Преддверие (Книга 3)

- А то, что тебе нельзя оставаться одной ты, кажется, не понимаешь, противная девчонка? Дождешься того, что я вызову родителей из Лондона, пусть бросают все дела и разбираются с тобой сами... Стоите Вы после этого, mademoiselle, чтобы Вас навещали подруги?

- Какие подруги? - Лерик с удивлением подняла глаза и побледнела еще сильнее. - Тутти!

- Я отпросилась у madame Термье тебя навестить, - с трудом ворочая непослушным вдруг языком, выговорила Тутти. Еще недавно так терзавшие ее мысли о том. приходить ли первой к Лерику, испарились, будто их не было. Чтобы их не стало, довольно оказалось увидеть этот пугающий беспорядок в комнате, выступившие скулы на лице княжны, заметные даже под кружевом кофты ключицы. Теперь Тутти по-настоящему поняла то, что казалось ей прежде непонятным во всем облике княжны: это было знание физического страдания.

Физическое страдание Тутти доводилось видеть и прежде, но это было другое страдание, причина его всегда была проста и приходила извне - и чаще всего этой причиной был выстрел. Это же страдание таилось внутри княжны, как будто какая-то злая сила, слишком большая для этого хрупкого тела. Физически крепкая. Тутти с мистическим ужасом почувствовала болезнь Лерика как вселившегося в княжну злого духа.

Не зная о мыслях Тутти, Лерик, казалось, не находила в своем состоянии ничего страшного.

- Как ты... себя чувствуешь?

- Хорошо. Только слабость - у меня всегда после приступа слабость. Ты садись, пожалуйста.

- Ладно, не стану вам мешать, юные девы.

- Конечно, не мешай.

- Милая особа моя сестра, не правда ли, mademoiselle Баскакова? "Конечно, не мешай" - в виде признательности за неусыпные мои братские заботы, - с этими словами молодой князь скрылся в дверях. Его непринужденная веселость, сначала шокировавшая Тутти в беспорядке этой комнаты, становилась ей понятна.

- Ты что, сразу все эти книги читаешь?

- Это детские. Я люблю пересматривать свои старые детские книги, когда болею, - улыбнулась Лерик, откладывая книгу, которая была у нее в руках. Серо-зеленая обложка показалась Тутти знакомой.

- Лагерлеф? Тебе нравится?

- Нет. Мне она и в детстве не нравилась - по-моему, так писать о Христе глупо.

- По-моему, тоже, - подхватила обрадованная легко завязывающимся разговором Тутти, - особенно эта история про глиняных птичек. Да и про пальму не умнее.

- Лучше всего тут история про рыцаря, который нес свечу от Гроба Господня. Когда и грабители нападают, а он не может сопротивляться, чтобы свеча не погасла, и все им отдает, помнишь?

- Да, это, конечно, лучшая, - как всегда, Лерик и Тутти, увлеченные разговором, забывали удивляться тому, до чего совпадали их мнения. - Но и она какая-то... детская. Я никогда не любила детских историй - по-моему, лучше настоящая история.

- О, еще бы! Знаешь историю про Годвина, как Эдуард Исповедник обвинил его на обеде в убийстве принца Альфреда? - Лерик рывком села на постели и обхватила руками хрупкие, даже под одеялом, коленки.

- А Годвин поднялся за столом с куском хлеба в руке и сказал: "Пусть я подавлюсь этим хлебом, если я виновен!" - откусил хлеб, подавился и умер!

- Ведь это же было на самом деле... Я не люблю сказок, я люблю настоящее...

- А ты знаешь историю о том, как Черный Дуглас вез в золотом ларце сердце Брюса?

- Сердце Брюса? - непонятно отчего, но Лерик посмотрела на Тутти почти с испугом. - Брюса?.. Нет, не знаю, расскажи! Что ты знаешь о Брюсах?

- Что они пришли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем, а откуда они взялись в его войске - неизвестно. Вильгельм Завоеватель сделал Брюсов баронами. Несколько столетий спустя Давид I Шотландский гостил в Англии и так полюбил тогдашнего Брюса, что подарил ему Анандэйл в Шотландии, и Брюсы стали лордами Анандэйлскими. Потом один из них женился на племяннице Уильяма Льва, короля Шотландского, а еще некоторое время спустя Роберт Брюс сел на шотландский престол. Его сын Давид тоже был королем, но жил недолго. А потом, по женской линии, через Марджери Брюс, королями стали Стюарты. Больше всего историй рассказывается о короле Роберте... А из них мне больше всего нравится про Черного Дугласа. Когда король Роберт умер, надо было, как он завещал, отвезти его сердце в Святую Землю. Сердце набальзамировали и положили в золотой ларец, и вассал короля Роберта Черный Дуглас сел на коня и повез его в Святую Землю. Но на пути его встретили сарацины, которых было множество. Дуглас начал рубиться с неверными, и они один за другим падали под его мечом, но на месте каждого сраженного в бой вступал еще десяток. Тогда Дуглас понял, что ему не одолеть неверных, и швырнул в них ларец с сердцем, громко призывая на помощь своего короля. И произошло чудо: сарацины в ужасе обратились в бегство. Ты разве не знала этой истории?

- Нет, - в лице Лерика очень явно боролись желание что-то сказать и сомнение. - Про Черного Дугласа я не знала. Но я знаю про Черного Глебова.

- Про кого?

- Про Черного Глебова, - очень серьезно повторила Лерик. - Но, знаешь, я не стану тебе этого сейчас рассказывать. Лучше, когда, мне можно будет вставать, я покажу тебе одну вещь... Из нашего масонского архива.

- Масонского?

- Да... Понимаешь, ведь у нас было очень много масонов в роду - и так, за двести с лишним лет, с конца семнадцатого века, собрался очень большой архив масонских документов. По большей части его собирал сенатор Гавриил Петрович Гагарин, который имел огромное влияние в масонстве, но не только он, конечно. Вот, года два назад, я тогда болела хуже, чем сейчас, Петька мне как-то рассказал историю о Черном Глебове, а потом я и сама ее прочитала. Я тебе все покажу, когда встану.

Девочки расстались еще ближе, чем были до ссоры.

31

Это была массивная дубовая дверь, двустворчатая, напоминающая глухие ворота.

- Заперто? - с недоумением посмотрев на княжну, спросила Тутти. - А почему нет ни ручки, ни замочной скважины?

- Это же архив, - Лерик, приподнявшись на цыпочки, отодвинула какой-то деревянный щиток рядом с дверью. Открылся ряд металлических кнопок с цифрами от нуля до девятки. - Дверь открывается шифром. А если неправильно набрать, то загудит...