В долинах золотого песка

За десятилетие, с 1796 по 1806 г., производительность труда на Березовских промыслах выросла почти в два раза. Такое значительное повышение производительности труда было достигнуто без внедрения каких бы то ни было технических новшеств, исключительно за счет усиления эксплуатации горных рабочих, с которых заводчики выжимали все соки.

Непосредственным поводом к выступлению березовских рабочих людей послужил приказ управителей промыслов, предписавший мастеровым выйти на работу в праздник пасхи. Мастеровые ответили отказом. Угрозы прибывшего из Екатеринбурга горного начальника ни к чему не привели. Не помогли и увещевания священников, призывавших рабочих к покорности.

Вскоре на промыслы прибыл пермский берг-инспектор, а вслед за ним карательная воинская часть из 500 солдат. Около 800 мастеровых согнали к березовскому пруду и потребовали от них подписку о повиновении. Рабочие отказались. Тогда по приказу берг-инспектора солдаты окружили мастеровых, начали хватать наиболее активных и сечь их палками. Собравшиеся по другую сторону пруда березовские рабочие пытались прорваться на помощь своим товарищам. Это им не удалось. Отбив нападение, власти учинили жестокую расправу над мастеровыми. Людей избивали кнутами, палками и розгами. Лишь после этого окруженные мастеровые стали давать подписку о повиновении. «Екзекуция над мастеровыми» продолжалась несколько дней. 28 рабочих были прогнаны сквозь строй, сотни иссечены палками и розгами. Зачинщиков волнения предали военному суду.

Выступление березовских мастеровых не имело успеха, потому что они наивно верили, будто притесняет их только местное начальство, а стоит узнать об этом начальству высокому, а еще лучше царю — и справедливость тотчас же восторжествует. Эта наивная вера и определила мирный характер наступления, его плохую организованность и пассивность.

По мере роста русской золотопромышленности все более жестокой становилась эксплуатация рабочих рудников и приисков. Злейший враг трудового народа — царское самодержавие превратило золотой промысел в место каторжной политической ссылки. Во всероссийском централе — на Нерчинских рудниках добывали золото осужденные Николаем I на каторгу Якубович, Волконский, Артамон Муравьев, братья Борисовы, Давыдов и другие декабристы. Это им посвятил великий русский поэт А. С. Пушкин стихотворение, начинавшееся словами «Во глубине сибирских руд…», это об их скорбном труде писал в «Русских женщинах» Н. А. Некрасов.

Николай I и его сатрапы ревностно пеклись о том, чтобы закабаленным на золотой каторге людям не давалось никаких «послаблений». На многих промыслах работы начинались в 3 часа ночи и заканчивались в 8 часов вечера. Пески промывали при свете лучины…

Условия труда были одинаково тяжелыми и на рудниках, в сырых, душных и мрачных подземельях, и на приисках, под открытым небом, в стужу, в дождь и в снег.

В конце лета 1825 г. вспыхнули волнения на золотом прииске Шайтанского завода, принадлежавшего крупному золотопромышленнику Ярцеву. Несколько сот вятских крестьян были пригнаны на этот прииск «по договору». Однако заводоуправление Ярцева не выполняло условий даже этого кабального контракта. Крестьян обсчитывали, что называется, по всем статьям.

Когда обманутые люди отказались выйти на работу, требуя от ярцевских чиновников выполнения договора, на прииск в срочном порядке была вызвана карательная команда. Солдаты жестоко расправились с «непокорными». Зачинщики волнения были схвачены и «примерно наказаны». Крестьян силой заставили продолжать работы.

К 1831 г. относится выступление приписных крестьян, работавших на россыпях алтайских Колывано-Воскресенских заводов. Для подавления волнения на заводы прибыли казачья воинская часть и конный отряд жандармов. Более двухсот крестьян было посажено под арест. Однако приписные продолжали борьбу. Волнение было подавлено лишь после того, как карателям удалось схватить руководителей крестьянского выступления.

С каждым годом движение рабочих рудников и приисков принимало все больший размах, охватывая все новые и новые золотопромышленные районы.

В 1837 г. произошли волнения мастеровых и крестьян в енисейской тайге, в 1837–1840 гг. неоднократно выступали рабочие на золотых промыслах уральского заводчика Всеволожского.

