Дядя Митя — Айболит

КАМЫШОВАЯ МУХА

Однажды утром, сильно прихрамывая на раненую лапу, Милорд все же отправился в Кордон. Обходя дозором собачьи присутственные места, пес очутился на горе около громоздкого, выкрашенного в синий цвет строения.

— Вот те на! — вдруг послышался насмешливый голос над его висячим ухом. — Лопни сто моих глаз, открытых наукой, если это не породистый гончий пес со смешной фамилией Милордов!

Милорд гордо поднял морду и увидел лишь пустое высокое крыльцо. Ступеньки вели к обитой кожей двери. В центре двери белела табличка

Гончий пес, недоумевая, еще раз оглядел избу сверху донизу, обнюхал все углы и даже сунул морду под крыльцо. Не обнаружив хозяина насмешливого голоса, Милорд сильно озадачился.

— Чего таращишься, пегий? — дружелюбно осведомился тот же невидимый голос.

Звук голоса напоминал нудный вой ветра в полой камышовой дудке, но проскальзывали в нем и железные нотки.

— Может быть, дружище, ты и видишь меня одним из своих чудных глаз, — хмуро отозвался Милорд, — да вот я тебя обоими не разгляжу!

Гончаку очень не нравилось беседовать с духом или незримой тенью, но и тут он сохранял большую выдержку и такт, не срываясь на лай.

— Тогда познакомимся ближе — я не гордая! — предложил хозяин трубчатого голоса.

Не успел Милорд мигнуть — на кончик его холодного носа встала на стоянку — припарковалась — нудная особа с крыльями.

— Большая камышовая муха! — непринужденно представилась особа. — Можешь называть меня Фаиной, хотя по-настоящему я Фаина Рептильевна.

— Первый раз о такой слышу! — изумился гончак, разглядывая необыкновенную летающую особу. — А ведь всю энциклопедию Брема просмотрел внимательно.

— И не мог слышать, дружок, — наставительно сказала большая камышовая муха. — Я родилась много позднее уважаемого профессора Брема. Вполне естественно, что мое появление на свет еще не отмечено в ученых трудах и книгах. Однако я летаю, значит, существую.

«Обыкновенное комнатное назойливое насекомое, — думал Милорд, расхаживая по двору с мухой на носу. — Только, может быть, несколько крупнее и нахальнее. Били, стало быть, ее мало, наши комнатные мухи много пугливее».

— И кроме всего прочего я — волшебница! — вдруг открылась ни с того ни с сего Фаина Рептильевна, вроде пожаловалась. — Превращаю, бесплатно, один вид зверей и птиц в другой. Могу, к примеру, барсука превратить в ужа, гусеницу-многоножку — в дятла. Но только на час. А потом все опять становятся похожими на себя.

— Неинтересное занятие! — прямо высказался пес. — На белом свете есть дела поинтереснее.

— Глупое домашнее животное! — обиделась камышовая муха. — А еще жил в прихожей у культурного человека! Чудесами я занимаюсь в свободное от работы время. Но это тоже работа. Я наказываю тех, кто обижает слабых и маленьких. Правда, иногда перепадает ленивым и упрямым. А вот сотворить зло не могу, если бы даже и пожелала. Все мои достоинства начинаются с корня. И корень тот — «добро».

«Ну и ну! — подумал ошеломленный гончак. — Какие такие качества живут в мушиной душе?»

— Я добробрюзжащая, — продолжала камышовая муха. — Доброжелательная… Добросердечная… Добронравная…

— Сочувствую, уважаемая, — наконец опомнился пес. — Однако я добрый час разговаривал с тобой на отвлеченные темы, а добром так и не выяснил, что ты делаешь.

Камышовая муха взлетела с собачьего носа и бешено закружилась в воздухе. Она вращала жесткими прозрачными крыльями быстрее, чем крутятся лопасти мощного вертолета, и при этом пронзительно трубила и ликовала на всю окрестность.

— Я — санитар! — протрубила муха, насладившись полетом и произведенным, как она считала, впечатлением. — Я — лучший ветеринарный лекарь колхозного стада! Мы исцеляем колхозных и личных животных: лошадей, коров, гусей, коз, баранов, индюков и даже ослов. Мы лечим и ничейных породистых и обычных собак и кошек!

