Флаг-капитаны

Так было, пока Генка не упомянул о Херсонесе.

— Разве Херсонес в Севастополе? — удивился Сережа.

— Конечно. Между Карантинной и Песочной бухтами.

— Я думал, что это вроде какого-то поселка, — сказал Сережа. — Там раскопки греческого города, правильно?

— Да. — Там развалины, всякие башни, стены. И колонны из мрамора.

— У меня дядя есть. Брат тети Гали. Он археолог, с московскими студентами в Херсонесе на раскопках работает, — со сдержанным торжеством сказал Сережа. — Он все не писал, не писал, а недавно письмо прислал, обещает весной в гости приехать. Я у него тогда все выспрошу про эти раскопки…

— Хочешь, я тебе книгу про Шлимана принесу? — спросил Олег. — Про того, кто древнюю Трою открыл.

Олег ухитрялся все понимать. Про каждого. Сережа никогда ему не говорил, что все больше и больше тянут его к себе тайны старых городов, заросших, засыпанных, утонувших. Но Олег, видно, знал и это.

Хорошо приходить туда, где тебе рады, где тебя всегда понимают, где друзья. Вот поэтому Сережа, когда мог, спешил в «Эспаду».

Но сегодняшний вечер в «кают-компании» был непохож на прежние. Вспоминался утренний случай.

— Да ничего, — сказал Сережа, чтобы успокоить себя и других. — Они же сами виноваты. Ворвались и давай командовать…

— Все правильно, — согласился Олег. — Только зря я, пожалуй, с ними такую перепалку затеял. Нервы, что ли, стали сдавать?

— Нервы у кого хочешь сдадут, — сказал Сережа. — После случая с Данилкой… Я как вспомню про этот стержень, зубы стучат.

— Это верно. Только я вообще легко заводиться стал, — вздохнул Олег.

Вмешался Генка:

— Ну уж легко! С теми двумя тетушками ты очень вежливо разговаривал. Помнишь?

— Что за тетушки еще? — встревоженно спросил Данилка.

— Да были тут, — сказал Олег. — Давно еще, две недели назад. Я разве не рассказывал? Кузнечик наш как раз первое занятие с новичками начинал… Вошли в зал, остановились посередине и тогда только говорят: «Можно к Вам?» Мы даже остолбенели сперва. Мальчишки как раз переодеваются для разминки. Гена стоит бледный от ответственности и лихорадочно вспоминает комплекс упражнений…

— Упражнения я помнил, — сказал Генка.

— Ничего ты не помнил… Ну вот. Я говорю: «Простите, но никак нельзя. Видите, ребята раздеваются, инструктор первый раз на занятиях, стесняться будет. А вы что хотели?» «Мы хотели посмотреть, чем вы тут занимаетесь». «Простите, — снова говорю, — вы кто?» «Вот она из уличного комитета, а я вместе с ней…» Ну, пригласил их в «кают-компанию», объяснил, что гости к нам, если приходят на занятия, то сначала предупреждают. Родители — другое дело, у них тут ребята. Очень вежливо объяснил. А они рассердились. Говорят: «Что это вы отгораживаетесь от людей?» Обещали пожаловаться… Может, зря мы их на занятия не пустили?

— Мне их тогда только и не хватало, — сказал Генка. — Я даже Сергея прогнал. Трепетал с непривычки как осиновый лист.

— Учительницу пускаешь и не боишься, — напомнил Сережа.

— Первый раз ее тоже не было.

— Что за учительница? — капризным голосом спросила Наташа. — Все про все знают, а мне никогда не говорят.

— Учительница та самая, которая Генкиных третьеклассников учит, — объяснил Олег. — Ведь наш Кузнечик попал в капитаны почему? Из-за нее. Она в нем души не чает.

— Может, хватит? — жалобно спросил Генка.

Но у Олега запрыгали в глазах веселые точки. Он продолжал:

— С чего началось? Приходит однажды из тридцать седьмой школы учительница. Пожилая, представительная. Очень-очень вежливая. Говорит, что интересуется нашей работой. Мы как раз были с Геной и с Ворониными. Стали показывать ей все и рассказывать, а она вдруг спрашивает: «Нельзя ли моих мальчиков записать к вам в отряд?». Имейте в виду, сразу сказала не «в клуб», а «в отряд». Я спрашиваю: «Сколько»? «Ну, хотя бы человек семь». Посмотрели мы с ребятами друг на друга: что делать? Главное, малышня совсем. А как откажешь хорошему человеку? «Ладно, — говорю. — Если семь, то попробуем». Она обрадовалась! Потом стала интересоваться: «Вы с ними со всеми один занимаетесь?» «Нет, — говорю, — сам я не управился бы. Ребята помогают, кто постарше». Она тогда отвела меня в сторонку и шепчет: «Нельзя ли, чтобы с моими занимался вон тот симпатичный мальчик?» — И на Геночку показывает. Как тут быть? Пришлось принять солидный вид и сказать: «Принимайте, товарищ Медведев, группу».

