Небесный огонь

— Нет,- покачал головой Аток Павлович.- Чего не видел, того не видел. Корыто, говоришь? Нет… Вот ружье видел.

— Какое ружье?

— У тех двоих, которых догнать хотел.

Я догадался:

— У Хуруна Ивановича ружье есть.

— А мы здесь вчера не были,- сказал Арминек.- Мы с То-лаем в балагане дедушки Нартаса ночевали,- он показал в сторону гор.- Оттуда утром пришли.

Аток Павлович недоверчиво обвел нас глазами.

— Говорите, что вас много — целый отряд. Почему же вы ночевали вдвоем? Где остальные?

— Мы отстали,- соврал я.- И заблудились…

Стыдно было обманывать, и правду сказать нельзя: не станешь же раскрывать тайну первому встречному. Чтобы скрыть неловкость, я громко закричал, зааукал. Нет, не отозвались.

— Что это за речка? — спросил Арминек.

— Хызыл пых.

— Хосханах! — рассмеялся друг.- А мы, дураки, не узнали ее. Значит, наши где-то близко. Мы с ними обязательно встретимся. Сюда Хурун Иванович с Ачисом уходили. Их вы, наверно, и видели.

— Они к каменному корыту пошли,- добавил я.

— К корыту, значит? — усмехнулся изыскатель.- Хорошее корыто! Похоже, они и были… Ну, никуда не денутся. Все равно придут. Кое-что у них тут осталось. Должны за своим добром вернуться. Пожар бы только не помешал…

— За каким добром?

— Целый воз добра!- Аток Павлович поудобнее привалился к березе.- Марала они подстрелили. Вот что… Разделали тушу и стали мясо коптить. Я за ними погнался, да вот что получилось… Они видели, как я упал. И удрали… А коптильня отсюда недалеко. Сходите, посмотрите. Только осторожно. С этого края обойдите. Оттуда, однако, и пожар пошел… Надень,- протянул он телогрейку Арминеку.

С запада, сверкая частыми зигзагами молний, спешила гроза. Скорей бы! Хороший дождь мог бы справиться с пожаром.

Мы направились вдоль берега к месту, которое указал Аток Павлович. Кругом дым, пепел, гарь. Старые, опаленные огнем пни, словно седые старики с трубками в зубах, чадят. Обгорелые стволы и сучья деревьев обсыпаны, будто снегом, белым пеплом.

Прошли с полкилометра. Вот и поляна. На противоположной стороне чернеет что-то похожее на небольшой сарай. Трава вокруг выгорела. Осматриваясь по сторонам, стали подбираться к этому не то сараю, не то навесу. Никого поблизости не видно. Посидели немножко в засаде,- тихо.

Кто-то давно соорудил эту коптильню. Не раз ею пользовались. Под невысоким навесом из жердей, покрытых корой, в канавках рядами разложены толстые тлеющие валежины, над которыми стелется синий горячий дым. Сквозь этот жидкий дым виднеются наброшенные на толстую алюминиевую проволоку, в несколько рядов натянутую над канавками, длинные полосы мяса — салыглары…

Мы так и ахнули.

Отсюда и пожар пошел.

— Растяпы мы несчастные,- досадливо вздохнул Арминек.- Думали, небесный огонь…

Тучи сплошь закрыли небо. Припустил дождь. Пни, обгорелые валежины шипели, окутываясь паром.

— Как ты думаешь,- спросил я,- придут они?

— Конечно! Смотри, сколько мяса.

Мы отрезали кусочек маралятины. Еще, правда, не прокоптилась, но вкусно.

— Возьмем?

— Ворованное воровать? — возразил Арминек.

— А мы Атоку сварим. Он скорее поправится.

— Ну, давай. Только немного.

…Ветер и дождь рассеяли дым. Аток Павлович спал, сидя под березой. Капли дождя почти не попадали на него, а вот костер почти залило. Арминек подбросил веток посуше, и они взялись огнем. Накрошили мяса в котелок, поставили варить.

В это время проснулся Аток Павлович. Тупо так посмотрел на нас, не очень, должно быть, соображая, где он и что с ним-

— Задремал малость… Ну, что видели?

Мы рассказали. Признались, что принесли маралятины — его покормить. Он рассердился, велел вылить уже почти готовый суп, но потом разрешил доварить. Поели вместе.

— Воры! Браконьеры! — доставалось уже не нам.- Во что бы то ни стало надо их поймать.

