Легенды и сказы лесной стороны

Теперь Халзан обогнал Гюрзу и поплыл передом.

Так ободряя друг друга и меняясь местами, собаки

подплыли к другому берегу реки.

Встревожена деревенька Соколиная у лесной сте-

ны над рекой. Изо дня в день с той стороны Волги

далекий говор ветром доносится, чужой, басурман-

ский, злое лошадиное ржание, а воронье летит и ле-

тит туда, как на званый пир. И совсем нерадостную

весть принес вчера Савелий Обушок, зверолов, воро-

тившись с правого берега:

— За Волгой ордынцы!

Всю ночь соколинцы скарб да жито хоронили, ско-

тину в дебри прятали, а с рассветом затаились на бе-

регу в ракитнике, с копьями, топорами да рогатина-

ми. Недолго ждать пришлось. Вот с той стороны к реке

конные басурманы повыскакали, за двумя собаками

гонятся в диком порыве затоптать, захлестать. И тут

удивились соколинцы невиданному:

— Две собаки через Волгу плывут!

Посуматошились, погалдели ордынцы и ускакали.

Опустел правый берег, а к левому подплывали неви-

данные странные псы. И когда вышли они на берег

песчаный да отряхнулись от ледяной воды, шатаясь

от усталости, никто не грозил им ни копьем, ни то-

пором, ни нагайкой. Люди в овчинной одежде мани-

ли собак к себе ласковым жестом и словом, бросали

кости, кусочки хлеба и мяса. Но Халзан и Гюрза те-

перь не доверяли людям. Только на малое время они

замерли на месте, словно изучая взглядом толпу лю-

дей, один багряный, как сгусток крови, другая чер-

носпинная, желтомордая. И рысцой скрылись в при-

брежных зарослях. А соколинцы подивились дикости

собак:

— Басурманской породы!

С того осеннего дня Халзан и Гюрза прижились на

левой стороне Волги, в краю исконных русских зве-

роловов, но не подходили к жилью человека, а рыс-

кали по полям, лесам и долам, добывая себе пропи-

тание охотой на диких животных. Только в очень хо-

лодные ночи они подходили к деревне и ночевали в

ометах соломы, чтобы с рассветом снова скрыться в

лесу. И дивились смерды-звероловы неслыханным го-

лосам двух собак, когда они заливались на разные

голоса, заганивая добычу до изнеможения, насмерть.

Казалось, не две, а дюжина собак ревет, поет и пла-

чет в первобытном лесу.

А зверолов Савелий Обушок, после того как в ле-

су с басурманом из-за добычи поразмолвился, на

промысел за Волгу не ходил. Много дней и ночей в

своей избушке за работой сидел, наполнял колчаны

стрелами верными, убойными, чтобы хватило тех стрел

и на зверей лесных, и на ворогов лихих, алчных на

чужую добычу, на добро русское. Чернеет под меся-

цем деревенька Соколиная, словно шапка черная на

холм нахлобучена. Только в крайней к лесу избушке

оконце светится. При свете лучинки выскабливает

отрок стрелы кленовые, наконечники подлаживает и

камушком остро затачивает. А старая бабка Удола,

дремоту пересиливая, внуку помогает, лучинку сме-

няет, чтобы огонек не угасал, не чадил, а ровненько

светил. Не сидит без дела старая Удола. Каждую но-

вую стрелу под жаром очага калит, выдерживает, что-

бы лучинка, древко кленовое, была крепче кости соха-

того, не гнулась, не ломалась бы, пронизывала и зве-

ря и басурмана насквозь, как игла острая. А перед

тем как в колчан положить, стрелу клочком барсу-

чьей шкуры с пеплом протирала до светла, не пере-

ставая напевать, ворожить, внуку в охоте удачу су-

лить, на супостата-басурмана погибель накликала.

Ой, неспроста она прошлой ночью на берег Волги вы-

ходила в час самый полуночный, босая, с волосом

распущенным и, дрожа от стужи, богам своих пред-

ков молилась, глядя в лицо месяцу. И Волге, и земле

кланялась, и месяцу со звездами, просила наслать на-

пасть на ворога, что зверем напал и добычу отнял у

отрока, внука сиротского. И теперь при свете лучи-

ны колдует старая с верой жестокой в свою ворожбу.

