Кораблики, или «Помоги мне в пути»

Он прошептал:

– Потом еще съездим, ладно? Только в дуэли больше не ввязывайся. Хоть и коррекция, а лучше не надо...

– Постараюсь.

Приходила Карина. Приносила всякие фрукты и яства. Петька старательно благодарил, обещал все это съесть, но потом почти не притрагивался.

– Лопай, – говорил я. – Вон какой тощий.

– Ага, "лопай"! И потом стану такой, как ты!

– Не станешь, не бойся.

– Не бойся! Ты вот не боялся и стал. А мы ведь все-таки похожие, хотя и разные группы крови.

– Я стал таким, потому что не следил за собой...

– А почему не следил?

– Я же объяснял тебе! Была масса работы. Не до режима было и не до диеты!

– У меня тоже будет масса работы. Такой же. Потому что я буду тоже... туннельщиком...

– Ты это точно решил?

– Куда точнее... К тому времени, как вырасту, Конус дойдет до звезды, и я там буду все исследовать. А потом – дальше.

– Ладно, давай. Значит, продолжишь мою работу. По наследству.

– Пит...

– Что, Петушок?

– Пит, а ты... почему не стал продолжать?

– Петька, я же тебе сто раз растолковывал! Свое дело я сделал! У каждого была своя задача. Моя – решена. Дальше – дело других.

– И тебе ни капельки не хочется... снова туда? Узнать, что там будет?

– Если доживу, и так узнаю... А быть активным участником – меня на это уже не хватит. Чего хорошего, если я помру на "Игле", не дождавшись конца?

– Я вот тебе помру!

– Тогда не копай мне душу немытым пальцем... Думаешь, все так просто? Не очень-то легко было уходить с корабля...

Это и правда было нелегко. И мысль, что финала я могу не увидеть, конечно, не радовала. Но на Землю тоже хотелось отчаянно... И, кроме того, все было расписано. Программа.

– На "Игле" жесткий режим жизнеобеспечения. Сейчас он рассчитан только на двоих...

– Ты будто оправдываешься. А я ведь просто так спросил.

– Чего это мне оправдываться? Петух ты общипанный...

Скоро Петьке разрешили вставать. Но ненадолго. Чаще он лежал. Читал что-нибудь или смотрел стереомультики – экран был у него в ногах, над спинкой кровати.

Ноги у Петьки всегда были укрыты поверх одеяла нашей знаменитой курткой. На куртке часто лежал Кыс. Иногда он принюхивался и лапой трогал место, где был вшит датчик.

Петька однажды спросил:

– Такие датчики есть у всех туннельщиков?

– Не только у них. У каждого, кто на опасной работе.

– А в твоей нынешней куртке есть?

– Мне зачем? Я пенсионер.

– А если... опять? Полоз...

– Полоза, Петенька, взяли. Тепленького. В нашем родном Старотополе. Неделю назад. Пришла информация по спецсвязи. Сидит сейчас в особом заведении на Щучьем острове, есть такое уютное место посреди нового водохранилища. Грехов на нем, на Полозе, столько, что сидеть ему до конца дней...

Это была правда.

Я увидел, что у Петьки будто гора с плеч.

– Вот хорошо-то!

– Конечно. Живи теперь без опаски, не бойся.

– Я за себя, что ли, боялся?!

– За меня?

– За Николая Васильича Гоголя, – буркнул он.

– Обезьяна ты лохматая.

– А ты лысый... Пит, я все равно боюсь.

– Чего?!

– Ну... что ты уедешь опять. Один.

– Куда это я уеду без тебя?

– Не знаю... Мало ли.

– Не выдумывай.

– Ладно... Пит, принеси завтра патефон!

– С ума сошел! Ты весь госпиталь на уши поставишь!

– Вот и хорошо! Скорее выпишут. Принеси...

– Так и быть. Только не крути его весь день.

– Не буду... Пит...

– Ну, что с тобой?

– Я все равно боюсь... Мне кажется, Конус тебя не отпустит насовсем. Вдруг ты опять уйдешь...

– Ну что ты за чушь мелешь! – почти заорал я. И – холодок по спине...

А Петька – он словно чувствовал. Накликал...

Я был дома, когда меня вызвал Юджин. Поздно вечером. И лицо его на экране опять было такое.

– Что?! Петька?..

– Все нормально с Петькой... Пит, аварийная информация с "Иглы". В Конусе дисбаланс навигационной системы.

– Что за бред! Этого не может быть.

– Значит, может... Там дела-то на пять минут, но Дон и Рухадзе не знают Ключа для прямого контакта. А система может сойти с линии.

Мне сейчас трудно объяснить, что такое прямой контакт с Конусом и Ключ для него. Это знал только я. Наладка нейросхемы навигационного блока шла прямо через меня, мозг фактически сращивался с мозгом Конуса. Мы знали друг друга. Дона и Рухадзе навигационный блок не знал. Это и не было нужно. Никому в голову прийти не могло, что система, отлаженная навечно, монолитная, как чугунная тумба на причале, вдруг породит в себе какие-то изменения.

– Нужна коррекция, Пит. Надо тебе... туда...

Я выключил "Доцента", посидел минут десять. Сказал Карине:

– Вызывают. Форс-мажор... – И стал одеваться.

Может, и в самом деле работы там было на пять минут. Но с переходом туда-сюда, со всякими сопутствующими делами – не меньше суток. А сутки там – это несколько месяцев здесь. Темпоральные эффекты нарастают по мере удаления "Иглы"... Как же Петька-то без меня?

– Может, и к лучшему, – сумрачно утешил Юджин. – Станет самостоятельнее. Пусть привыкает. Все равно всю жизнь рядышком с тобой не будет...

– Пошел ты, – уныло сказал я.

Это все, что я мог. Я был туннельщик-навигатор и обязан был идти туда, раз такое дело. Конус был моим детищем. И Дон с Рухадзе были моими товарищами, хотя я с ними уже и распрощался навсегда.

И если не идти, если Конус и правда сойдет с линии, тогда что? Зачем тогда была вся жизнь?

Впрочем, это я сейчас так подробно рассуждаю. А тогда неумолимое "надо" сидело внутри просто как холодное стальное ядрышко...

С Петькой мы попрощались довольно спокойно. Глаза у него, правда, слегка намокли, и он прошептал:

– Я же говорил. Будто чувствовал...

– Это не так уж долго. Месяцев шесть. Поживешь у тети Карины, а иногда и у Юджина. Как захочется. А вернусь – будет лето. Купим домик у моря, яхту заведем, отправимся в плавание. Опять махнем в Старотополь. Летом там замечательно.

– Ладно...

– И Кыс тут с тобой, не соскучишься...

– Ага... Скорее бы выгнали из госпиталя, в школу хочется.

– Через неделю выгонят, – бодро пообещал Митя Горский.

Петька облапил меня за шею, подышал мне в плечо. Я погладил его по макушке, опустил на постель и поскорее вышел из палаты.