— Позвольте полюбопытствовать, кто это — «мы»? — смиренно поинтересовался гончий пес, сильно озадаченный таким резким поворотом дела.

— Главный ветеринарный врач колхоза Дмитрий Сергеевич Донников да я! — объявила изумленному Милорду муха, пуще прежнего засуетилась в воздухе — живой пропеллер — и пропала с собачьих глаз.

Милорд похромал к калитке — надо было поискать на улице чего-нибудь съестного. Но в это время Дверь ветеринарной амбулатории шумно распахнулась, и на выскобленном до белизны крыльце появился высокий человек с добрым лицом и живыми добрыми глазами. Пес решил немного подождать во дворе.

Оценить доброту человека Милорд мог с первого взгляда, мог определить даже ее степень и силу. Искусству понимать все оттенки доброты и недоброты гончак научился, ежедневно общаясь с бывшим хозяином, его семьей и разным охотничьим людом.

Добрый человек на крыльце ветеринарного пункта внушал Милорду доверие, а если еще откровеннее — симпатию.

— Фаина! — негромко позвал человек в белом халате и в шапочке, всматриваясь в заросли репейника во дворе и в тучи мух над ними. — Лети сюда, голубушка, дело приспело важное!

— Слыхал, Милордов? — уколола пса с высоты камышовая муха. — Утро еще только началось, а я уже — нарасхват. У доктора без меня ни одно доброе дело не начинается.

Фаина свечой взвилась к верхушкам тополей, облетела двор и опустилась на большой синий крест, нанесенный на белом, как снег, круге. Этот знак скорой ветеринарной помощи придавал серьезность и солидность потертой кожаной сумке доктора Донникова. Камышовая муха с первого дня службы в амбулатории превратила походную сумку ветеринара в место своей стоянки, а если точнее — висянки. Здесь Фаина выслушивала разные лекарские приказы, отсюда она уносилась по ветеринарной надобности в ближние и дальние концы хозяйства.

— Доброе утро, Дмитрий Сергеевич! — поздоровалась муха, пританцовывая на тонких ножках.

— Здравствуй, дорогая Фаина! — ответил Дмитрий Сергеевич, довольный свежим утром, исполнительной помощницей, а также порядком на животноводческих фермах. — Дело вот какое. В аптеке совсем не осталось сухого тысячелистника. А ведь сейчас самая пора готовить телятам из лекарственных трав богатырские настои, кисели, желе да на зиму запасти их побольше. Травы в лесах нынче в рост человека вымахали, а лекарственные еще выше.

— Сейчас же облечу луга и поляны! — пообещала, взволнованная поручением, камышовая муха. — Я знаю, где большие плантации тысячелистника, шалфея, девясила высокого, ромашки лекарственной, щавеля конского… Это мы мигом, только собраться и отправиться… Это мы умеючи…

— Фаина! — укоризненно напомнил доктор. — Поменьше слов. Короткий ответ — лучший ответ.

— Что делать, если я крайне доброболтливая? — слегка порозовела от смущения камышовая муха. — Доброразговорчивая… Доброответная…

— Надо приготовить, Фая, ведро лекарственного киселя, — начал было говорить доктор, но его неожиданно перебил Милорд.

— И сварить бульон мясной… очень даже лекарственный, — вырвалось у пса откуда-то из глубины голодного тела. — Из лекарственных костей…

— Это чей такой красивый гончак? — только теперь дядя Митя заметил собаку, виновато опустившую голову, и легко сбежал по ступеням. — Заплутал, бедняга? Откуда ты взялся, такой породистый и поджарый?

Дмитрий Сергеевич погладил собаку и машинально, но внимательно, по профессиональной привычке ветеринарных врачей, осмотрел ей глаза, уши, пощупал нос.

— Так чей же ты, песик-твердоносик? — повторил ветеринарный доктор вопрос.

Не многие знают, что настоящие ветеринарные врачи быстро находят общий язык с животными. По крайней мере, эти доктора хорошо понимают, о чем думают дикие звери и птицы, домашний скот и в каком они настроении. Тут иной раз разговор вовсе не обязателен.