Чистое золото

Слово опять взял директор прииска.

— Выступление товарища Таганашева было совершенно неожиданным для нас, — сказал он, — но это очень удачное выступление. Кроме того, что Ион Иванович принес нам богатый подарок и сообщил интересные сведения, его радостно было слушать, потому что мы еще раз увидели, как правда советского строя побеждает самые закоренелые предрассудки и ошибки. — Он внимательно оглядел собрание. — Товарищ Таганашев говорил очень искренне и подтвердил мнение, которое давно создалось у руководства прииском относительно шахты Лиственничка.

И тут Тоня услышала голос отца.

— Разве руководство этим вопросом занималось? — крикнул с места Николай Сергеевич.

Он никогда не позволял себе прерывать выступающих, тем более директора. На этот раз, видно, не мог удержаться.

— Занималось, товарищ Кулагин, — торжественно ответил директор. — Знаю все ваши тревоги по этому поводу. Знаю и то, что вы сердитесь на инженера Каганова. Михаил Максимович — человек осторожный, он не хотел вас раньше времени обнадеживать. Ведь чтобы начать работы, нужно было убедиться в рентабельности Лиственнички. И мы предприняли тщательную проверку. Вы знаете, что самые опытные горные разведчики всегда стараются найти знающих людей, старожилов. Нити протянулись к бывшему маркшейдеру Петрицкого. Он только вчера приехал по нашему вызову. Товарищ Червинский, прошу вас…

Директор отошел, и его место занял никому не знакомый человек. Он был очень стар, тщедушен и одет в какой-то длинный, узкий пиджак. Быстрые маленькие глаза его боязливо мигали.

— Мне действительно пришлось несколько лет работать у Петрицкого, — раздался в наступившей тишине его слабый, дребезжащий голос. — Шахта Лиственничка считалась очень богатой. Перед своим отъездом на Украину я видел последние пробы. Они были… гм… вполне удовлетворительны по содержанию золота в шлихе. Уже много лет спустя я узнал, что шахта признана нерентабельной и затоплена. Помню, я был весьма удивлен…

— Подумайте, люди! — прозвучал вдруг бас тетки Матрены Филимоновой, аккуратно ходившей на все собрания. — Сколь долго шахта завалена стоит, а там, может, голимо золото! [16]

— А что же вы, гражданин, столько времени об этом молчали? — возмущенно крикнул Николай Сергеевич.

— Я? — замигал глазами бывший маркшейдер. — Я живу на Украине, товарищ, отстал от этих мест… понятия не имел, что тут делается. Вот случайно в Новоградск приехал, узнал, что меня разыскивают, а то бы…

Он не договорил и стал спускаться со сцены.

— «Понятия не имел»! — проворчала Филимониха. — А кабы имел понятие, дак что ему! Голова о нашем золоте не болит!

Маркшейдер съежился на стуле около сцены, но о нем сейчас же забыли. Люди начали выступать с предложениями по всем затронутым вопросам, и наконец взял слово парторг.

Когда его высокая фигура двинулась к рампе, люди притихли. Глубоко запавшие глаза парторга оглядели зал, и неожиданно этот молчаливый человек улыбнулся чуть лукаво и дружественно.

— Ну, Виктор Степанович говорил о том, что мы предполагаем делать на Таежном, а я скажу, какие перемены произойдут во всем нашем районе.

Он рассказал, что с будущего года в строй должны вступить новые прииски: Ближний, Отвесный, Золотой Бугорок, Комсомолец. Приисковое управление Таежного будет руководить огромными работами и планировать большую программу золотодобычи. Трест выделяет для новых участков много механизмов, технических материалов и специалистов. Намечено строительство больших электрических драг, установка передвижных золотомоек и драгляйнов. Вскрыша торфов будет производиться при помощи гидравлических установок, экскаваторов и тракторных скреперов. Вскрышные работы будут вестись круглый год, в зимнее время применят взрывы.

— Вот каковы наши перспективы, товарищи. Скажу вам больше. Геологоразведочные работы, которые мы широко развернули, и вновь открытые прииски отстоят от управления, как в старину говорили — от резиденции, на пятьсот-шестьсот километров. Все эти участки получат радиосвязь с приисковым управлением, телефон, и, кроме того… — парторг прищурился, ожидая впечатления от своих слов, — трест решил выделить управлению для связи с новыми предприятиями два небольших самолета.

