Фредди и большой шурум-бурум

— Пощадите, пощадите, ваше хомячество! — прохрипел Карузо.

— Я бы на вашем месте, ваше хомячество, не стал меня есть. Знаете, я очень жирный. А слишком жирная пища вредна для здоровья, — просипел Энрико.

Не успел я придумать, как им ответить достойным образом, как обе свинки залились своим поросячьим смехом. Они катались по земле, нахально дрыгая лапами.

— Хорошего понемножку, — процедил я сквозь зубы. — Повеселились, и будет. Говорите, где сэр Уильям, и разойдемся по-хорошему.

Энрико поднялся на лапы.

— Ну что, скажем ему? — спросил он с хитрой усмешкой своего дружка.

— Вот еще! — пыхтя ответил Карузо, который тем временем тоже успел воздвигнуться и теперь не спеша полз по стенке клетки. — Вот так вот просто взять и сказать? Нет, только если он согласится принять от нас кое-что в подарочек! Мы же не можем отпустить дорогого гостя с пустыми руками? Точнее, с пустыми ушами!

— Правильно! — завопил Энрико. — Мы подарим ему нашу любимую песню!

— Послушайте, ребятки, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие. — Может быть, хватит? Скажите мне, где сэр Уильям, и я оставлю вас в покое.

— Он оставит нас в покое! Вот умора! Ты-то, может быть, и оставишь нас в покое, только вот мы не намерены оставлять в покое ваше хомячество! — рявкнул Карузо, и мне показалось, что он всерьез рассердился.

— Мы тебе даем информацию, а ты слушаешь нашу песню! Согласен? — хамским тоном спросил Энрико.

Что мне оставалось делать? Я кивнул, и они тут же затянули свою любимую песню «Плевали мы на все с высокой вышки».

Я вынужден был прослушать ее от начала до конца. Пока они пели, я стоял и наблюдал за ними. Пели они с наслаждением. Судя по всему, они не хотели никого обидеть. Им просто не хватало публики. Им самим, видимо, страшно нравится их сочинение, и они даже не подозревают, что кого-то такой текст может обидеть. То, что они не подозревают, нисколько их не извиняет. Наоборот, это только усугубляет их вину и лишний раз доказывает, что морские свинки очень наглые и противные существа. И к тому же непомерно тщеславные.

Ну вот. Наконец допели свою дурацкую песню. Интересно, что им теперь взбредет в голову.

— Могу я теперь узнать, где находится сэр Уильям? — невозмутимо спросил я холодным тоном, удивляясь собственному самообладанию.

— Можешь, — кивнул Энрико.

— И где же он, прошу прощения? — Я уже начал закипать.

— У тебя за спиной.

Я резко обернулся. И увидел сэра Уильяма. Его зеленые глаза мерцали в темноте.

ГЛАВА 12

— Тебе, наверное, известно, что мы, коты, прекрасно видим в темноте. — Сэр Уильям сверкнул глазами. — Я тут понаблюдал за тобой, мой друг, — продолжил он после некоторой паузы, — и мне бы хотелось с тобой поговорить.

Что значит «понаблюдал»? Я его тут ищу, а он, видите ли, наблюдает! Или это они мне такой экзамен решили устроить? Ну что ж, если это был экзамен, то, кажется, я его выдержал с честью. Я посмотрел на Энрико с Карузо. Они сидели, притихнув, и явно ждали, чем дело закончится.

— Пройдем в другую комнату, — сухо бросил сэр Уильям и первым пошел в кабинет.

Я покорно потрусил за ним. Нельзя сказать, что мне было приятно плестись в хвосте у сэра Уильяма. Он, конечно, окультуренный кот, благородный и воспитания превосходного, спору нет, но только великоват немного, с моей точки зрения, и черноват, пожалуй. Это особенно бросилось мне в глаза, когда мы перешли из темной гостиной в кабинет, где было чуть посветлее. От соседства с таким великаном мне снова стало как-то не по себе. Сэр Уильям остановился и повернулся ко мне.