Арминек начисто позабыл наш конфуз с перевалом Улгенник и добытым нами «небесным» огнем, к нему вернулась самоуверенность, и он застрочил, как из автомата:

— Поймаем! Я их в любом чысе найду. Я и балаган дедушки Нартаса запросто отыскал. Я эту тайгу как свои пять пальцев знаю. Из-под земли достану! Им от меня не уйти…

Вот пустозвон! Босая нога в башмаке! Чего расхвастался?

Аток Павлович, улыбаясь, поглядывал на моего друга.

— Ау-уу! — чистый звонкий голос заставил нас прислушаться.

Арминек хотел отозваться, но Аток Павлович удержал его,

— Вдруг это браконьеры.

— Нет,- возразил я.- Это Ктара.

— Ау-у! — раздалось ближе. — То-олай!

Я закричал изо всех сил в ответ.

— Наши! — согласился Арминек.- Наши.

Аток Павлович поднес палец к губам:

— Обо мне пока ни слова. Идите к ним. Я буду ждать вас.

Мы же и виноваты!

Как заправские тас алыпы — богатыри, забрались мы с Арминеком на взгорок высматривать, откуда появится отряд. Оба гадали, почему ребята не возвратились в аал. Сначала было решили, что из-за нас, но скорее всего причина была в другом: Хурун Иванович задержал всех в тайге, чтобы не упустить свою добычу. Такой вариант и нас больше устраивал — не так будут ругать…

Пожар между тем за речку не пошел. К тому же ветер переменился, подул в обратную сторону, и сизый дым окутал тонкой завесой обгоревший лес. Кое-где справа от нас взмывали время от времени языки пламени, но их быстро гасило дождем. Опасность, однако, еще не миновала: вокруг много сухой прошлогодней травы под деревьями. Огонь хищными змейками подползал к траве, и она вспыхивала, как порох.

Боясь, как бы пожар исподтишка не подкрался к тому месту, где мы оставили Атока Павловича, стали сбивать пламя зелеными ветками. Р-раз! — и змея без головы. Р-раз! — еще одну гадюку разрубили пополам. Лупим ветками, но не забываем поглядывать — вот-вот подойдут ребята. Снова боремся с ошметками огня. Аукаем.

До сих пор нам и в голову не приходило, что может здорово влететь за уход из отряда. Теперь же, когда оказалось, что Хурун с Ачисом такое натворили, нас даже радовала скорая встреча с ребятами. Не было нужды распространяться про Улгенник и небесный огонь. И без того хватало, чем похвастать.

Шорох и треск веток за спиной застали врасплох. Из-за опаленных пожаром зарослей тальника показался человек. Озираясь, он направлялся в нашу сторону. Мы насторожились, готовые в любую минуту юркнуть за деревья.

— Это Хурун Иванович! — узнал Арминек.

Теперь и я разглядел. Он, должно быть, давно следил за нами. Не успел подойти, как накинулся с руганью:

— Вы что наделали? Тайгу подожгли? Потому и удрали, значит? Ну достанется вам!..

Выглядел наш учитель довольно странно: лицо растерянное, глаза бегают, словно он чего-то боится. Никогда его таким не видели. Черная капроновая куртка лоснится, в нескольких местах порвана.

— Товарищи о вас беспокоятся,- продолжал он распекать.- Думают, заблудились. Ищут, с ног сбились. А они нашли забаву — с огнем играют! Сейчас же убирайтесь отсюда. Пожар дождь потушит.

Тут как тут Ачис откуда-то вынырнул, подхватил:

— У-у, плохи ваши дела: какой пожар наделали!

Сам головой качает и тоже, как Хурун Иванович, глазами шарит.

Я чуть не кричу:

— Не мы поджигали! Не мы!

— Поговори еще! — пристрожился Хурун Иванович.- Быстро уходите!

Куда же наши запропастились? Вроде близко были, голос подавали… Вот бы сейчас все здесь собрались.

— Нас тут не было, когда лес загорелся,- стал доказывать Арминек.

— Мы тушить стали, когда увидели пожар,- добавил я.- Мы для музея экспонаты искали.

— Какие еще экспонаты? Бросьте дурака валять! — разозлился Хурун Иванович.

Ачис масла в огонь подлил:

— Совести у них совсем нет. Такое натворили, а теперь выкручиваются.

— Вы, наверное, курили? — не отступал Хурун.-Ну-ка, покажите пальцы.

— Курили, курили! — Ачис даже ногой притопнул.- От них табаком прет.

У нас зла не хватает, но стараемся сдерживаться. С Хуруном Ивановичем лучше не спорить. Но мы тянем время, надеемся, что еще минута-другая и подойдут ребята.