Вспыхнули аплодисменты. Люди в зале зашумели, радостно и возбужденно переговариваясь.

— Отсюда следует, — продолжал парторг, — что большие суммы будут отпущены нам на строительство приисковых клубов, библиотек, красных уголков, всевозможных курсов для горняцкой молодежи, стадионов…

Когда стихли новые рукоплескания, он закончил:

— Таково наше будущее. И будущее очень близкое. А сейчас вернемся к сегодняшнему дню.

Предложения обсуждались и принимались одно за другим.

Решили закончить механизацию пятой и седьмой шахт еще в этом году, непрерывно вести во всех шахтах проверку породы на твердость и смелее заменять кайлу отбойным молотком. Для изучения работы лавным способом постановили командировать на прииск Тенистый двух человек, а всю не прошедшую техминимума молодежь обязать учиться.

Тоня ждала, что решат относительно Лиственнички, и сердце у нее совсем упало, когда директор сказал, что он всегда стоял и стоит за смелые начинания, но затевать работу в этом году считает нецелесообразным.

— Вы поймите, — говорил он, нахмурив брови и делая энергичные жесты: — обязательства, взятые на себя, мы выполнить должны. Все знают, что это вовсе не просто. Дать сейчас на голец машины нет никакой возможности. Абсолютно. Не дам ничего! — сердито сказал он. — Не имею права! И люди на счету. Если создавать бригаду, ей очень тяжело придется. Зачем же мучиться? Считаю так: теперь все силы — на выполнение плана, а с будущего года займемся Лиственничной.

— Мы лопатами согласны, без всяких машин! — крикнула Тоня.

— Сверх плана! Как подарок государству к Новому году! — поддержал ее кто-то, но в волнении она не узнала голоса.

Парторг стремительно поднялся с места:

— Я считаю, что Виктор Степанович неправ. Страна наша всегда поддерживает молодежь. Это почин хороший. Пусть и нелегко ребятам придется, зато покажут, на что способны. Как думаете, товарищи?

В зале одобрительно зашумели, и директор неожиданно подобрел, засмеялся и сказал, что не хочет мешать молодежи:

— Коли не боятся, пусть начинают. Пусть и запись сейчас произведут. Над списком я потом подумаю — кого можно послать на голец, а кого нельзя.

— Перспективы наши огромны, — снова возвысил голос Трубников, — но надо учесть, что мы работаем первый послевоенный год. Сейчас конец года, время трудное, и люди у нас пока самый дефицитный материал. Много народу мы на эту работу выделить не можем, не можем дать и техники. Работа па гольце планом не предусмотрена. Значит, бригада должна взять на себя очень тяжелый труд, чтобы добиться восстановления старой шахты и произвести в ней первые пробы. Выступления товарищей Таганашева и Червинского очень убедительны, но полной уверенности все же не дают. В случае удачи мы будем добиваться немедленной механизации Лиственнички. А сейчас наша надежда — на молодежь, на ее упорство, смелость и выносливость.

Слобожанин начал запись в бригаду.

— Меня! Меня запиши! — громко крикнула Тоня, боясь, что Кирилл не услышит.

Но он быстро записал ее фамилию и сказал:

— Есть, Кулагина.

— Мохова запишите!

— И Савельева! Савельев Иннокентий!

— Блохину Зинаиду! — пронзительно крикнула Зина из середины зала.

— Эх, мне, что ли, к вам податься? В бюро — то скучно сидеть… — прошептала Тоне Стеша и, поднявшись, приставила ко рту ладони: — Кирюша, меня! Сухих моя фамилия!

— Маврина, прошу вас, — солидно сказал Санька.

Николай Сергеевич вскочил, как ужаленный осой, грозно посмотрел на Саньку и снова сел:

— Ты что, очумел? На пневматику тебя хотели поставить! Мечтал ведь об этом!

— Знатный забойщик! — послышалось отовсюду.

— А я и там знатным буду! — нахально отозвался Маврин. — Чем скорее шахту пустим, тем скорее план на перевыполнение пойдет. А перфоратор?.. Да я на Лиственничке многоперфораторное бурение вводить буду. Нужны, выходит, и там крепкие работнички.