— Хочу с тобой серьезно поговорить, — начал сэр Уильям бесстрастным голосом. — Ты использовал по отношению к Энрико и Карузо запрещенные методы. У вас, хомяков, есть свои способы, к которым вы прибегаете в целях нападения или защиты — все эти раздуванья щек, выпучивание глаз, шипенье, пуканье и прочее, все эти штучки действуют на некоторых действительно устрашающе. От испугу можно ведь и умереть. Зачем же ты, зная это, стал пугать Энрико и Карузо? Тем более что они не могут ответить тебе тем же! Знаешь, как называется такое поведение? — спросил сэр Уильям и вопрошающе посмотрел на меня, будто ожидая ответа.

Я помотал головой.

— Это называется нечестная игра, — строго сказал он и выпустил когти. — Мне бы хотелось, чтобы ты запомнил раз и навсегда: в нашем доме нечестные игры запрещаются. Таково общее правило, и изволь впредь соблюдать его.

Замечательно! А как называются, интересно, игры, которыми развлекаются его любимые свинки?

— Надеюсь, мы обо всем договорились? — спросил сэр Уильям.

Я кивнул. Судя по всему, он находил в порядке вещей то, что эти нахалы все время меня провоцируют. Ладно, оставим. Лучше буду молчать. Не в моих интересах сейчас ссориться с сэром Уильямом.

— Вот и славно, — подобрел сэр Уильям. — Ну, а теперь, дружок, выкладывай, зачем я тебе понадобился.

Хомяк его знает, что на меня нашло, но я чувствовал себя как жалкий проситель, которому милостиво предоставили высочайшую аудиенцию. Если бы у меня была хотя бы малюсенькая возможность самому разрешить свою проблему, я бы сейчас развернулся и ушел. Вместо этого я тихим голосом сказал:

— У меня есть к вам одна просьба, сэр Уильям. Дело в том, что мне бы очень хотелось кое-что написать… На машинке мастера Джона. Но одному мне с этим не справиться. Я слишком… Я очень легкий, и мне не нажать на кнопки, даже если буду давить на них всем телом.

— Кое-что написать? Вот как. — Сэр Уильям строго посмотрел на меня. — Ну, конечно, ты ведь у нас специалист в этой области. — Теперь его голос звучал значительно мягче. — А специалисты такого уровня не могут обходиться без букв. Такое рвение, конечно, достойно всяческих похвал, хотя и представляется мне проявлением некоторой ограниченности, если угодно. Надеюсь, я не обижу тебя, если скажу, что в этом узкоспециальном интересе мне видится, так сказать, некоторая односторонность развития.

Сэр Уильям разговаривал со мной подчеркнуто снисходительно, как будто перед ним был какой-то недоумок.

— Позвольте возразить, — ответил я, стараясь сохранять самообладание. — Я не считаю проявлением ограниченности или односторонности развития элементарное желание установить контакт с мастером Джоном.

— Очень интересно, — протянул сэр Уильям, смерив меня взглядом с лап до головы. — Вот что, оказывается, ты задумал. Хм.

Он скосил глаза на маленький столик с пишущей машинкой.

— Ну хорошо, давай посмотрим сначала на эту штуковину, — милостиво согласился он. — Карета подана, — добавил он с усмешкой, подставляя мне спину.

Я быстренько забрался, уцепился покрепче, и уже через секунду мы приземлились рядом с заветным предметом. Я спустился на стол и начал изучать это полезное устройство. Все так, как я и предполагал. На каждой круглой кнопочке была изображена какая-нибудь буква. Я положил одну лапу на букву «К», другую на букву «О», чтобы примериться.

— Видишь эти кнопки? Их нужно нажимать по отдельности, в определенном порядке, тогда получатся слова, — объяснил я.

— Ты полагаешь, что это большое открытие для меня? Могу только напомнить, дорогой, что и я иногда имею удовольствие наблюдать мастера Джона за работой. — Сэр Уильям улыбнулся мне своей изысканной улыбкой. — Насколько я понимаю, — продолжал сэр Уильям, — ты хотел бы, чтобы я взял на себя нажимание кнопок?

Я удивился такой его догадливости и молча кивнул. Все шло как по маслу!

— Это было бы очень любезно с твоей стороны. — Я был предельно вежлив.

Сэр Уильям задумчиво разглядывал меня.

— Все это замечательно, но есть некоторые сложности. Во-первых, я не специалист по буквам, как ты знаешь.