Во время волнений на Троицких золотых промыслах, вспыхнувших в 1849 г., рабочие освободили группу своих товарищей, которых ожидало суровое наказание за то, что они не справились с дневным «уроком». Казаки и жандармы пытались схватить зачинщиков выступления, но рабочие взяли под защиту своих руководителей и отогнали полицейских. На прииск была вызвана большая воинская команда. Более пятидесяти рабочих были избиты, около двадцати взяты под арест.

Когда министр финансов сообщил царю Николаю I о выступлении рабочих Троицких золотых промыслов, царь написал на докладе своего министра: «Подобные попытки крайне вредны и надо, чтобы строгое наказание примером остановило подражание».

Охваченные ненасытной жаждой наживы, русские купцы и промышленники жестоко эксплуатировали не только ссыльных, но и «вольных» рабочих. Об этом ярко повествует «разгильдеевщина» — одна из самых страшных страниц в истории русской золотопромышленности.

В 1849 г. горному офицеру Ивану Разгильдееву было поручено развернуть работы на золотоносном месторождении на реке Каре в Забайкалье. Разгильдеев дал генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьеву обязательство — добыть на Карийских промыслах за лето 1850 г. 100 пудов золота при условии, если управление Нерчинских заводов выделит ему 4500 рабочих.

К осени 1849 г. по генерал-губернаторскому приказу на Кару были согнаны тысячи мастеровых из каторжан. Вскоре на Каре уже добывалось ежедневно 250 тыс. пудов золотоносного песка. Работы велись в вечной мерзлоте. Зимой Разгильдеев бросил всех рабочих на «вскрытие турфов», т. е. на удаление слоя, покрывающего золотоносный песок. Непосильный труд был взвален на плечи голодных раздетых людей.

Каждым восьми рабочим полагалось снять за день 1 куб. сажень скованного морозом грунта. Когда же в один из холодных февральских дней 1850 г. 30 каторжан одного из приисков не осилили свой «урок», приисковый смотритель приказал наказать розгами неповинных рабочих. Однако карийские мастеровые недолго молча наблюдали, как истязают их товарищей. Вооружившись молотками, они бросились на палачей и прекратили экзекуцию. Мастеровых ожидало жестокое наказание. Об этом «позаботилась» прибывшая на прииск воинская команда.

Рабочих секли розгами и палками, обирали штрафами. Свирепствовали тиф и цынга. В общих «палатах», на голых нарах, кишащих паразитами, находились мужчины и женщины. Умерших закапывали в мерзлую землю, без гробов.

Всю вину за эпидемии тяжелых болезней, уносивших тысячи человеческих жизней, Разгильдеев сваливал на… климат.

Этот крепостник, ханжа и демагог в одном из своих приказов, обращаясь к порабощенным людям, имел наглость писать: «Страдаю от того, что в рядах ваших многих вовсе не увижу, других нахожу в больницах или слабых от болезни. На три дня я вас увольняю от работы. В эти дни поблагодарим бога, дарующего нам силы, помолимся о благоденствии царя, дарующего нам великие милости, и за здоровье начальника края, столь отечески пекущегося о судьбе вашей. Отслужим панихиды об усопших товарищах ваших, насыплем большие курганы над могилами умерших в отвращение заразы и обойдем с иконами наши жилища и работы — отдохнем, возвеселимся духом и затем с новыми силами и бодростью примемся за работы».

Разгильдеевское лицемерие не знало границ. Разливая елей притворной «скорби» о бедственном положении мастеровых, жестокий поработитель тем же приказом (март 1851 г.) распорядился перейти от разделения рабочих на три смены к разделению их на две. А это значило, что работу, которую раньше выполняли трое, теперь должны были делать двое рабочих.

Дорогой ценой пота и крови рабочих выполнял Разгильдеев свои «обязательства» перед сибирским начальством и петербургскими властями. В течение ряда лет на Карийских золотых промыслах добывалось более ста пудов драгоценного металла ежегодно. Высшего предела добыча золота на Каре достигла в 1855 г. — 172 пуда. В последующие годы, однако, ввиду хищнического ведения горных работ, добыча резко упала (до 60–50 пудов в год). Тем не менее работы на Каре продолжались.