После морозов уснула Волга, прошла холодная ме-

тель, засверкали под солнцем снега. Спит перед рас-

светом деревенька Соколиная. Но рано поднялся Са-

велий Обушок и на промысел собирается. Вот вышел

он из избушки погоду узнать, на небо взглянуть —

долго ли до солнышка, не выпала ли за ночь пере-

новка свежая. Прислушался. А из синего леса, мо-

розом заколдованного, набежал волнами зов зауныв-

ный, переливчатый да знакомый такой! Сразу и слу-

хом и сердцем понял зверолов, что это грозные да

певучие доносятся голоса собак, идущих по зверино-

му следу. Собрался Обушок скоро-наскоро и пропал,

растаял в морозной утренней мгле. Только стежку-

дорожку оставил на снегу голубом до опушки лесной.

Трудно стало Халзану с Гюрзой зимой пропитание

добывать. Не скоро добыча в зубы давалась. Вот и в

этот морозный день с зари до полудня молодой лось-

сеголеток водит их за собой по трущобам лесным, на

отстоях рогом и копытом смело обороняется. Устали

собаки, но и зверь дышит тяжело, мечется, топчется

на гриве сосновой. С двух сторон на него голодные

псы наседают, норовят в горло вцепиться, повалить,

задушить. Но не сдается лось, из последних сил за

жизнь стоит. Вдруг безжалостный посвист стрелы. И

не успел сраженный зверь повалиться, как Халзан и

Гюрза пиявками повисли на нем, вцепившись в гор-

ло.

И только когда подоспевший Обушок приколол

лося ножом, обе отпрянули в сторону.

Зверолов распахнул лосиную тушу и бросил соба-

кам по куску внутренностей. Псы с жадностью про-

глотили подачку и на какой-то шаг подвинулись бли-

же.

Отрок свежевал зверя и бросал помощникам кус-

ки парного мяса, а они подвигались все ближе и бли-

же, дрожа от непривычной сытости после долгого голо-

дания. Шерсть на них дыбилась и горела под солнцем

багрянцем и золотом, янтарные глаза отливали кро-

вью.

— Ух, как к зиме-то вырядились! — полюбовался

Обушок на густые псиные шубы. И опять бросил им

по куску от лосиной туши.

Когда солнышко село за лес, охотник взвалил на

спину тяжелую ношу и направился к дому. Халзан и

Гюрза не раздумывая пошли за ним. Усталые, исто-

щенные лишениями и голодом, но сытые они шли за

человеком, к жилью человека. Над Соколиной уже

были сумерки, густые, хмурые и морозные. Пока Обу-

шок в сенцах сваливал ношу, Халзан и Гюрза раз-

гребли лапами соломенную завалинку и, прижавшись

к стене, улеглись ночевать. И прежде чем задремать,

обе глубоко-глубоко вздохнули.

После победы над Суздальской ратью начало Бу-

рундаево войско шайками по сторонам рыскать. Про-

нюхали басурманы, что у заволжских звероловов в

клетях да амбарах дорогих мехов полным-полно, шку-

рок бобровых, куньих да горностаевых. Вот дожда-

лись они, когда Волгу льдом заковало, и начали за-

глядывать в леса костромские да ярославские. Толь-

ко мало было хану от того радости. Возвращались его

воины из заволжских лесов без добычи дорогой, зато

со стрелой в животе.

В ту морозную ясную ночь Халзану и Гюрзе сни-

лась охота на страшного зверя, и сквозь сон они ры-

чали и взлаивали. Теперь собаки не страдали от го-

лода, налились еще большей смелостью и силой и

готовы были насмерть постоять за себя и своего хо-

зяина. Не зря по вечерам из избушки старая Удола

выходила, сытно собак кормила и костлявой рукой

по загривинам ласково трепала, бормоча наговоры.

Потом по снегу босая за околицу выходила, руки к

тощей груди прижимала и, глядя на месяц, колдо-

вала.

При свете месяца чернела избушками деревенька

Соколиная, да Волга спала под белой простыней. Мо-