Энтомоптер

Крылья поднялись, на мгновенье заслонив от меня солнце, потом сильно пошли вниз, и из-под них вымахнуло облако пыли, в котором закружились обрывки Тошкиного билетика.

Я нажал изо всех сил.

Кулисный механизм под рулем застрекотал, как большая швейная машина, громко фыркнули крылья, энтомоптер дернулся вперед, и передо мной мелькнули плечи отскочившего в сторону Юрки.

А потом меня слегка наклонило вправо, и кусты, у которых стоял Борька, вдруг провалились вниз, сам Борька странно укоротился, и его тотчас закрыла красная чешуя черепичной крыши, которую я увидел сверху. Крыша стремительно скользнула в сторону, щеки мне лизнул ветерок, под ногами мелькнули прямоугольники дворов, пушистые вершины яблонь, все это ушло куда-то вбок и вверх; сильно поддало снизу, и энтомоптер, прокатившись несколько шагов по дороге, замер, раскинув неподвижные крылья.

Я оглянулся и медленно, словно просыпаясь, сообразил, что машина огромным прыжком перенеслась через дом Инженера, пролетела над всем кварталом и опустилась посреди Баксанской улицы. Опустилась потому, что я, нажав несколько раз на педали, перестал их крутить - и крылья автоматически перешли на планирование!

От дома ко мне уже мчались ребята, крича и размахивая руками, и какая-то женщина стояла у водоразборной колонки, позабыв про ведро, через край которого хлестала вода, и, обалдело раскрыв рот, глядела на меня и на энтомоптер.

10. Последний отчет

Вот что мы написали в тот вечер Инженеру, истратив на черновики листов двадцать бумаги:

"Владимир Августович!

Сегодня мы, наконец, собрали машину. Шпильки закрепили корончатыми гайками и зашплинтовали, как вы нам велели.

Потом оросили жребий, чтобы все было по-честному. Полет вытащил Коля Соколов. Он перелетел через дом и сел на дорогу. Всего пролетел двести семнадцать шагов. Для верности мы измерили два раза. Взяли среднее.

Сбежалось много народу, особенно мальчишек, и нам пришлось увезти энтомоптер во двор и ничего больше не предпринимать, потому что ваша соседка через два дома, Андреиха, криком кричала, что мы хулиганы и можем даже спалить дом. Некоторые за нас заступались, говорили, что эта машина большое изобретение, но Андреиху никто не мог перекричать.

Мы сидели до темноты в комнате, а потом вывели энтомоптер за поселок, туда, где начинается кукурузное поле, и там выпало лететь Антону. Он крутил педали изо всех сил, но энтомоптер только подпрыгивал на месте, примерно на полметра в высоту, и никак не взлетал. Потом сел Боря Линевский, за ним Юра Блинов, но ничего не получилось. Мы осмотрели энтомоптер, проверили крылья и все соединения. Все было в полном порядке. Пробовали раз десять, но от земли так и не удалось оторваться. Почему - до сих пор не знаем.

Юрка говорит, что, наверное, нарушилась координация движения крыльев.

Нам очень хочется, чтобы вы поскорее поправились и увидели, какая замечательная машина знтомоптер, и порадовались бы, что все расчеты оказались правильными.

Николай, Борис, Юрий, Антон".

Мы не написали, что человек десять мальчишек выследили, как мы катили энтомоптер к кукурузному полю и наблюдали за нашими неудачными попытками взлететь.

Не написали и о том, что неведомо откуда опять появилась Андреиха и снова кричала про хулиганство, про наших родителей, которые неизвестно куда смотрят, и про милицию.

Эти мелочи теперь не имели значения. Главным было то, что у человечества, наконец, появился аппарат, о котором оно жадно мечтало больше двадцати столетий.

Все оказалось очень просто, так же просто, как в изобретении маски для нырянья. Сначала думали, что можно надеть специальные водонепроницаемые очки, взять в рот конец длинной трубки, другой конец укрепить на поплавке и плавать под водой, сколько душе угодно. Пробовали, но ничего не получилось. Оказалось, что под водой давление больше, чем давление воздуха снаружи, и воздух на глубину не идет. Долго ломали головы, прежде чем догадались укоротить трубку и сделать ее жесткой.

Так вот этот шаг от длинной трубки к короткой люди не могли сделать четыреста лет!

С энтомоптером получилось то же самое. Прежде чем люди поняли, что полет стрекозы проще, чем полет птицы, и даже проще, чем принудительно-парящий полет современного самолета, прошло шестьдесят лет.

И человеком, который понял это первым, был наш Инженер!

Вот почему мы несли в больницу нашу записку, как знамя победы.

Опять над землей стоял синий сверкающий день и по небу разлеглись ленивые облака. Только теперь они не казались такими далекими. Можно было запросто прогуляться между ними, похлопать их по мягким рыхлым бокам, заглянуть в голубые, клубящиеся провалы, и даже отпихнуть в сторону какое-нибудь путающееся под ногами облачко.

Все в мире светилось праздничной красотой: деревья, крыши домов, лица прохожих и скромные булыжники мостовой. Никогда еще наш город не был таким красивым.

Когда впереди показался светло-серый больничный корпус, мы не выдержали и помчались к нему, обгоняя друг друга.

Я представил себе, как будет рад Инженер, как откинется он на подушку, прочитав наше послание, и на его бледном лице появится светлая улыбка, которую мы так любили.

Тяжелая дверь приемного покоя гулко хлопнула - ее не успел придержать Борька.

Из справочного окошечка выглянула дежурная сестра и погрозила нам пальцем.

- Тише! Вы что, с ума сошли?!

Юрка протянул ей синий конверт.

- Вот. Передайте в седьмую палату.

Дежурная взяла конверт, прочитала фамилию и покачала головой.

- В седьмую палату ничего не принимаем.

- Почему? - сунулся вперед Тошка. - Всегда передавали, а сегодня не принимаете? Знаете, какая это записка? Ее обязательно нужно передать.

- Не передам ничего, - повторила сестра и возвратила конверт Юрке.

- Может быть, все-таки скажете, почему? - спросил Юрка, оттесняя Тошку и всовывая голову в окошечко.

Мы навалились на его плечи и тоже заглянули в стеклянную клетку дежурной.

Сестра ворошила какие-то бумаги на своем столике. Лицо у нее было сердитое.

- Почему? - спросил Борька и оперся на мою шею с такой силой, что я ткнулся в Юркину спину подбородком.

Сестра, наконец, подняла голову и посмотрела на нас.

- Приказ такой, понимаете? Ничего не передавать. Сегодня у него был кризис.

- Что, что? - переспросил Юрка.

- Кризис, - повторила сестра. - Человек из могилы выцарапался. Теперь необходим абсолютный покой. Чтобы никаких передач, никаких записок. А теперь идите. Некогда мне с вами разговаривать.

Она приподнялась на стуле и захлопнула окошко.

В то время мы еще не знали, что никогда больше не увидим Инженера.

Сначала его увезли в Пятигорск в бальнеологическую клинику, потом в Крым на окончательное излечение, а потом мы окончили школу, и наша компания разлетелась по всей стране.

Прошло много лет. Но до сих пор я вспоминаю нашего Инженера, и когда у меня что-нибудь не ладится, не выходит, я повторяю его слова:

- Самое высокое счастье - сделать то, чего, по мнению других, вы не можете сделать!

1 In optima forma (латинск.) - В наилучшей форме.

2 Verba magistri (латинск.) - Слова учителя.