Мальчишки, мои товарищи

ая крепление сломанной лыжи. Он поискал глазами какой-нибудь пенек и, не найдя, сел прямо в снег. – Приехали…

– Так и будем сидеть? – спросил Лешка.

– Помалкивай уж! – взорвалась Галя. – Сам ведь потащил нас сюда! Все давно дома, конечно, а мы… Вот тебе и короткий путь!

Она замолчала, и сразу же из темных лесных углов на поляну выползла тишина. Опрокинутый яркий месяц равнодушно смотрел на попавших в беду лыжников. Вокруг замерли в безучастном молчании закутанные в снег ели.

– Заблудились, как маленькие… – снова заговорила Галя. – Вот и будем теперь Новый год в снегу встречать.

– А что! – откликнулся Валерий. – Вытопчем танцплощадку. Елок достаточно. Луна, лес, сугробы… Сказки Андерсена… Романтика.

– Ладно, вставай, – сказал Лешка. – Тут недалеко железная дорога. По шпалам часа за полтора доберемся.

– Обрадовал, – вздохнула Галя. – Уже десять минут двенадцатого. Такой хороший поход был, а конец…

Рельсы ярко блестели под месяцем. Они выгибались плавной дугой и убегали в широкой лесной коридор. Друзья торопливо шагали по шпалам, надеясь за очередным поворотом увидеть городские огни. Но вместо города они увидели белую будку на краю пути, а чуть подальше окруженный палисадником дом.

От будки к дому торопливо шла девочка. Она была в громадных валенках и пуховом платке, но без пальто. Под мышкой она несла большого черного кота. Кот яростно вращал хвостом, однако не вырывался.

– Далеко до города? – окликнул девочку Валерий. Она вздрогнула от неожиданности, обернулась. Кот вывернулся, плюхнулся в снег и скачками начал удирать в лес.

– Васька! Бандит! – закричала девочка, но видя, что погоня бесполезна, обернулась к лыжникам.

– До города? Семь километров.

– Тридцать пять двенадцатого, – сказал Лешка. – И добавил виновато: – Теперь уж не успеть…

– Еще бы, – усмехнулась Галя. Потом сняла с плеча лыжи и решительно заявила:

– Больше я не могу двигаться. У меня в горле пересохло… Попьем воды, по крайней мере. Можно здесь напиться?

– Заходите в дом, – сказала девочка.

Она привела их в большую комнату и снова вышла.

– Ты что же, одна в доме? – спросил Валерий, когда девочка вернулась с полным ковшом.

– Все в деревню ушли, в гости…

– А тебя оставили?

– Я папку жду. Вернется он с обхода, и мы тоже пойдем.

Пока шел разговор, Лешка осматривал комнату. Многочисленные фотографии в рамках как-то не вязались с городскими кружевными шторами на широких окнах и шелковым абажуром. В одном углу стояла тумбочка с приемником, в другом пузатый комод, а на нем старинный граммофон – черный ящик с медными амурами на стенках и громадной жестяной трубой над зеленым диском.

– Ну и экспонат, – заметил Валерий. – Свидетель веков…

– Это бабушкин, – охотно пояснила девочка. Ходики над граммофоном показывали без четверти двенадцать.

– Ну, пошли, горе-туристы, – вздохнула Галя.

– Куда и зачем? – спросил Валерий. – «Нам некуда больше спешить…» Почему бы не встретить год грядущий под этим гостеприимным