый вечер просидел у его могилы молча, как бывало, сиживали они долгими зимними вечерами. А на другой день, прихватив провизию, дорожную сумку и ружье, Рок отправился в Снежную долину.

Домик Продиуса оказался именно такой, какие нравились Року. Он был совсем небольшой, но из толстых лиственничных бревен, а такие бревна не гниют. Почему-то Року нравилось думать, что этот домик будет стоять здесь даже тогда, когда его самого уже не будет на свете...

Он просыпался очень рано, когда в домике еще не рассеялась теплая сонная мгла, долго смотрел в синие окна и думал. Потом принимался за свое маленькое хозяйство: приносил с реки ледяную воду и крошил солонину, готовил себе крепкий травяной чай и перечитывал написанное за ночь. Раз в неделю он пек себе хлеб, и его меховая куртка пропахла восхитительным запахом счастливого человеческого жилья. Даже в лесу, на морозе, он чувствовал вокруг себя тонкие дуновения дыма и свежего хлеба, сопровождавшие его.

Рок много бродил по долине Большой реки. Лед сковывал реку на огромных пространствах, и спрессованные влажные массы снега засыпали все вокруг. Рок спускался на лед и оказывался в снежной пустынной аллее застывших по берегам кустов и деревьев - это были его улицы, там он мог идти пешком, без лыж, легко и просто. Иногда с севера прилета резкий ветер "синго" и приносил с собой мельчайшую снеговую пыль, похожую на муку. Пыль забивала лицо, так, что трудно было дышать, просачивалась сквозь неплотную ткань, покрывала непрозрачной белой коркой маленькие окна дома. В эти дни Рок не уходил далеко и занимался самыми прекрасными и нужными делами: мастерил себе нарты из лыж, найденных на чердаке, отливал толстые свечи в деревянной колодке, сушил одежду и чинил рыболовные снасти. Одинокая жизнь радовала его и нисколько не

пугала неудобствами - за долгие годы скитаний он привык к ним и научился довольствоваться малым.

Рок почти не вспоминал бесконечные города и дороги, лица, события, разговоры, составлявшие его жизнь прежде. Все это отступило куда-то в глубину его души и безмятежно ожидало своего часа.

Року вдруг захотелось написать сказку. Именно сказку, полную чудес и несокрушимой детской надежды, что все-все заканчивается хорошо.

Сказка не имела ни имен, ни слов, он не знал даже о чем она будет. Она копилась, настаивалась как темная вода в узкой проруби и прибывала медленно, по капле. Иногда за целый день он придумывал всего одну фразу, одно-единственное слово и вынашивал, нянчил его, как ребенка, сутки напролет. Рок то проговаривал про себя, то шептал его за печкой в углу, словно проверяя на вкус и звук. А то принимался кричать его в морозную тишь, словно холод делал его еще звонче и крепче.

Рок спрашивал себя - "Что будет дальше?", а перед ним вдруг возникало чье-то незнакомое лицо, неизвестные люди как живые принимались расхаживать перед ним в тишине и заговаривать с ним, наконец, размахивать руками перед самым его носом. Он не придумывал для них сюжет и события, а словно догадывался о них и торопился записать свои догадки, иногда ошибаясь и сжигая наутро черновики. Как-то ему подумалось, что эта жизнь в снежном безмолвии и есть самая прелестная сказка на свете, вот только едва ли можно заключить ее в строчки и абзацы.

Так прошло два месяца, и Рок закончил свою работу. Аккуратная стопка исписанных листов, перевязанная накрепко бечевкой лежала на краю стола. Рок поглядывал на нее, как на живое существо, то улыбаясь ему, то задумчиво хмурясь. Душа его отдыхала и несколько времени он чувствовал себя как немой, которому не хотелось никогда говорить.

Пришла пора собираться в город - припасы его кончались, а спичек и соли не осталось вообще. Мысль о прогулке в город вызывала досаду, но пришлось смириться и отправляться в путь. Уже открыв дверь, Рок оглянулся на свою рукопись и расставание показалось ему невыносимым. Он усмехнулся сам над собою, засунул связку листов за пазуху нырнул в морозную вьюжную мглу. Ветер вскоре утих и звездная тихая ночь провожала его до самой Дорожной Башни.

Город Семи башен полон трактирами и харчевнями, ведь это город странников. Поэтому Рок не входил далеко в город, а заглянул в первое попавшееся заведение, где дверь была отворена. Пока Рок грел руки о стакан крепчайшего обжигающего чая, хозяин отвешивал ему продукты, позевывая украдкой. Отцу помогал мальчик лет семи-восьми, с интересом следивший за ранним гостем: "Вы охотник, да?" "Нет" - ответил Рок. Он очень устал и сняв куртку прислонился к камину, но хозяин тронул его за плечо: