Кот, который приезжал к завтраку

Чёрно-белый кот со щегольскими отметинами, любопытствуя, пробрался в самый центр компании и был представлен как Тулуз. Он уселся прямо напротив Квиллера и принялся выскребать себе уши.

— Нам хотелось породистого, — сказала Милдред, — но Тулуз однажды пришёл к нашим дверям, да так и остался.

— Его окрас отлично гармонирует с жёлтым цветом, которого так много в доме, — заметила Полли.

— Вы считаете, его слишком много? Это мой любимый цвет, и я склонна им злоупотреблять.

— Нет, что вы. Жёлтый — это цвет солнца, он создает атмосферу счастья.

— Тулуз милый кот, — сказал Райкер, — но у него есть одна скверная привычка. Когда Милдред готовит, он налетает на кухонный стол и тибрит креветку или свиную отбивную прямо у неё из-под носа. Когда я жил в Центре, у нас был такой кот-стололёт, и мы излечили его от этой привычки, брызгая на него водой из бутылки. Мы мочили нашего любимца всего парочку недель (по слогам: мо-чи-ли), в конце концов на него снизошло озарение, и он стал почитать собственность до конца дней своих — кроме тех случаев, когда мы отворачивались.

Вечер окончился раньше, чем обычно, потому что Полли на следующий день работала. Ни у кого другого воскресных обязанностей не было. Райкер из-за недавней своей женитьбы больше не проводил по семь дней в неделю в офисе, а Квиллерова жизнь была бессистемна, кроме кормления и вычесывания сиамцев да мытья их туалета. «Прежде в моем облике, — любил он говорить, — было что-то от журналиста, теперь же я чувствую себя подручным и подхвостным — у парочки кошек».

Они с Полли возвращались в Пикакс, где у неё была квартира на Гудвинтер-бульваре, недалеко от квиллеровского яблочного амбара. Едва они отъехали от дома у озера, он мрачно поинтересовался:

— А что это ещё за поездка в Орегон? Ты мне ничего не говорила.

— Извини, дорогой. Моя соседка по комнате в колледже позвонила перед тем, как ты за мной заехал, и приглашение было так неожиданно, что я с трудом понимала, как тут решить. Но у меня есть две недогулянные недели отпуска, и я никогда не видела Орегона. Говорят, это прекрасный штат.

— Хмм, — пробормотал Квиллер, обдумывая все стороны этого внезапного решения. Однажды она уехала в Англию и там серьёзно заболела. В другой раз уехала на уик-энд в Локмастер и встретилась там с другим мужчиной. Наконец он спросил: — Мне кормить Бутси, пока тебя не будет?

— Спасибо, Квилл, но на самом деле ему нужно, чтобы кто-нибудь при нём жил постоянно. Моя невестка счастлива будет ко мне переехать. Когда я вернусь, нам следует серьёзно подумать о том, чтобы провести уик-энд в каком-нибудь симпатичном ПП.

— Вдыхание ирисочных испарений может быть опасно для нашего здоровья, — возразил он. — Безопаснее будет слетать в Миннеаполис с четой Райкеров. Ты с Милдред бегала бы по магазинам, а мы с Арчи смотрели бы футбольные матчи. — Квиллер в нерешительности пригладил усы, раздумывая, насколько ей открыться. По поводу нынешней ситуации он испытывал противоречивые чувства: когда они с Райкером работали на большие газеты Центра, то принципиально не связывались ни с рекламодателями, ни с лоббистами, ни с политиками. Теперь же Райкер сдружился с Доном Эксбриджем, и фирма «XYZ Энтерпрайзес» стала основным рекламодателем «Всякой всячины». Эксбридж предоставил Райкерам коттедж на медовый месяц, ускорил строительство пристройки к дому у озера.

Квиллеру это не нравилось. К тому же он устал разговаривать сам с собой — в здешнем городке всё было непривычным. Население оказалось столь малочисленным, что горожане постоянно сталкивались в церквях, в тайных масонских ложах и клубах по интересам. Все они состояли в родстве или в дружеских отношениях. Все приходили друг другу на выручку. А случалось, и покрывали друг друга. Он встречал Дона Эксбриджа в компании общих знакомых и в пикаксском Патриотическом клубе и находил его душевным, приятным в общении человеком, у которого всегда наготове рукопожатие и комплимент. Его оживленное лицо выглядело стерильно чистым и словно бы отполированным, такова же была и его яйцевидная голова, которую лишь над ушами окаймляла каштановая поросль. Эксбридж был мозговым центром фирмы «XYZ» и в шутку поговаривал, что его череп может взрастить либо идею, либо волосы, но не то и другое разом.

— Ты нынче вечером подозрительно безмятежен, — сказала Полли. — Да было ли у тебя когда-нибудь такое хорошее время? Ты замечательно выглядишь — лет на десять моложе своего возраста.

Под курткой на нём был её подарок ко дню рождения — отчаянно полосатая рубашка с белым воротником и узорчатым галстуком.

— Спасибо. Ты и сама выглядишь что надо. Рад видеть, что ты носишь яркие цвета. Полагаю, это значит — ты счастлива.

— Ты же знаешь, что счастлива, счастливее, чем когда-нибудь!.. Как тебе обстановка у Милдред?

— Хорошо, что она избавилась от всех этих стеганых обивок. А жёлтый цвет, мне кажется, смотрится весьма недурно.

Они свернули на Гудвинтер-бульвар, улицу старых каменных особняков, которая вскорости должна была стать территорией нового колледжа. Клингеншоеновский фонд купил этот участок и принес его в дар городу. Постоянно велись дебаты, каким из двух имен следует назвать колледж — в честь Гудвинтера, основавшего город, или в честь чудака Клингеншоена, который был жуликоватым содержателем салуна. Квартира Полли располагалась в каретном сарае за одним из особняков, в нескольких минутах ходьбы от библиотеки, и в намерениях своего домовладельца она была уверена.

— Здесь всё оживет, когда откроется колледж, — напомнил ей Квиллер.

— Всё это отлично. Люблю, когда кругом молодежь, — ответила она и лукаво добавила: — Хочешь подняться и пожелать Бутси спокойной ночи?

Позже, возвращаясь домой, в амбар, Квиллер размышлял о риске — на две недели выпустить Полли из поля зрения. Лучшей подруги ему не найти: любящая, привлекательная, интеллигентная женщина, вдобавок ровесница, чей мягкий, бархатистый голос не переставал вызывать у него трепет.

«В Орегоне может что угодно случиться», — говорил он сам себе, включая в машине радио. После обычной пятничной трансляции футбольного матча между командами Мускаунти и Локмастера диктор сказал:

«В отеле Грушевого острова произошел ещё один серьезный инцидент — второй за неделю. Сегодня вечером, в одиннадцать пятьдесят, в бассейне Отеля был найден утонувший мужчина. Имя жертвы пока не сообщается, но полиция утверждает, что это не житель Мускаунти. Этот трагический случай произошел вслед за отравлением пятнадцати постояльцев отеля, трое из которых находятся в тяжелом состоянии. Администрация предполагает, что причина отравления — несвежие цыплята».

Едва добравшись до амбара, Квиллер позвонил Райкеру:

— Слышал ночные новости?

— Позорище! — прорычал издатель. — Остров получил такую мощную рекламу в прессе, что СМИ накинутся на эти несчастные случаи, как свора голодных собак! Что меня беспокоит — так это последствия, которые этот скандал будет иметь для отеля и другого бизнеса. Они ведь рискнули чёртовой уймой денег на этих проектах.

— Ты и впрямь считаешь, что эти происшествия из разряда несчастных случаев?! — съязвил Квиллер.

— А, снова-здорово, опять ты за своё! При твоих-то мозгах ты за каждым кустом волка видишь! — парировал Райкер. — Погоди минутку, Милдред пытается мне что-то сказать. — После паузы он снова вернулся «в эфир». — Она просит, чтобы ты снова подумал о поездке на остров вчетвером, когда Полли вернётся из отпуска. Она считает, это было бы здорово.

— Ну… Ты же знаешь, Арчи… я не езжу на курорты, в круизы и так далее.

— Знаю. В отпуске ты любишь поработать. Ну, во всяком случае, переспи с этой мыслью. Это было бы приятно девочкам… а раз уж ты такой трудоголик, то как насчёт того, чтобы летом писать по две колонки в неделю вместо одной? Штатные сотрудники разъедутся в отпуск, и у нас будут проблемы с материалом.

— Отговори их от поездки на Грушевый остров, — сказал Квиллер. — У меня предчувствие, что древние боги острова хмурятся.