Как стать настоящим львом

Так львом не станешь

По правде говоря, Гериберт был совершенно обыкновенным, нормальным парнишкой. Ну, может, не совсем обыкновенным, скорее, чуточку необыкновенным, но уж точно не ненормальным.

Он носил очки, потому что хотел лучше видеть, и собирал почтовые марки, потому что очки помогали лучше их разглядеть. В коллекции у него были действительно редкие серии: «Бульдозеры земли Гессен», «Очистные сооружения в ГДР» и «Пиявки Эквадора». А еще Гериберт был вегетарианцем, то есть из всего гамбургера съедал только булочку и салат. Подобные юноши, конечно, в наши дни встречаются нечасто, но пару-тройку таких можно найти везде, и странными их никто не считает. Правда, отец Гериберта придерживался иного мнения. Ему было ужасно стыдно за сына. Каждый вечер он напяливал очередную суровую мину (а их у него имелся изрядный запас) и говорил:

— Парень позорит нашу семью, ей-богу, я его загрызу.

Мама приходила в ужас:

— Даже не думай, Эрвин, он же твой ребенок!

— Иногда я в этом сомневаюсь… Кроме того, так часто делают, я видел по телевизору. Альфа-самец убивает всех потомков мужского пола, чтобы они не стали для него опасны.

— Но чем Гериберт может быть для тебя опасен?

— Он постоянно выставляет меня на посмешище перед стаей, и ты, Рита, прекрасно это знаешь.

Стая? Что еще за стая? Ах да, я ведь забыл упомянуть, что Гериберт был львенком и жил в львиной семье. Его отец работал вожаком стаи (хотя сам предпочитал называть себя техническим директором), и желание загрызть сына насмерть у него порой действительно возникало. Однако конкурентом отцу Гериберт определенно не был, и до сих пор это спасало ему жизнь.

По понедельникам Гериберт ходил медитировать в школу «Фламинго», по средам в клубе «Антилопа» обменивался марками с другими коллекционерами, по вторникам и четвергам помогал фройляйн Мвумбана, библиотекарше, обертывать и расставлять по полкам новые книги, а по пятницам на общественных началах дежурил на школьном водопое. Кроме того, вместе с несколькими зебрами и бородавочниками он пел в хоре «Саванна».

Вообще-то даже мама считала подобные занятия несколько странными. С одной стороны, Гериберт был милым ребенком, с другой же — львом, а львы, как известно, совсем не «милые». Во всяком случае, они не должны такими выглядеть. Льва никогда не назовут Герибертом, львы, как правило, носят имена Султан, или Паша, или Лео, а иной раз (правда, очень редко) — Эрвин. Папа Гериберта якобы знавал даже одного вожака стаи, которого звали Танкред Людвиг Дорст, впрочем, возможно, он просто ослышался. Для полной ясности следует упомянуть, что имя Гериберт у нашего героя было третьим. Сразу после рождения родители дали сыну красивое львиное имя Симеон Мэддокс, но, поскольку накануне к обеду у них был торговец пылесосами по имени Гериберт Типпман, имя этого посетителя тоже решили внести в свидетельство о рождении. Маленькому львенку оно так понравилось, что на все остальные он вскоре перестал отзываться.

К счастью, отец не очень интересовался делами сына, поскольку, как все нормальные львы, целыми днями спал.

Но однажды разразилась катастрофа. Отец как раз встал после освежающего девятнадцатичасового сна, надел свою лучшую гриву и собрался поохотиться на антилоп гну. Для возбуждения аппетита он принялся за омлет из страусиных яиц и тут заметил на столе маленькую карточку. Он взял ее в лапу и, ничего не понимая, долго вглядывался в загадочные знаки. Потом собрался уже отложить карточку в сторону, но вдруг заподозрил неладное и прорычал:

— Гериберт! Это что такое?

— Читательский билет, папа.

— И что с ним делают?

— По нему можно на время брать книги на дом и…

— Брать на время? Ты что, совсем спятил? Ну, теперь смотри в оба, глядишь, кое-чему от меня научишься.

Отец решительно взялся за телефон, несколько раз хрипло прорычал что-то в трубку, и через минуту-другую вся львиная стая собралась возле его дома.

— Мы скоро вернемся, — крикнул Эрвин жене, и львы скрылись из виду.

Вскоре где-то вдали послышались рычание, звон разбитых стекол и пронзительный крик. «Разве бывают стеклянные антилопы гну?» — подумала в этот момент мама, раскладывая по шкафам свежевыстиранные гривы, хвосты и выходные шкуры. Гериберт как раз собирался разместить в альбоме серию бракованных негашеных марок из Свазиленда с изображением немецких президентов, когда отец снова появился в дверях. В зубах он сжимал…

— Фройляйн Мвумбана! — в ужасе закричал Гериберт.

Отец уронил библиотекаршу на пол.

— Молодец, мой мальчик, узнал. Настоящий лев не просит, чтобы ему дали книжку на время, а просто ее забирает. Он охотится на книгу и продолжает гон до тех пор, пока та не станет его добычей. А если при случае еще и библиотекарша подвернется — тем лучше.

— Но как ты мог?

— Очень просто: мы окружили эту дурацкую библиотеку, а потом вошли прямо через главный вход. Конечно, дверь можно было бы сначала открыть… — смущенно признался отец, извлекая из шерсти осколки стекла. — Библиотекарша, хитрая бестия, отбивалась толстыми справочниками, но мы ее все равно зацапали.

— У меня нет слов, Эрвин, — вмешалась в разговор мама.

— Н-да, словами такое описать трудновато — я бы точно не смог. Я свалил ее одним ударом лапы — прямо как в книжке… Может, как раз вот в этой… — отец наклонился к безжизненному телу фройляйн Мвумбана и извлек у нее из-под мышки книгу. Это оказался классический труд Лео Леони «Большая книга смертельных ударов лапой». Отец Гериберта, хотя и не умел читать, инстинктивно нашел самую нужную для себя книгу.

— Надеюсь, это послужит тебе наукой, сынок. За книгой надо охотиться, а не брать ее на время. Так ведет себя настоящий лев. Мы ведь не берем взаймы антилопу гну, когда хотим есть, и не возвращаем ее через месяц обратно.

Глаза Гериберта наполнились слезами.

— Прекрати выть, воют только гиены! Настоящий лев рычит. Ну да ведь ты не лев, ты трусливый книжный червяк!

Отец хлопнул дверью и потому не услышал, как Гериберт упрямо крикнул:

— А все-таки я лев! Ты еще в этом убедишься!

Мама с жалостью и любовью взглянула на него. Нет, Гериберт и вправду не лев. Одни очки чего стоят! В стае хватает близоруких львов, но очки никто из них надеть не решается. Лучше уж промахнуться в прыжке, а после объяснять, что сделано это нарочно, для остроты ощущений. Ясно одно: Гериберту здесь оставаться нельзя, иначе отец рано или поздно его загрызет. Такого Рита допустить не могла: она любила сына. И к тому же полагала, что раз уж очки — довольно дорогие — куплены, пусть Гериберт годик-другой их поносит.