— Я чуть в гитару не влез, — мрачно признался Генка.

Олег сказал:

— Раз группа есть, пришлось звание давать. Для авторитета перед новичками.

— И перед Надеждой Анатольевной, — вставил Сережа.

— Подать, что ли, в отставку? — задумчиво произнес Генка.

— Я вот тебе подам, — пригрозил Олег. — А дальше знаете что? Бедная Надежда Анатольевна ходит к нему на все занятия. Ее пиратики как начнут махать клинками, как начнут вопить от восторга, так она бледнеет и глаза закрывает. Но в капитана Медведева верит как в каменную стену.

— Она в него просто влюбленная ходит, — сказал Сережа. — Позавчера шоколадкой угощала.

— Да бросьте вы, — отмахнулся Генка. — Она в своих пацанят влюбленная. Не надышится на них. И они от нее ни шагу. Если бы я в третьем классе учился, обязательно бы к ней сбежал.

— От Татьяны Михайловны? — укоризненно спросила Наташа.

— Ну… Татьяна Михайловна третьи-то классы не учит, — вывернулся Генка. И, чтобы отвести разговор от себя, добавил:

— Сережка, если бы мог, давно бы уж от нее сбежал. Это точно. Она его совсем завоспитывала.

— Да ну… — отмахнулся Сережа. — Просто ей кажется, что я слишком часто в разные истории встреваю.

— Не в разные, а в одинаковые. В скандальные, — уточнила Наташа.

— Про меня это тоже говорят, — печально признался Данилка. — А мы при чем? Это истории виноваты, раз случаются. Да, Сережа?

— Вот именно, — сказал Сережа, благодарный Данилке за такую здравую и четкую мысль.

Генка хихикнул.

— Самое смешное знаете что? Татьяна Михайловна боится, что Сережка из-за той драки с Гавриком начнет зазнаваться. Я, мол, герой, бандита задержал, в газете писали…

— Зазнаешься тут при такой жизни, — мрачно сказал Сережа. — Чуть что, сразу: «Про тебя в газете написали, а ты тройки получаешь! Про тебя вся школа знает, а ты по коридору носишься!» Или еще так: «Каховский, ты опять споришь со старшими! Ты, наверно, думаешь, что вокруг тебя одни бандиты и хулиганы! Ты еще палку возьми!»

— Это кто же тебя так? — поинтересовался Олег.

Ответила Наташа:

— Все она же, Нелюшка. Недавно решила Стаське Грачеву двойку по поведению поставить за то, что он не захотел после уроков с классом в кино идти. Мы с Сережкой заступились. А она и на нас и на него разозлилась, говорит, что он ябедничает на учительницу.

— Стаська не ябедничал, мы случайно узнали, — сказал Сережа. — Он теперь вообще ни на кого не жалуется. Если обижают, молчит или сам отбивается. И отца почти не боится.

— Только слишком злой стал, — вздохнула Наташа. — И с Нелюшкой его никак мир не берет.

— С учителями кому как повезет, — рассудительно заметил Данилка.

— У меня классная руководительница была отличная, мы все ей до сих пор письма пишем, — задумчиво сказал Олег. — Лидия Григорьевна, физик… Один только был у нее недостаток: считала, что я обязательно должен стать инженером. Даже заболела, когда я не поступил в политехнический институт, срезался по математике.

Наташа посмотрела на Олега почти обиженно.

— Ты разве не сразу пошел в педагогический?

Олег усмехнулся, оглядел собравшихся в кружок ребят.

— Братцы, да я же почти старик. Я в жизни многое успел.

— Очень ты похож на старика, — язвительно заметила Наташа.

Олег сказал:

— Не попал в инженеры. Пошел на электростанцию, осенью взяли в армию. Стал проситься на флот. Умолял, чуть не плакал. Майор даже разозлился и говорит: «В армии два года служат, а на флоте три». А я в ответ: «Может, я на всю жизнь там останусь, что мне три года!» Уговорил. Приехали мы на Север, там еще одна медкомиссия. Мне — по шапке: нельзя на корабль, здоровье не то. Я опять чуть не в голос: «Оставьте хоть на берегу, только у моря…»